Андрей Альтанов - Зона Посещения. Тропами теней
– Что еще за разлом? Ты несколько раз мне о нем говорил, но разъяснить так и не соизволил.
– Разлом – это вроде трещины в мироздании. Она возникла в День Посещения, и через нее наши миры как бы пересекаются. Через эту трещину артефакты и тягают. Но трещина еще сама по себе существует как объект и явление, в ней застрять можно, подвиснуть между мирами. И если твоя масса окажется меньше застрявшей вещи – прилипнешь к ней, а если больше – то мгновенно перетягиваешь ее сюда. Ну, по крайней мере так мне отец объяснял, а ему это монахи из братства открыли. Короче, все это стремно и непонятно, ты просто не прикасайся ко всему этому добру.
Выслушав мои сумбурные объяснения, Лангуст предпочел не заморочиваться и попросту выполнил данную команду. И мы, пригнувшись, поплыли мимо рыжей исковерканной стали, порванных стальных канатов, ужасающих крючьев самых первых ловушек и прочей добывающей дряни.
Так под прикрытием грейферов и торчащих из земли глыб мы и вышли в долину. Потерянной техники тут было на порядок меньше, в свое время это место периодически очищали от хлама. Долину от остальной части Зоны все так же ограждала стена отвесных скал, но впереди здесь был узкий перевал, на который и я взял курс. Сколько раз я уходил через эти символичные врата в Зону, столько раз и возвращался ни с чем. Но на этот раз расклад уже был в мою пользу. И даже если бы у моего напарника не было его пушки, я все равно рискнул бы отправиться с ним туда. Два воина в поле – уже какая-никакая армия. За компанию и помирать веселее.
Идти здесь было одно удовольствие: ровная пустынная гладь без тварей, с минимальной плотностью аномальных зон и с редкими холмиками безнадежно увязших добывающих комбайнов. Именно за это рыбаки удачи так любили долину, хоть и вычищена она была основательно.
И как только я вспомнил про вездесущих ловцов ветреной удачи, так это говно мгновенно дало о себе знать. Буквально в десяти метрах за нашими спинами что-то громыхнуло о землю и подняло целый фонтан пыли и песка. Я обернулся и ошалел. Это была крупная сталкерская ловушка, облепленная крючьями. Она словно сошла с экрана фильма про демонов и ад. Взгляд тут же выхватил за гранью преломления целый отряд из пяти рыбаков удачи. Четверо из них уже изготовились к стрельбе и направили катапульты в нашу сторону.
– Бегом, валим отсюда! – Я подскочил как ошпаренный и двинул к перевалу, до которого уже оставалось рукой подать.
– Чего ты так переполошился?! – выкрикивал на бегу напарник и даже попытался пошутить: – Ну, привалит нас на самом старте! Чего тут расстраиваться? Считаем сохранение и еще раз попробуем!
Новый удар по земле за нашими спинами влил нам еще больше идиотского задора и прыти.
– Чего-чего? Если прилипнешь к ловушке, она тебя мгновенно протащит в нашу мерность, – пошутил я в ответ чистой правдой.
– Ну и что?! Это же, типа, нормальный вариант аварийного выхода из этого измерения. Я даже не думал о таком простом методе! – продолжал задорно выкрикивать Лангуст, маневрируя вместе со мной между падающих снарядов ловушек.
Два фонтана от падения сталкерских стальных «метеоритов» на секунду ограничили видимость, но мы резво преодолели и эти барьеры. Осталось чуть-чуть – через сотню метров уже начинался перевал, и можно было покинуть зону обстрела.
– Нет, не нормальный вариант! – Я решил окончательно добить приятеля аномальной правдой: – Ловушка тебя прежде протащит через разлом! Представь свое тело, протянутое через дырочку величиной с монету. Представил? Так вот – это фигня в сравнении с тем, что тебя в разломе ждет. Там тебя скомкает в кизяк! Аномальным кизяком ты и появишься на той стороне. Понял?!
– Погоди, так все эти аномальные кизяки – это скомканная таким образом живность? – дошло наконец до бродяги.
– А то! – бодренько крикнул я и перепрыгнул через упавшую перед самым моим носом капсулу, глотнув при этом изрядно пыли и песка.
Лангуст и дальше что-то восторженно выкрикивал за моей спиной, но я ему уже не отвечал, а лишь пытался выплюнуть весь поскрипывающий на зубах песок. Так бодрячком мы и пробежались по перевалу и шагнули через него в мир, уже полностью изолированный от нашего, мир со своими непривычными законами, мир, точно так же исковерканный Посещением, как и наша Матушка-Земля.
Но когда я в этот раз перебирался через горный хребет, мне вдруг померещился голос отца. Так явственно я его еще никогда не слышал. Отец ничего особенного не сказал, лишь назвал меня по имени. Я остановился и вслушался в окружающую тишину, пытаясь расслышать что-то еще. Но призрачный голос молчал. А потому я отыскал едва заметный ориентир, фиолетовые переливы в небе, и повел своего напарника в самое сердце Зоны этого параллельного мира.
Глава 16
Где наша не пропадала?
Уже битый час мы пересекали рощицу кинжального кустарника. Аммонит же называл эту однообразную растительность стальным лесом. Обычно эти местные деревья имели один мощный ствол и плоские лезвия веток распускали в нескольких метрах над поверхностью. Здесь же они торчали из земли тонкими острыми прутиками, пробивающими мощные тракторные подошвы моих берцев, как нож масло. А потому приходилось идти очень медленно, тщательно осматривая и расчищая место для следующего шага. Глаза уже побаливали от напряжения.
Особенно досаждала мелкая поросль, едва проклюнувшаяся через липкий каменистый суглинок. Заметить ее трудно, но с легкостью можно почувствовать. На такую «мину» я уже раз пять наступал и отпрыгивал назад, осыпая этот внеземной подлесок отборными земными проклятиями.
Аммонит, хитрый жук, пристроился за спиной и шел по моим следам. Это, конечно, было оправданно – его легкие кроссовки в сравнении с моими ботами подошв и вовсе не имели. Но все равно сейчас я ощущал себя совсем зеленым сталкером, которого ветеран использовал в качестве отмычки.
– Сколько мы уже идем? – Я остановился и дал глазам передохнуть.
– По лесу или вообще?
– Вообще. – Вопрос я задал по причине того, что давно потерял счет времени.
Шли мы очень долго и без привалов. Рельеф местности уже сменился несколько раз. Мешочки с гайками значительно исхудали, а столкновений с местной фауной было столько, что я успел привыкнуть к своему новому оружию и с первого выстрела навскидку поражал любое создание, заставшее нас врасплох. Тело за все это время ни капли не устало. Разум же отчаянно кричал, понимая, что это очень неправильно – так долго хорошо себя чувствовать. В нормальном мире мы бы уже остановились на нескольких привалах и как минимум одной ночевке. Но здесь совсем не наблюдалась смена дня и ночи, а может, день был такой длинный, что ночи мы еще не видели. В любом случае весь мой организм словно заклинило, и вместе с ним заклинил и мой биологический хронометр.
– Уже вторые сутки на исходе, – ответил Сеня, задрав рукав куртки и взглянув на старые механические часы.
– Эх, только сейчас заценил эту тему с заводными часиками. – Я завистливо глянул на большой циферблат советских «амфибий». – А ведь были у меня такие. Так нет же, продал, дурак, на барахолке и модные себе прикупил, электронные.
– Это да-а, – произнес задумчиво Аммонит, – если бы работала здесь электроника и стреляли «калаши», то любая жалкая горстка людей этот мир бы уже завоевала.
– Странно другое, почему до сих пор мне жрать не хочется?
– Не только жрать, но и спать, – уточнил напарник. – Здесь всегда так, не жрешь и не спишь, но чувствуешь себя бодрячком. Как долго это состояние может продлиться, не знаю, но один раз я встрял тут на десять суток по нашему времени, ждал, пока стая «кислотных трещоток» уйдет с пути. Так вот, ни разу глаз не сомкнул и сухпай свой не тронул… ну, карамельки разве что сгрыз.
– Интересно, почему так? – Я почесал затылок.
– Давно об этом думаю, – пожал плечами Сеня, – но рационального объяснения найти не могу. Возможно, для существования в этом мире необходимо гораздо меньше энергии, чем в нашем. Или время здесь течет не так, как у нас.
– Ну, так чем это не рациональные объяснения? – улыбнулся я и вернулся к обязанностям отмычки.
Еще с полчаса мы черепахами ползли по этой «лесопосадке», пока не вышли к подножию холма. Здесь кустарник закончился, дальше стелилась пустыня, утыканная характерными для этого мира острыми пирамидами скал. Песчаные барханы были тут в таком количестве, что создавалось впечатление, что перед нами открылось застывшее штормовое море, где чуть ли не каждая волна была размером с небольшое цунами. Первым забил тревогу Аммонит.
– Стой, дружище, – притормозил он меня, – а ну присядь на минутку.
– Чего ты там такого увидел? – поинтересовался я и глянул в том же направлении. – Ага…
Вдали на монотонной поверхности песков выделялся черный частокол явно искусственного происхождения. Я припал к окулярам бинокля и разглядел натыканные рядами длинные ветки кинжальных деревьев, на самые острия которых кто-то нанизал оторванные головы местной живности. Гниющие черепа поражали своим разнообразием. Тут были и самые свирепые из уже виденных нами тварюк, и те, с которыми нам еще только предстояло пересечься. В любом случае тот, кто это сделал, обладал не только завидной силой, но еще и разумом. Ибо было очень сомнительно, что обычный местный хищник стал бы заниматься подобной ерундой.
