Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение
Вела подошёл к нише и ещё раз внимательно её рассмотрел, не нашёл ничего интересного и громко произнёс прямо в её стерильное, залитое светом, нутро:
— Два бутерброда со сливочным маслом и красной икрой и большую чашку кофе! — подумал и добавил. — Чёрного. — затем ещё чуть подумал и сказал. — Пожалуйста.
В нише как будто тихонько звякнул невидимый колокольчик, и прямо из ниоткуда возникла плоская тарелка с двумя заказанными бутербродами и большая дымящаяся чашка, запах от которого не оставлял сомнений в её содержимом.
Велга непроизвольно проглотил слюну, поспешно вытащил заказ из чудо-ниши, поставил все на столик, сел на кровать и принялся завтракать.
После еды стало полегче, но немедленно обнаружилась вторая проблема — захотелось посетить туалет. Однако, уже обладая некоторым опытом, он справился. Оказалось, что достаточно произнести вслух слово «туалет», как в противоположной стене распахивалась невидимая до этого дверь, ведущая в этот самый туалет, а заодно и ванную комнату.
После туалета и водных процедур стало почти совсем хорошо и, если бы ему ещё оставили сигарету и зажигалку, а также показали, как отсюда выйти…
Кстати, о сигаретах. А вдруг с помощью этой волшебной ниши доставки можно их заказать? Правда, Зигфрид и Эля не курили и даже, кажется, выражали изрядное недоумение по поводу их столь вредной и древней привычки, но… Чем чёрт не шутит?
— Пачку сигарет! — приказал он, чуть ли не сунув голову в нишу. — И зажигалку!
На этот раз ничто внутри не прозвенело, и ниша осталась пуста.
— Так, — укоризненно сказал Велга. — Не одобряем, значит, вредные привычки, да? А как же приказ человека, которому ты, по идее, должна безоговорочно подчиняться? Или просто нет на складе? Бывает, понимаю. Может, тогда папиросы? Нет? Плохо. А трубка и табак? Тоже отсутствуют? Совсем нехорошо. Махорка и газетка — козью ножку свернуть? Не знаете, что это такое. Понятно. Да, прямо хоть в жалобную книгу пиши. Недорабатываете, товарищи, ох, недорабатываете. Плохо учитываете потребности граждан. Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка она же скатерть самобранка. Обойдусь пока, так и быть. Но на будущее — учти.
Исчерпав на этом весь свой запас иронии, лейтенант снова уселся на кровать и попытался обдумать план дальнейших действий.
Получалось не очень.
Какие, скажите на милость, могут быть действия, когда ты лишен малейшей возможности именно, что действовать? Можно сидеть, можно лежать. Можно принять ванну (пока он ограничился только душем). Потом, например, снова поесть и поспать. Н-да, не густо. Ладно, попробуем ещё раз все тщательно проверить на предмет входа-выхода… Стоп. А если всё гораздо проще?
Он вскочил с кровати, упёр руки в бока и рявкнул прямо в противоположную стену:
— Выход!
И он возник. Выход. Именно там, где Велга и предполагал — в противоположной стене. Только что его не было и — нате вам, пожалуйста, — выходи — не хочу.
Лейтенант с сомнением оглядел свой весьма скромный наряд, махнул рукой и шагнул в открывшийся коридор. Прошел по нему, опять уперся в стену и, не раздумывая, громко повторил:
— Выход!
Часть стены тут же исчезла невесть куда, и он, сквозь образовавшийся дверной проём, шагнул на открытый воздух…
И тут же прикрыл ладонью глаза от обжигающего солнца.
— Саша, иди сюда! — услышал он знакомый голос. — Здесь тенёк.
Он повернул голову и увидел друга Хельмута.
Друг Хельмут, облаченный в собственный комбинезон, стоял неподалёку внутри открытого со всех сторон сооружения, весьма напоминающего беседку с небольшим фонтанчиком посередине, и спокойно курил сигарету.
— Иду, — сказал Велга, спустился с крыльца, ступил босыми ногами на мелкий песок ведущей к беседке дорожки и тут же с криком подпрыгнул на месте, — раскаленный солнцем песок обжигал не на шутку.
— Ты бегом давай, — посоветовал из тени Хельмут. — Извини, что не предупредил, но я вышел на улицу уже одетым.
Велга, шипя, в три прыжка достиг беседки, забежал в спасительную тень и с благодарностью принял сигарету, которую Дитц ему немедленно протянул. Прикурил, с наслаждением затянулся, уселся на имеющуюся тут же скамейку, закинул ногу на ногу и осведомился:
— Ты давно здесь?
— Минут семь.
— Опять дежа вю, а?
— Похоже. Только это не Лона.
— Да уж… А где остальные?
— Кто-то, думаю, только просыпается, а кто-то, как и мы пытается сообразить, как выйти из комнаты.
— А ты, значит, у нас самый сообразительный…
— Выходит, так, — усмехнулся Дитц. — А что, какие-то претензии?
— Ты с ума сошел. Какие претензии? Это я так, от общей растерянности. Все-таки интересно, где мы?
— Хрен его знает. Впервые вижу это место. Похоже, где-то на юге чего-то. Уж больно жарко. Но вот где… Вообще-то, как не смешно, больше всего мне это место напоминает знаешь что?
— Погоди, сейчас попробую догадаться.
Велга огляделся.
Они находились на ровной площадке, врезанной в склон горы. Даже не горы — горы все-таки должны быть повыше — сопки. Внизу лежала долина, а в долине, прямо под их ногами, раскинулся небольшой городок. Чистенькие белоснежные дома и много зелени. За городком причудливо вилась тоненькая змейка полувыдохшейся на жаре речки, а дальше, за речкой, снова вздымалась череда выпуклых, будто спины неведомых исполинских животных, желто-буро-коричневых, выжженных солнцем до последней травинки сопок. И над всем этим висело блекло-синее от жары небо с неистово-жарким ослепительным солнцем в зените.
— Ты хочешь сказать, что это место чем-то похоже на Пейану сварогов? — спросил Велга.
— А разве нет? — вопросом на вопрос ответил Хельмут. — Ты же сам видишь.
— М-м…все-таки, пожалуй, нет, — решил Александр. — Это не Пейана. Похоже, но не она. Солнце другое, и вообще… Да и с чего бы?
— А хрен его знает, с чего, — пожал плечами Дитц. — Но я не слишком бы удивился.
— Устал? — спросил Велга, внимательно посмотрев на внезапно осунувшееся лицо Хельмута.
— Да. Есть немного. Надоело, понимаешь?
— Понимаю. Но нас, как видишь, не особо сейчас и спрашивают, надоело нам или нет.
— То-то и оно… Ладно, не обращай внимания. Лучше скажи, тебе не кажется, что наши солдаты что-то слишком долго не могут разобраться в обстановке и … О, легки на помине.
Велга обернулся и увидел выходящих на крыльцо Аню, Майера, Стихаря и всех остальных. В одних трусах, как и он сам, щеголяли только Шнайдер и Стихарь, все же остальные были одеты в свои комбинезоны и обуты в ботинки.
Ну, хоть не я один дураком оказался, подумал Велга, и то хорошо.
— Эй! — крикнул с крыльца неугомонный Валерка. — Здравия желаем! Вот мы и снова вместе!
— Идите к нам, — махнул рукой Велга и, обращаясь к Хельмуту, в полголоса спросил. — Слушай, а как тебе удалось заполучить одежду?
— Все просто, — улыбнулся Дитц. — Так же, как и всё остальное. Попросил. А вернее, приказал. Голосом.
— Действительно, — озадаченно погладил уже колючий подбородок Велга. — Как это я сам не догадался… Рюкзак тоже попросил вернуть? То-то я смотрю, что ты бритый.
— И рюкзак. Оружие только не вернули.
— Да, — сказал Майер, входя в тень беседки и доставая сигареты. — Оружие они нам возвращать не хотят. Не знаю, как вас, а лично меня это настораживает.
— Меня не только это настораживает, — сообщил Валерка, протягивая руку к сигаретам пулеметчика. — Дай-ка сигаретку, Руди, пока я за своими не сбегал…
— И что же именно тебя настораживает? — спросил Малышев, оглядывая окрестности. — Интересное место. Никогда не видел ничего похожего… Хотя, вру. Пейану чем-то напоминает. А, ребята, как считаете?
— Что-то есть, — согласился Шнайдер. — Но здесь гораздо жарче.
— Да, — сказал Сергей Вешняк. — Солнце на Пейане было другое… А что это за поселение там внизу?
— Меня все настораживает, — сказал Валерка. — И в первую очередь то, с какой лёгкостью нас всех повязали. Словно курят. Р-раз! И ваши не пляшут.
— Обидно? — прищурился Велга.
— Ещё бы не обидно. Мы всё-таки фронтовые разведчики, а не какие-нибудь там эти… «полигонщики».
— Мне кажется, здесь нет «полигонщиков», — заметил Карл Хейниц. — Здесь, по-моему, все по-другому.
— Откуда ты знаешь? — спросил Валерка.
— Так… ощущение, — пожал худыми плечами ефрейтор. — А насчет, там, обидно, не обидно… Тебе разве не было обидно, когда нас свароги взяли без единого выстрела? И не где-нибудь, а в родных, фигурально выражаясь, стенах. Так что, пора бы и привыкнуть.
— Ну, сварогам мы, положим, вложили потом по самое «не могу» и…
— Карл прав, — перебила его Аня. — Здесь действительно все иначе. Кстати, хочу принести свои извинения за то, что не почуяла опасность. Но дело в том, что ни Зигфрид, ни Эля нам не врали и ничего плохого не замышляли. Может быть потом уже, когда мы ушли…
