Александр Голодный - Будущего нет
Но сначала надо снять днища и извлечь грузы.
Александров без колебаний вызвался на сверхурочную работу. Три дня он с парой прапорщиков до десяти вечера развинчивал в ангаре «на скорость» ставшие ненужными учебные пособия. На модификации насмотрелся от души, сразу столько боевых блоков не видел никогда в жизни. От привычных полутораметровых до моноблочных гигантов за два метра высотой, наверное, тех самых «кузиных мам», которыми пугал супостата Никита Сергеевич. Регулярно с грохотом валящиеся на бетонный пол тяжелые чугунные кольца и цилиндры местные деловитые прапорщики утаскивали на тележке. Что в металлолом, а что и в хозяйство. Очень неплохой гнет для засолки, например. Не забывали про вывинчиваемые шпильки и гайки.
Остальные коллеги по учебной группе под разными предлогами от работы уклонились.
Ничего. Все зачтется.
Изучивший учебное расписание лейтенант знал – последняя практика проходит в среду, экзамен в четверг, подведение итогов и убытие слушателей запланированы на утро пятницы. Необходимо подкорректировать этот график для себя. В виде «исключения», разумеется.
День выпуска Аленки, как и предыдущий, прошел под хлесткий грохот взрывов. Дорвавшийся до пластида, тротила и кумулятивных зарядов лейтенант рвал боевые блоки по четыре за раз. Восстанавливал электрическую схему подрыва, закладывал заряды в свежеподвезенные грузомакеты и рвал снова. Остальная группа работала на подхвате. Перерывы наступали, когда преподаватель ездил на склады ракетно-артиллерийского вооружения за дополнительными партиями ВВ и детонаторов.
И почему-то старлеи и капитаны учебной группы беспрекословно слушались хмурого молодого офицера с горящими мрачным азартом глазами.
Расчет себя оправдал – на среду взрывать было уже нечего. Корпуса изделий кончились. Контрольное практическое занятие оказывалось «ни о чем». Захватив «главный аргумент», Сергей отправился к преподавателю договариваться. Он, практически, не обманывал – надо вернуться раньше в часть, потому что приезжает жена.
Заведомо непьющий, отличник, оказал помощь учебному центру, да и пришел не с пустыми руками…
Капитан возражать не стал, быстро решил вопрос с командованием. Экзамен на «отлично» поставлен «автоматом», получены выписка из приказа по учебному центру с благодарностью (опять!), удостоверение инструктора-подрывника, в рекордные сроки сдано место в общаге и подписан «бегунок».
Единственное, что выдавало офицера – число в штампике «убыл» на командировочном предписании. Но это поправимо, решаться будет там, на квартире Инги.
От оперативного дежурного лейтенант дозвонился в свою часть, прямо до начальника группы. Спокойным голосом доложил, что командировка проходит без замечаний, прибудет, скорее всего, в субботу поздно вечером и попросил записать на выезд в город на ближайшее воскресенье по уважительной причине – наконец-то приезжает жена. И ведь, практически, не обманул.
Учитывая срочность, Александров в Москву из Захолмья рванул на такси. Деньги – пыль.
Привел себя в гражданский вид прямо на заднем сидении резво шурующей по трассе «Волги» – так не зависнешь на некстати попавшемся патруле, и за час до начала регистрации уже был в аэропорту.
– Девушка, один билет.
На деньги и офицерское удостоверение легла большая шоколадка.
– Меня там жена ждет. Я вас очень прошу. Пожалуйста.
Ради таких тревожно умоляющих глаз можно сделать чудо. И чудо произошло – место на рейс нашлось.
Только в самолете Сергей вспомнил, что забыл дать телеграмму.
Ладно, ничего страшного. Зато у них в запасе целых три дня.
Опять взяв такси, чтобы добраться до дому, в двенадцатом часу ночи он услышал из-за двери тревожное:
– Кто там?
– Это я, Аленушка.
Защелкал замок, дверь распахнулась, на шее Сергея повисла счастливая жена. За ней в коридоре стояла улыбающаяся Инга.
Выложив на кухонный стол кучу продуктов, отвечая на вопросы взбудораженных женщин, лейтенант почувствовал, как отпускает державшее всю последнюю неделю напряжение, и наваливается тяжелая усталость. Все-таки он изрядно вымотался. И слава Богу, все получилось.
Уже в полудреме принял горячую ванну и крепко заснул в нежных объятиях любимой жены.
***
– Сережа, у вас от формы идет характерный запах. Не сильный, но ощутимый.
Ай да тетушка! И в этом разбирается – внимательный взгляд трудно истолковать двояко.
Александров усмехнулся:
– Вы правы, Инга Михайловна, это взрывчатка. Пластид, тротил… Трое суток подряд на полигоне уничтожали секретную технику. Вонь сработавшей взрывчатки въелась очень сильно, и постирать рубашку времени не было. Кстати, теперь я дипломированный в вопросе подрывных работ специалист.
Взглянув в новенькое удостоверение, Инга успокоенно кивнула:
– А я уже переживать начала – неужели вас на боевые действия бросили?
Да, межнациональные конфликты в южных республиках СССР и не думали затихать, все чаще переходя в локальные вооруженные столкновения. Все шло так, как и представлялось Сергею, все шло к пропасти.
Прогнав тяжелые мысли, лейтенант ответил:
– Нет, что вы! Таких, как я, в бой не бросят до последнего. А про применение моего основного оружия лучше не упоминать – после него воевать будет некому.
– С другой стороны, это хорошо. У меня хоть сердце будет спокойно за вас и Леночку.
Словно услышав последние слова, на кухню зашла Аленка:
– Вот, Сержик, как ты просил. Хлорный раствор, сделала из «Белизны», концентрация, правда, на глазок.
– Сейчас проверим, какой ты химик.
Взяв спичку, лейтенант потренировался на тетрадном листе. Обмакивая деревянную палочку в характерно пахнущую жидкость, провел по начертанным буквам и цифрам. Понемногу синие шариковые чернила стали светлеть и исчезать на глазах. Дождавшись нужной стадии, Сергей положил сверху промокашку и коротко прижал горячим утюгом. Проверил. Вроде нормально.
Наблюдающая за процессом Инга покачала головой:
– Сережа, ваши способности меня поражают.
– Меня учили в правильном военном училище, а подделка документов, к слову, широко практиковалась в среде революционеров. Сам Владимир Ильич не брезговал жить по фальшивому паспорту.
– Я понимаю, но вам не попадет?
Аккуратно обводя цифру в командировочном, парень ответил:
– Крайне маловероятно. В часть я прибуду тогда, когда и заложено в плане, на службу выйду в срок и с привезенной из учебного центра благодарностью. Оценка за сборы «отлично». Кто захочет меня проверять? Там и без этого дел хватает. А ради того, чтобы съездить за любимой женой, рискнуть стоило. Ради любви всегда надо рисковать, я так считаю.
Вздохнув, тетушка ответила:
– Вы правы, Сереженька. Ради любви – стоит.
Аленка с молчаливой благодарностью посмотрела на мужа.
Подмигнув ей, примерившись, офицер четко поставил новую дату в командировочное, внимательно оценил работу. Комар носа не подточит!
***
Лена, как и обещала, взяла отпуск с последующим увольнением, поэтому все три дня они провели вместе. Гуляли по городу, сходили в кино, до обеда старались по-максимуму закупиться продуктами длительного хранения для остающейся одной Инги.
Строгая дама переживала о предстоящей разлуке, но одновременно радовалась за наконец-то соединившихся молодых. Билеты на самолет уже лежали на серванте, прижатые паспортом Аленки.
Супруги сложили дорожную сумку и чемоданчик, но, по молчаливому уговору, часть вещей Елены решили оставить. Все-таки они собирались приезжать сюда в отпуск.
Об этом же в последний совместный ужин завела разговор тетушка:
– Милые мои, я хочу, чтобы вы помнили – здесь для вас всегда открыта дверь. Вы для меня самые близкие и родные люди.
– Спасибо, Инга Михайловна.
Лена всхлипнула:
– Тетушка, ты так печально об этом говоришь!..
– Ну-ну, стрекоза, не хнычь.
Обняв расстроившуюся племянницу, Инга погладила ее по спине.
– Я ведь все-таки женщина, имею право на чувства. К тебе привыкла, к зятю моему дорогому… Скучать по вам буду.
– Мы по вам тоже. И в следующий отпуск обязательно приедем. Письма будем писать.
– Спасибо, Сережа.
Подумав, парень добавил:
– И отправлять продуктовые посылки.
– А вот это ни к чему! Я еще способна ходить по магазинам, и на заводе продуктовые наборы предоставляют каждый месяц.
– Инга Михайловна, в магазинах скоро будут только банки с морской капустой. А потом останутся одни пустые прилавки.
Открывший в споре знания о будущем, Сергей запнулся, затем продолжил:
– Мне почему-то так кажется. Мне выдают паек, от каждой железнодорожной командировки остаются крупы, макароны, консервы. Нам поделиться с вами несложно, а на сердце спокойнее. Восемь килограмм вы от почты донесете?
– Ну, не совсем же я развалина. Сережа, мне все равно неловко вас стеснять.
