Сергей Сухинов - Тени на Меркурии
— Зато вы оказались хорошим актером, — мягко заметила Марта, не сводя с юноши улыбающихся глаз. — Вы сумели провести самого Аль-Багдира.
Алексей помрачнел.
— А что еще нам оставалось делать? — горько вздохнул он. — Мы оказались совершенно не готовы к вторжению с Земли. За все пять лет здесь, в поясе, не побывало ни одного нежданного гостя, а тут нагрянула целая эскадра… Да у нас и оружия-то тогда никакого не было! Мы следили за эскадрой несколько дней, а когда поняли, что она не собирается уходить далеко от Цереры, отец вызван меня к себе. «Сынок, — сказал он, — я не знаю, зачем эти люди прибыли сюда, но, судя по всему, они что-то разыскивают. А это значит, что рано или поздно нагрянут на Цереру. У нас есть немалые запасы кислорода, воды, горючего — и они понадобятся гостям с Земли. С сегодняшнего дня мы начинаем готовиться к эвакуации, а тебе я поручаю проникнуть на флагманский корабль. Нам нужно знать замыслы этих людей и иметь среди них на крайний случай своего человека».
— И Аль-Багдир так и не догадался, что ты — сын Селивестрова? — спросил с интересом Поплавский.
Алексей пожал плечами.
— Но вы же не догадались, Владимир Павлович. А ведь мы с вами давно знакомы…
— Верно, — признался Поплавский. — Но помню тебя лишь белобрысым мальчуганом, вечным прыгателем и бегателем. Да и внешне ты на отца не очень-то похож…
— Я пошел в деда, — согласился Алексей. — А теперь прошу прощения, мне надо вернуться в капитанскую рубку. Мы скоро входим в пояс мин, а это очень опасный участок.
Юноша вышел со смотровой палубы.
Саблин удивленно покачал головой, глядя ему вслед.
— Ну и парень! Такого к нам в «Дельту» неплохо бы взять. Признаюсь, я не ожидал от колонистов этакой прыти. Натянуть нос целой эскадре ЛИМПа, разгромить их при подходе к Палладе — что-то многовато для обитателей Новой Утопии.
Поплавский с усмешкой отозвался:
— Наверное, ты думал встретить здесь непротивленцев злу, тех, кто, получив удар по одной щеке, безропотно подставит вторую. Нет, Андрей Селивестров всегда был сторонником активного добра. «Мужчина должен уметь постоять за себя и защитить свою семью и вообще слабых» — вот что он говорил.
— По-моему, в его рассуждениях есть противоречие, — отозвался Корин. — «Добро должно быть с кулаками» — это мы уже проходили.
— А на мой взгляд, никакого противоречия нет, — пожал плечами Поплавский и отвернулся, давая понять, что разговор на эту тему он считает исчерпанным.
На обзорной палубе вновь наступила тишина. После того тягостного выяснения отношений спасатели вообще старались поменьше разговаривать. Все дружно сделали вид, будто никакого инцидента не было, но в душе у каждого остался рубец. Оказалось, что друзья и соратники, прошедшие вм'есте огонь, воду и медные трубы, отнюдь не являются единомышленниками в очень важных, хоть и отвлеченных проблемах. Группа раскололась на две неравных части, и эта тонкая трещина, хоть была незаметна глазу, всеми прекрасно ощущалась. Кроме Асташевского, который до сих пор отлеживался в каюте, приходя в себя после жестоких ударов стуннера. Он оказался единственным спасателем, не принимавшим участие в злосчастной дискуссии, и все в глубине души были этому только рады.
Корабль замедлил ход, не очень уверенно начав рыскать из стороны в сторону. Спасатели едва удержались на ногах после очередного бокового толчка.
— Э-э, так дело не пойдет, — пробормотал Поплавский, с болезненной гримасой потирая ушибленное плечо. — Пойду на капитанский мостик, помогу пилотам. Похоже, они до чертиков боятся своих же блуждающих мин. Неровен час, еще подорвемся на одной из них…
Поплавский вышел. Ашот и Марта после некоторого раздумья последовали за ним, хотя в этом не было никакой необходимости. Скорее всего, они просто не хотели оставаться с Кориным и Саблиным.
Корин проводил их печальным взглядом.
— Вот мы уже и стали чужими… — огорченно прошептал он. — Виталий, ну почему мы, люди, такие разные?
— Разве это плохо? — отозвался Саблин, глядя на медленно приближающийся бриллиант Паллады, переливающийся трепетными лучами в бархатно-черном небе.
— Иногда — плохо.
Корабль перестал дергаться — видимо, кресло первого пилота занял опытный Поплавский.
— Виталий… как же мы будем дальше работать вместе? — задал Корин мучивший его вопрос. — Или надо на все происшедшее наплевать и забыть?
Саблин посмурнел.
— Ты как хочешь, а я из «Дельты» сразу же уйду, как только закончится эта катавасия с ЛИМПом, — сурово нахмурился он. — Ты же сам видел — Володя явно КОЛЕБАЛСЯ. Искушение войти в члены ЛИМПа было слишком велико, он едва удержался. Согласись, при его энергии и уме он смог бы стать одним из лидеров этой могущественной организации.
— И смог бы заметно смягчить ее диктаторские заявки, — поддержал его Корин.
— То-то и оно… И расцвела бы пышным цветом Империя Солнца, граждане которой живут в «прекрасном новом мире», ходят на обед строем и раз в неделю получают розовый билетик, с помощью которого могут удовлетворить свою физиологическую нужду в совокуплении…
— Бр-р… — передернул плечами Корин. — Словом, сплошной антиутопический социализм… Но Марта-то какова? Ты заметил, как она стала смотреть на Поплавского?
— Еще бы не заметить… Володька Царевне и раньше нравился — уж я разбираюсь в таких вещах. Но, наверное, казался нашей красавице немного мелковатым. Да и слава космического донжуана могла ее отпугнуть — сам знаешь, она женщина необычная и на подобные пороки смотрит, как в знаменитой песне: искоса да еще голову наклоня. Но Аль-Багдир верно сказал: они с Поплавским ровня. Вдвоем они могли бы всю Солнечную систему перевернуть вверх тормашками! Такой масштаб Царевне подходит.
— А что же Ашот?
— Наш милый Ашотик — человек несчастный, без кола и двора, да и без родины тоже. Все смела проклятая война в Нагорном Карабахе. Сам знаешь, южные люди — горячие, кровная месть для них святое дело. Но когда-то при Сталине этот край действительно цвел, и тех, кто вспоминал про давнюю национальную рознь, быстро увозили охладиться на магаданские курорты. Если ЛИМП пообещает наладить там нормальную, человеческую жизнь, Ашот закроет глаза на все. Даже на «черные воронки» с эмблемой ЛИМПа, которые будут по ночам разъезжать по горным селам и увозить «мстителей» на солнечный Юпитер.
— М-да…
— Вообще-то мы с Володей не раз прежде разговаривали на подобные темы, — признался Саблин. — Но раньше это были лишь отвлеченные споры, и каждый всегда оставался при своем мнении. Однако на этот раз все повернулось иначе…
Он тоскливо посмотрел на Корина:
— Я же боготворю Володьку, понимаешь, Игорь? Еще со студенческих лет. Да что я… Весь Институт Времени носил его на руках. Я и спортом-то стал заниматься, чтобы хоть в чем-то до него дотянуться…
В глазах Саблина стояли слезы отчаяния. Корин был изумлен — он и не подозревал, что этот невозмутимый, черствоватый человек способен на такие эмоции.
— Не зря древние говорили: не сотвори себе кумира, — смущенно отозвался он, отводя взгляд от расстроенного Саблина.
Да и что он мог еще сказать?
Поселение колонистов на Палладе напоминало осажденный лагерь. В небольшой долине, окруженной со всех сторон высокими скалами, располагались около ста палаток из металлопласта, которые обычно использовались геологами на Луне во время дальних экспедиций. Среди них возвышался один-единственный купол типа тех, что стояли в городке на ныне оккупированной ЛИМПом Церере. Никакого космодрома поблизости не было. Десятки маленьких космоботов прятались между скал, становясь практически невидимыми для дальних радаров противника. Шесть больших космолетов — все, чем располагала колония, барражировали невдалеке от Паллады, неся постоянное дежурство за поясом из мин.
Космолет со спасателями на борту приземлился в долине, всего лишь в двух сотнях метров от ближайшей палатки. Рискованный маневр, но недаром у Поплавского был диплом космопилота первой степени.
Надев скафандры, все спустились по трапу и пошли вслед за Алексеем Селивестровым в сторону большого купола. Несмотря на то, что астероид был на треть меньше Цереры, двигаться по нему оказалось куда легче, поскольку поверхность долины представляла из себя открытый пласт железных руд. Однако сейчас на этой стороне астероида царила недолгая ночь, и потому всем пришлось включить нашлемные фонари.
Пройдя кессонную камеру, они очутились в большом зале первого этажа купола. Ныне здесь располагалась мастерская. Около полусотни колонистов трудились над созданием разнообразных машин, в которых нетрудно было угадать различные оружейные установки, начиная с автоматических гранатометов и кончая лазерными пушками. Несмотря на весьма кустарное оборудование, работа явно спорилась, а это означало, что среди колонистов было немало талантливых инженеров.
