Олег Синицын - Спецхранилище
Я преодолел участок, на котором вчера остался усиленный мотострелковый взвод, спешивший к нам на подмогу. Проселочная дорога в этом месте на протяжении полусотни метров была выжжена до черноты и укрыта простыней пепла. По обе стороны, иногда гусеницами кверху, лежали остовы сгоревшей техники. В воздухе стояла удушливая вонь пожара, взорванных боеприпасов и чего-то сладкого, того, что когда-то было людьми. Пожалуй, только дождь мог смыть эти отвратительные запахи, но дождя не было.
На КПП я назвал себя и сообщил, что иду на встречу с полковником Гордеевым. Пока один из контрактников держал меня на прицеле, другой с лицом в оспинах тщательно обыскал одежду. С собой у меня были только сигареты и ключи. Светящийся нож я предусмотрительно оставил дома. Какой от него прок, все равно бы сейчас отобрали!
Закончив обыск, контрактник с оспинами запросил по рации кого-то с позывным «Тайга», интересуясь, можно ли меня такого пропустить в Зону. Ему ответили, что можно. Я взошел на гребень холма и обомлел. Наш тихий край превратился в военный лагерь.
Луга вокруг спецхранилища кишели техникой и людьми. В трех или четырех точках вокруг объекта, в том числе на другом берегу реки, развернулись зенитно-ракетные комплексы. На рубежах внешнего периметра стояли БТРы, БМП и танки. За внутренним периметром, бывшим ограждением спецхрана, только на южной стороне я насчитал четыре свежих пулеметных укрытия, сооруженных из мешков с песком. Место вчерашней битвы облагородили: сбитую тарелку обтянули брезентом, бункер скрыли под огромным нейлоновым куполом, в который нагнетали воздух два специальных компрессора. На нетронутом участке возле реки вырос палаточный городок, по которому перемещались цепочки солдат. Один раз я заметил там проехавший уазик. В войсковую часть, на время заброшенную, вновь вернулся исконный войсковой дух.
Шагая под раскатанному гусеницами проселку, я думал, что выбраться отсюда будет на порядок сложнее, чем было проникнуть внутрь. Впрочем, я пока не внутри.
Возле ворот с красными звездами меня встретил еще один КПП, охрана которого была вооружена уже по-взрослому. Руководил ею коренастый скуластый старлей, небрежно-привычно державший руку на повешенном на плечо бластере. Он постоянно улыбался и балагурил по поводу и без. Меня еще раз обыскали, потом старлей открыл ворота и повел к палаточному городку.
– Ты, дядя, только не делай большие глаза при виде этих игрушек, – сказал он, похлопав по трубе своего бластера.
– А что это? – простодушно спросил я.
– Это, дядя, такая вещь! Такая вещь... Но тебе об этом знать не положено, засекреченная информация.
– Вона как!
– Ага. Тут вообще все непросто. Кстати, зачем ты нашему начальству понадобился?
– Извини, старлей. Не положено тебе об этом знать. Засекреченная информация.
Он на меня обиделся и остаток пути не разговаривал.
Возле командного шатра старлей передал меня смутно знакомым спецназовцам, охранявшим вход. Кажется, именно они несли вчера охрану возле бункера, когда в него вернулась пирамидка. Минут пятнадцать я гулял перед входом, ожидая, когда освободится Гордеев. Изнутри доносился спор нескольких голосов, среди которых выделялся рассудительный голос эксперта по пришельцам. О чем шла речь, я не прислушивался – какой смысл забивать голову чужими проблемами? У меня своих хоть на рынке продавай.
Наконец, полог шатра откинулся и на свежий воздух вышел Гордеев, на ходу доставая сигарету из портсигара. Вид у него был, прямо скажем, не для фуршета. Рубашка мятая, лицо несвежее, глаза усталые. Рискну предположить, что сегодняшнюю ночь полковник провел на ногах.
– Здорово, капитан! – кивнул он мне. Руки не подал, предпочтя закурить. Прищурившись, нетерпеливо затянулся и продолжил: – Как видишь, мы немного перестроили твое хозяйство. Не возражаешь?
– От моего хозяйства тут осталась только могилка Кляксы.
– Чья могила? – не понял Гордеев.
– Неважно.
Он оглянулся на шатер, из которого продолжал доноситься спор, и жестом предложил мне прогуляться от него подальше. Метров двадцать мы шли в полном молчании.
– Вовремя ты мне вчера позвонил, очень вовремя, – задумчиво начал Гордеев. – Только сейчас становится очевидно, насколько все висело на волоске. Стоило тебе не удержать бункер, дать слабину – и этим вечером мы бы уже ходили под чебурашками.
– Как оно сейчас?
– Напряженно. Угроза вторжения не исчезла. Помнишь, ты вчера не понимал, каким образом пришельцы собираются показать золотой свет жителям Земли?
– Я и сейчас не понимаю.
– Мы нашли ответ. Говорю по секрету, только тебе. В системах ретрансляции телевизионного сигнала, в наземных станциях и космических спутниках, был обнаружен аппаратный взлом. Электроника подверглась бомбардировке из космоса, скорее всего наночастицами, изменившими структуру микросхем. Это абсолютно внеземная технология. Мы не сомневаемся, что взлом организован нашими серыми друзьями.
– Они надеялись транслировать золотой свет по телеканалам?
– Мы так считаем. Взлом обнаружен во всех глобальных сетях. Все теле– и радиокоммуникации находятся под контролем пришельцев. Сейчас каналы транслируют обычные программы, но в любой момент они могут быть переключены на единый источник сигнала, находящийся на обратной стороне Луны. Изображение пирамидки попадет в каждый телевизор на земном шаре. Первые жертвы золотого света позовут к экрану родственников, друзей, знакомых. Сработает эффект «сарафанного радио», с каждой секундой число зрителей будет расти в геометрической прогрессии. – Он осторожно выдохнул, словно только что перекусил правильный провод, ведущий к детонатору термоядерной бомбы. – Какое счастье, что ты не позволил пришельцам завладеть пирамидкой.
– Какие меры вы предпринимаете?
– Сам по себе взлом не страшен. Пирамидка-то у нас. Но мы пытаемся вернуть контроль над сетями. Задействованы лучшие специалисты из крупнейших университетов мира. Ученые ломают головы. Пока безуспешно.
– Надеюсь, над мерами предосторожности вы тоже подумали. Предупредить людей, чтобы не смотрели ящики, или отключить электропитание на станциях-приемниках сигнала?
– Это крайние меры. Разглашение информации о пришельцах, равно как продолжительный телевизионный голод, может спровоцировать в обществе массовые беспорядки и панику. Это никому не нужно. Пока пирамидка находится под нашей защитой, подобные шаги будут опрометчивыми. Работа будет продолжена в прежнем режиме секретности. Необходимо избавить телесети от последствий аппаратного взлома и сохранить пирамидку – это наши первоочередные задачи.
Мы вышли за пределы лагеря и остановились за палатками. Сразу за краем начиналось перепаханная кратерами земля. Гордеев докурил сигарету и щелчком отправил бычок в одну из черных ям.
– Ну, рассказывай, что у тебя за дело.
Я задержался взглядом на груде головней, оставшихся от казарм.
– Я выяснил назначение буковок, изображенных на гранях пирамидки.
– В самом деле? Каким образом?
– Помните, я говорил о своем друге из университета Гамбурга?
– Это который откопал полную версию легенды?
– Совершенно верно. В шумерских летописях он также нашел расшифровку буковок.
– Любая информация о пирамидке для нас большое подспорье.
– Мы можем взглянуть на нее?
Мне показалась, что фраза прозвучала естественно. Но Гордеев задержался с ответом, уставившись на меня. Пауза длилась какое-то мгновение, но мне она показалась вечной. Все это время я повторял про себя, что Гордеев не умеет читать мысли. По крайней мере я думаю, что не умеет.
– Конечно, – наконец ответил полковник. – Пирамидка в бункере. Мы готовим для нее ряд экспериментов. Нужно выяснить спектральный состав света, определить, какие именно гармоники воздействуют на психику и каким образом, разработать средства защиты. Кстати, ты ведь видел ее в действии?
– Так точно.
– Слушай, твое участие в экспериментах может оказаться неоценимым. Ты знаешь о пирамидке больше, чем кто-либо другой. Валера, ты вообще надолго здесь? У тебя запланированы сегодня другие дела?
– Есть одно дельце. Но у вас я задержусь ровно столько, сколько понадобится.
– Вот и отлично. Тогда пойдем в бункер. Погоди, только китель захвачу, становится холодно.
* * *От палаточного городка до синего купола, на который я все это время поглядывал краем глаза, мы прошли по свежей тропке, огибающей перепаханный взрывами участок. Рухнувшую вышку, лежавшую здесь вчера, куда-то оттащили, на земле остались только борозды от ее волочения и следы гусеничной техники.
Гордеев шагал рядом, не переставая о чем-то думать. Мне казалось, что у него в голове крутятся какие-то свои заботы, касающиеся охраны бункера и организации экспериментов. Но он неожиданно заговорил со мной на другую тему:
