Михаил Медведев - Злая Звезда
– Так прекратите это безобразие! – Старик вскочил и хлопнул ладошкой по столику. – Если вы в курсе!
– Послушайте, уважаемый, – Жак неосознанно направил лезвие кинжала на хозяина дома. Тот испуганно попятился. Заметив это, король смущенно спрятал оружие. – Ну так вот, уважаемый, – продолжил он уже тише. – Я на троне совсем недавно. Еще и недели не прошло. И я прекрасно осведомлен обо всех глупостях, которые клонируются на нашей планете из поколения в поколение, но до сих пор у меня не было никакой возможности их исправить.
– Теперь вы король! – Старик капризно поджал губы. – Мы можем надеяться, что вы прекратите наконец войну, дадите свободу людям и передадите власть парламенту?
– Мало стать королем, важно им остаться. Только тогда у меня появится шанс что-то изменить. Сегодня, например, я весь день занимаюсь спасением собственной шкуры. Дайте мне немного отдышаться и…
Вернулась хозяйка дома. Перед собой она катила тележку, уставленную склянками с лекарствами и мисками с водой. Жак устало закрыл глаза и доверился добрым рукам старой женщины. Ее прикосновения удивительным образом не причиняли боли, даже когда он промывала открытые раны и глубокие ожоги. В воздухе распространился запах спирта и обезболивающих аэрозолей. Жидкий бинт, шипя и пузырясь, впитался в плоть. Завтра он превратится в свежую розовую кожу. Боль уходила без следа. Словно ядовитая влага физических страданий впитывалась в песок забвения. Боясь заснуть, Жак разомкнул веки и благодарно посмотрел на старушку.
– Чем я могу отблагодарить тебя, милая женщина? – растроганно спросил он.
– Это не в ваших силах, король. Господь и его сестра Милана воздадут и мне, и вам по делам нашим.
– Тогда я пойду, – Жак попытался подняться, но старушка удержала его.
– Оставайтесь до утра. Сейчас комендантский час. Патрули стреляют во всё, что движется. Они не станут разбираться, король вы или мертвяк.
– Верно. Я сам отдал этот приказ, – Жак опустил голову на заботливо приготовленную подушку. Тело охватила приятная истома. После короткого курса лечения организм восстанавливался бешеными темпами. Сейчас он нуждался только в нескольких часах покоя. Утром он сможет вновь приступить к нелегким монаршим обязанностям. Лишь бы Дифор не подвел и сохранил Элеонору.
Свет погас, и хозяева на цыпочках покинули комнату. Уже сквозь сон король услышал яростный шепот старика.
– Ты слышала, что он сказал, – брызжа слюной, бормотал хозяин, – они стреляли по его приказу!
Рука Жака потянулась к пустой кобуре.
– Нашего мальчика уже ничто не вернет, – возразила старушка. – Не бери грех на душу. Борго ему судья. Ему решать, сколько осталось жить королю Дкежраку Тинору Четвертому. Негоже смертным вершить судьбы человеческие.
После этих слов Жак понял, что ему ничего не грозит, и отключился. Он с наслаждением провалился в непроглядную бесконечную черноту, где нет прошлого и будущего, нет добра и зла. Нет времени. Самое прекрасное состояние сознания. Состояние полного немыслия. Но как бы долго ни длилась сказка, сон всегда заканчивается. Жака разбудил бодрящий запах горячей яичницы и домашнего хлеба. Король открыл глаза. В комнате с тех пор, как он заснул, ничего не изменилось. Всё тот же торшер излучал спокойный желтый свет. Тот же божок всё так же пялился на дверь. Та же старушка хлопотала в углу, стирая пыль с книжной полки. Завтрак для короля был сервирован на столике рядом с диваном. Жак спустил ноги на мягкий ковер и только сейчас сообразил, что провел ночь, не разуваясь. Такое с ним случилось впервые. Всё-таки крепко ему досталось от вчерашних диверсантов.
Жак вежливо поздоровался с хозяйкой и деловито пододвинул к себе столик. Раны невыносимо зудели, и это очень радовало: значит, всё благополучно заживает. Жареные яйца таяли во рту, а такого отменного хлеба Жак не пробовал никогда. Надо будет прислать сюда своего придворного повара. Пускай старый халтурщик поучится настоящему мастерству.
– А почему вы живете одни? – спросил Жак с набитым ртом. – У таких замечательных людей, как вы, должно быть много потомков.
– Их и было много, – вздохнула старушка. – Старшего сына забила кольями дворня барона Санчеса. Барон хотел взять в наложницы его невесту, а сынок пытался ему помешать. Королевский суд оправдал людей Санчеса. Второй служил лейтенантом в четвертом пластунском полку. Этот полк в полном составе полег в бою за рудник у Пылающего ручья.
Яичница застряла в горле Жака. Даже добрый глоток молока не смог протолкнуть ее в желудок. Старушка смахнула слезу:
– Когда началась эпидемия, мы продали свое последнее поместье и купили дочке билет до Плобоя. До сих пор от нее не пришло ни одной весточки, но я надеюсь, что у нее всё будет в порядке. А вчера мы потеряли нашего единственного внука.
– Пожалуй, я пойду, – Жак, не доев, поднялся из-за стола.
– Шалун убежал ночью играть в грабителей и банкиров. Патруль расстрелял его прямо рядом с нашим домом.
Король Дкежрак, натыкаясь на стены, выскочил из комнаты. Убитая горем старушка не заметила, что гость ушел, и продолжала свой скорбный монолог:
– Солдаты даже не посмотрели, в кого они стреляли. Мальчика можно было спасти. Когда я нашла его утром, он был еще жив, – доносилось вслед улепетывающему королю.
Руки Жака дрожали, когда он, стараясь не шуметь, отодвигал засовы на входной двери. Прошлым вечером он подмахнул указ о награждении начальника патрульной стражи орденом белоголового орла и знаком ломаного креста за добросовестную службу престолу.
Пустая улица встретила короля порывами ветра, клубами пыли и гнетущим смрадом разложения. Раннее утро хмурилось тяжелыми, налитыми грозой тучами и швыряли в лицо золой с пепелищ. Жак почувствовал себя жалким и беззащитным. Даже не потому, что у него не было оружия. Он мог бы порвать на куски любого, кто попытался угрожать ему. Голос старушки, потерявшей внука по его вине, грохотал в ушах раскатами грома. Мрачно насупившись и крепко стиснув зубы, Жак зашагал в сторону дворца, с раздражением отворачиваясь от куч мусора и штабелей приготовленных к сожжению трупов. Надо будет снять часть солдат со стен и бросить их на разгребание завалов. Вся эта грязь угнетающе действует на гарнизон и мирных горожан.
Впереди показался патруль. Два стражника шли посередине улицы, опасливо осматривая мертвые окна домов. Жак хотел броситься к ним, но сдержал себя. Не пристало королю ускорять шаг перед подчиненными. Этикет не позволяет. Король усмехнулся. Видели бы его подданные, как славно он драпал нынешней ночью. Стражники заметили своего монарха и замедлили шаг. Один из них стянул с плеча винтовку. Только сейчас Жак разглядел у них на рукавах оранжевые повязки. Какое право они имели скрывать королевские знаки различия под какими-то тряпками?
– Смирно! – рявкнул Жак, когда патруль сблизился с ним на достаточное расстояние.
Один из стражников вытянулся во фрунт. Другой же поднял ствол винтовки и направил его на короля. Такого хамства король стерпеть не мог. Он отклонился вбок и нанес резкий удар подошвой в живот мятежника. Грянул выстрел. Пуля устремилась в пасмурные небеса. Второй стражник выхватил из ножен короткий пехотный меч. Он даже не успел замахнуться клинком. Костяшки согнутых пальцев врезались ему в горло. Хрустнули шейные позвонки, и голова, смешно мотнувшись, откинулась на спину. До того, как мертвый солдат со сломанной шеей упал на булыжники мостовой, Жак ударом в висок прикончил того патрульного, который первым посмел поднять на него оружие.
– Я – чудовище, – прошептал король, глядя на свои руки. На них не было крови. Жак умел убивать чистоплотно, не оставляя неряшливых пятен. Но у его ног лежали два трупа. Две человеческие жизни оборвались только потому, что ослепленный яростью король не захотел обезвредить врагов, не отправляя их бессмертные души в Страну Вечных Пиршеств.
– На войне, как на войне, – Жак пробурчал оправдание, которое не раз слышал от Элеоноры, и поднял с мостовой винтовку. Немного повертел ее в руках и положил обратно. Плебейское оружие недостойно монарха.
Брезгливо поморщившись, король перешагнул через неподвижные тела, прошел несколько кварталов и вышел на дворцовую площадь. Над парадным крыльцом главной королевской резиденции развевался оранжевый флаг. Полотнище упруго реяло в объятиях порывистого ветра На флагштоке еще болтались жалкие лоскуты, оставшиеся от гордого платиново-золотого штандарта Тиноров. Его кто-то безжалостно сорвал и водрузил вместо древнего стяга странную апельсиновую тряпку.
На площади прогревали двигатели несколько танков. В соответствии с приказом Жака вся бронетехника должна была дислоцироваться неподалеку от городских ворот. Кто посмел нарушить королевский приказ? Неужели всё-таки мятеж? Кажется, он совершил непростительную глупость, придя сюда один. Надо было сначала допросить встреченных им патрульных.
