Василий Головачев - Земля чудес
Сундаков и Северцев обменялись взглядами.
— И то верно.
Олег повернулся к парню в кожаной куртке и монаху:
— Проваливайте, чтоб и духу вашего близко не было!
Спутники Евхаристия попятились, с недоверием глядя на путешественников, потом бросились к выходу из гаража, исчезли за дверью.
— Я здесь одна не останусь! — с дрожью в голосе проговорила Катя. — Пойду с вами!
Мужчины переглянулись.
— Я против, — сказал Мальцев коротко.
— Там ее муж, — с колебанием и сочувствием сказал Северцев.
— Пусть идет, — решил Сундаков.
— Это не лучшее решение.
— Ничего, она девушка смелая, — сказал Северцев, — недаром в археологи пошла. Да и зарекомендовала себя хорошо, Дима рассказывал. С оружием обращаться умеет.
Сундаков подобрал с пола пистолет, принадлежащий кожаному молодчику, подал Кате:
— Осторожнее, он заряжен. Вот предохранитель…
— Я знаю.
— Время, — напомнил капитан, не став спорить. — Если дверь закроется, мы так тут и останемся.
Один за другим они вошли в кабину странного лифта.
— Как он включается?
Северцев вспомнил манипуляции капитана Коряцкого, встал лицом к дверному проему, бросил одно слово:
— Поехали!
Дверь закрылась. Выглядело это так, будто сгустился воздух, превращаясь в плотную перегородку со щетиной колючек. Ни один звук не донесся в кабину снаружи, но у пассажиров лифта возникло ощущение движения.
Мальцев вопросительно посмотрел на Олега:
— Такое впечатление, что мы опускаемся. Как глубоко проложена шахта?
— Не поверите, — усмехнулся Северцев. — Хранилище, или Обитель мечей, находится не под Москвой и вообще не под Евразийским материком, а подо льдами Арктики.
Капитан недоверчиво пошевелил бровями, оглянулся на Сундакова:
— Шутите?
— Вряд ли мы когда-нибудь сможем проверить это утверждение, — отозвался тот спокойно. — Лично я склонен полагать, что наша земля полна нераскрытых тайн, скрывающих более глубокий уровень объективной реальности. Если предположить, что люди, обладающие магическими способностями, все-таки существуют, а я встречал таких немало, то в остальное поверить гораздо легче.
— Я прагматик…
— Разве ты не стал свидетелем необычных событий? Разве не видел посох как магическое оружие посвященных в действии? Разве не едешь в лифте, называемом моим давним собеседником прямоступом?
— Ну-у… может быть, это гипноз…
— Вполне допускаю. Но разве гипноз такой силы не относится к явлению, граничащему с чудесами магии?
Капитан призадумался.
Лифт понесся быстрей, начал падать. Катя тихо вскрикнула, вцепившись в локоть Северцева: на короткое время в кабине наступила невесомость.
Наконец движение — каким бы ни был его принцип — замедлилось. Лифт остановился. Дверь бесшумно растаяла.
Путешественники вышли в каменный коридор, заполненный глухой тишиной, запахами сырости и сгоревшего пороха, освещенный рассеянным светом запрятанных в щели светильников.
— Они были здесь! — стиснул зубы Сундаков.
— Похоже, здесь недавно стреляли, — подтвердил капитан. — Причем применяли не только стрелковое оружие, но и гранаты.
— Дверь… — прошептала Катя, показывая на проход в тупике коридора, края которого были выщерблены и сочились прозрачно-сизым дымком.
— Там Обитель! — сказал Северцев, чувствуя поднявшееся в душе волнение.
— Пошли, — двинулся вперед Мальцев, но Сундаков остановил его:
— Первым пойду я. — Он посмотрел на Катю. — Вы пойдете последней. Игорь, присмотри за ней.
Капитан бросил на девушку косой взгляд, но возражать не стал. Как человек военный и профессионал он привык подчиняться старшему по званию или командиру группы, которым в данном случае являлся Виталий.
— Вперед!
Отряд нырнул в проход, соединявший тамбур лифта с залами Обители мечей.
ЁТЬ
Удар по затылку и нежный сладкий поцелуй — только с двумя этими ощущениями можно было сравнить то, что пережил Дмитрий, потрясенный волной энергии, влившейся в него через рукоять меча.
Да, он знал, чем может закончиться контакт с черным мечом крестителя Чернаги. Еще на территории городища Костьра старый волхв, Хранитель Родового Искона, предупреждал его об опасности долгого владения мечом, загубившим множество человеческих жизней, пропитавшимся болью, гневом и ненавистью, эманациями страха и смерти. Да и перед глазами был пример Северцева, не сразу сумевшего освободиться от власти меча, подчиняющего себе — и той программе убийства, что была заложена в нем, — души слабых людей.
Но одно дело — знать об этом понаслышке, другое — испытать самому. Поэтому сопротивлялся Дмитрий темному внушению только первые мгновения, пока еще воля и желание воздать должное мерзавцам — похитителям Кати не были задавлены черной энергией меча. С криком: умри! — он развернулся и нанес удар Евхаристию, стоящему в трех шагах от орта.
Едва ли кто из людей, даже хорошо обученных, смог бы отреагировать на этот мгновенный удар. Но монах успел!
Словно две прозрачно-стеклянные молнии столкнулись в воздухе — меч Дмитрия и Иезек, меч Евхаристия. Раздался поющий звон, посыпались искры.
Дмитрий повернул меч, сделал уклон, ударил еще раз.
Звон, сноп искр!
Евхаристий действовал так же быстро и умело, показывая прекрасную выучку и знание приемов кэндо. Впрочем, еще во время первого боя на территории городища он демонстрировал великолепное владение мечом, и если бы Дмитрий в свое время не занимался фехтованием серьезно, нынешняя встреча вообще не состоялась бы.
Удар, звон, снопы искр!
Отскок, уклон, удар, звон…
Что-то обожгло плечо.
Дмитрий отпрыгнул назад, вдруг осознавая, что по нему выстрелили: плечо процарапала пуля!
— Стоп! — выдохнул Евхаристий, поднимая свой меч. — Достаточно. Я знаю, ты хороший боец, но от пули увернуться не сможешь. А тем более — от гранаты. Прислушайся к себе, и ты услышишь великую жажду высоты. Иди в мою команду, мне нужны люди с такой выучкой. Со мной ты добьешься всего, чего только может пожелать человек. Хочешь — мы будем править миром вместе? Прадед был великим человеком, но он не смог добиться цели, не смог подчинить эту землю, мы же завершим процесс, распнем на кресте всю Россию!
— Это моя родина, — глухо проговорил Дмитрий; сознание качалось и пропадало, затуманенное текущей через руку, шею и голову струей прозрачного огня — энергии меча; думать не хотелось, хотелось послушаться и действовать во имя того, кто имел право карать и миловать, кем бы он ни был.
— Твоей родиной станет весь мир! Ты будешь жить там, где захочешь!
— Это лозунг безродных… — Спорить становилось все трудней, меч в руке звал к действию.
— Чушь! Я родился во Львове, жил в Киеве, Праге, Иерусалиме, Багдаде, Гонконге, в Малайзии, на Ближнем Востоке и везде чувствовал себя отлично! Но лишь Россия не легла под крест, не подчинилась нам… — Евхаристий осекся, но Дмитрий не заметил его оговорки.
— Крещение — тупик человечества…
— Ты не знаешь всей правды, мой милый! Иди с нами, и Он сам поведает тебе истину!
— Кто?
— Мой бог!
— Какой?
— Какая тебе разница? Он станет и твоим богом. Ты же язычник, а значит — безбожник.
— Я не язычник… мои боги древнее твоего…
— Могу поспорить, что нет. Но не будь идиотом! — Глаза монаха сверкнули. — Твои боги бросили тебя! Навсегда! Если бы это было не так, Россия не зашла бы в тупик. Мой же бог всегда со мной! Хочешь познакомиться с ним?
— Нет…
— Тогда кончай базар и ступай за мной! Пора выбираться отсюда.
— Я все равно… не буду… твоим… слугой…
— Посмотрим. Совестливые люди в моей команде не нужны. Но я выбью эту дурь из твоей головы!
Волна гнева захлестнула сознание.
— Пошел ты! Сам лягу, но и вас отсюда живыми не выпущу!
Мечи снова взлетели над головами, встретились, порождая дивные переливы звона и снопы искр.
Евхаристий отскочил, кривя губы:
— Отличная мысль, герой. Откуда это у вас, у русских, в крови? Погибну, но не сдамся… заплачу любую цену, но не уступлю… А о девчонке ты подумал? Или тебе все равно, что с ней будет?
Вспышка ярости прошла.
— Ты… мерзавец!..
Монах ухмыльнулся:
— Еще какой! Итак, идешь? Или останешься здесь?
Дмитрий помедлил. Туманная струя пси-воздействия меча продолжала течь через голову, растворяя в себе мятущуюся душу, мешая думать. Выхода не было. Судьба Кати зависела от его решения.
— Иду…
— Отлично!
Евхаристий поманил пальцем монаха — напарника:
— Возьми меч.
— Который?
Евхаристий пробежался глазами по залу, подошел к богато украшенному драгоценными камнями эфесу:
