Александр Золотько - Прощай, Америка!
– Вы хорошо запеленали тело. Крепко так…
– Это Джонни настоял, чтобы не завонялось…
– Нападавшие разрезали упаковку только со стороны головы, чтобы посмотреть на лицо. Остальную упаковку снимали уже наши люди… В карманах были документы, в том числе несколько паспортов, и деньги, довольно крупная сумма. Но никакой флешки там не было…
– Лукаш! – позвал Квалья и постучал себя пальцем по наручным часам. – Нас ждут.
– Нас ждут, – сказал Лукаш. – Мне очень жаль, что вы не нашли флешку…
– Мы нашли ваши отпечатки пальцев на теле генерала, ваш биологический материал…
– Естественно, у нас такая замечательная драка получилась. Там еще и моя кровь должна быть. А на мне – его. Я, к сожалению, уже принимал душ, но одежда осталась нетронутой. Я могу ее предоставить, если…
– Одежду – не нужно. Да и непонятно мне, куда бы вы могли деть флешку, если все-таки ее забрали… В доме генерала – сунули в карман.
– Не брал я никакой флешки… и накопителя не брал. Даже в глаза не видел…
– Предположим, что брали. Обыскали тело, нашли гаджет…
– Значит, копеечную фигню я бы взял, а деньги… У него там, кстати, много денег было?
– Десять тысяч евро.
– Сколько? Десять тысяч? Да я бы забрал их, не задумываясь… наверное. Никто о них не знал, кроме покойника. Забрал бы, точно.
– Может быть, но если все-таки вы взяли флешку, то куда могли ее деть? В карман сунуть? Самое естественное – в карман. Но в одежде у вас ее не было, это точно… – Шейкмен снова щелкнул пальцами.
– Это вы откуда взяли?
– А это мы вас обыскали, пока вы были без сознания в госпитале.
– Значит, человека в беспомощном состоянии обыскивать! – возмутился Лукаш почти по-настоящему.
– Да. А потом – машину и Стокера. И палату. А Стокера прогнали через полиграф, не вступил ли он с вами в сговор или не вздумал играть свою партию… И ни-че-го…
– Мне вот недавно шериф Бриджтауна звонил… – начал Лукаш.
– Знаю, – отмахнулся Шейкмен. – Дом сгорел, а шериф привезет оружие менять на медикаменты… И он вам не сказал, что его допрашивали очень подробно и, опять-таки, с применением детектора лжи. Так что, он и сам ничего не находил, и от вас на хранение не принимал… Куда вы могли деть архив, Лукаш?
– Проглотил.
– Интересная версия.
– Это вы бросьте, это я шучу…
– Это понятно, что шутите. А терабайтный накопитель вы проглотить не могли, при всем старании. Так что – нет. Может, вы и вправду ничего не брали?..
– Пошел я, наверное, – сказал Лукаш. – Мне нужно напиться и подраться, пока эту контору кто-нибудь не взорвал или не расстрелял.
– Не беспокойтесь, мы ее охраняем…
– Серьезно?
– Конечно. Полагаете, кто-нибудь позволил бы просто так твориться такому почти возле самого здания ФБР? Да и вообще – просто твориться? Если бы мы не имели с этого прибыли… во всех смыслах этого слова, то клуб был бы закрыт еще до открытия.
– Что-то вы разоткровенничались со мной, – покачал головой Лукаш. – А если я растреплю… со ссылкой на вас?
– Вперед! Мало ли на нас сейчас клевещут? А на самом деле – мы поддерживаем и охраняем свободу и демократию. Иностранных журналистов – тоже. Сейчас на крышах с десяток снайперов и полсотни оперативников вокруг. Охраняют веселье наших гостей. Так что…
– Так что если кто-то и начнет по мне стрелять, то это кто-то из ваших…
– И только если получит прямой и недвусмысленный приказ. Можете смело напиваться. Приятного аппетита! Или как там у вас желают?
– Идите вы знаете куда? – сказал Лукаш и вышел из машины.
– И вам того же! – крикнул ему вдогонку фэбээровец и захлопнул дверцу.
– Вот и поговорили, – пробормотал Лукаш.
Машина уехала, Лукаш перешел дорогу и подошел к итальянцу.
– Я уж думал – все, – засмеялся Квалья. – Арестовали тебя.
– Вы бы выпили не за мое счастливое избавление и первый труп моего изготовления, а за то, чтобы меня побыстрее отпустили, делов-то…
– Но выпьем мы за твой второй день рождения, – провозгласил Квалья. – Пойдем, нехорошо заставлять людей столько ждать.
Перед дверью Лукаш остановился, провел рукой по медной табличке с надписью о пиндосах.
– Представляешь, сегодня эти придурки повесили дополнительную бумажку, – Квалья сдавленно хихикнул. – «Узкоглазым вход тоже запрещен». Нет, ты представляешь?
– Представляю, – кивнул Лукаш. Он действительно очень живо представил себе, как счастливые японцы, сфотографировавшись на фоне белых рабов, подходят к двери и натыкаются на объявление. Они бы возле него стали фотографироваться? Или потребовали бы дополнительной компенсации от Соединенных Штатов? – И куда же делось объявление? Хозяин проникся чувством вины и отменил несправедливость?
– Да. Именно так. Сразу после того, как к «Мазафаке» подошли парни из российского контингента. Десять человек, из них трое азиатов, то ли буряты, то ли вообще якуты… Получилось очень смешно. Я застал уже последний раунд, местную охрану аккуратно уложили вдоль стены, а выбежавший не вовремя менеджер доедал сорванное объявление, – Квалья засмеялся и открыл дверь. – Входи, мой русский друг.
Что русский, то русский. Что друг… Это вряд ли. И заведение иностранцы напрасно считают таким уж русским. Наши сюда приходят поржать и поиздеваться над тупыми америкосами всех цветов и оттенков.
В вестибюле, напротив входной двери, как положено, стоял медведь с подносом. В смысле – чучело медведя. И уже от него начинало попахивать подделкой. Медведь был местный, гризли. И морда у него была поуже, не то, что у нашего мишки. И цвет другой.
Справа кто-то завопил. И забренчала гитара. И засуетился бубен. И женский визг, который должен был обозначать цыганский темперамент. Должен был обозначать. А наряженные в цыганские костюмы негры должны были обозначать цыган.
– К нам приехаль, к нам приехаль, Миша Лукаш до-ро-гой! Мишьенька, мильенький, випейте-випейте…
Из толпы цыганского веселья выкатился менеджер заведения с заплывшим глазом, распухшей нижней губой и тарелкой в руках. На тарелке стояла рюмка водки и лежал кусок черного хлеба с черной же икрой. Лукаш вздохнул и взял рюмку в правую руку, а бутерброд – в левую.
– Пейдодна-пейдодна-пейдодна-пейдодна! – заголосили афроцыганки, а что тут пить? Лукаш опрокинул рюмку в рот, посмотрел на хлеб с икрой, совсем уж собрался заявить, что после первой русские не закусывают, но потом решил, что все равно тупые не поймут, и в два укуса прикончил бутерброд.
Афроцыганки пустились в пляс, из-под цветастых почти настоящих платьев замелькали кеды и кроссовки, и Лукаш прошел мимо них в зал.
В зале поначалу было темно, потом вспыхнул свет, затрещали хлопушки, полетели змейки серпантина, и посыпалось конфетти.
– Поздравляем! – заорали люди и бросились к Лукашу, как к родному.
– Идиоты, – сказал Лукаш.
Ему пожимали руку, хлопали по плечу, даже целовали в щеки.
– Речь! Речь! – выкрикнул кто-то, Лукаш решил, что это от него требуют выступления, но оказалось, что декламировать собрался Квалья.
Бла-бла-бла, провозгласил Квалья, бла-бла-бла… на Сицилии… бла-бла-бла… второй день рождения… бла-бла-бла… Лукаш обвел взглядом присутствующих. Изрядно поднадоевшие физиономии коллег по журналистскому цеху, девочки из Красного Креста, японская делегация, продолжающая фотосессию, снова девочки, только теперь из торговых представительств, просто так девочки, не пойми откуда, пара-тройка дипломатов – небольшого ранга, но любителей выпить на халяву, Петрович, который в общем митинге не участвовал, а сидел за столиком в углу в компании с каким-то азиатом, то ли китайцем, то ли японцем, кто их разберет. Может, даже с якутом.
– Мы все рады за тебя и желаем тебе счастья и процветания! И долгих лет жизни, – закончил свою речь Квалья.
Все закричали и захлопали в ладоши.
– А теперь – сюрприз! – крикнул Квалья.
Свет снова погас, и официанты внесли в зал торт. Здоровенный такой торт, с десятком бенгальских свечей на нем. Официанты, естественно, были чернокожими, и в темноте казалось, что над воротниками белых атласных косовороток голов нет. Когда безголовые поднесли торт поближе, Лукаш понял, что сделали его в виде карты Соединенных Штатов Америки. Без Аляски, естественно, и Гавайев. В сочетании с бенгальскими огнями все это выглядело так, будто Штаты горят. Будто с десяток ядерных взрывов расцвели над Соединенными Штатами.
Лукашу в руку сунули нож. Кто-то принес стопку тарелок, торт поставили на стол.
– Давай, Лукаш, – сказал Квалья. – Режь! Надели каждого кусочком Штатов!
«Сука, – подумал Лукаш устало. – И здесь без провокации не можем… Как же вы мне все надоели. Снимают небось, сумрак зала для современной техники не помеха. А завтра… Или даже сегодня в Сети и на их каналах появится сюжет, в котором русский дикарь ножом полосует территорию несчастных Штатов Америки. Делим великую державу, рвем на клочки…
