Григорий Елисеев - Новая Зона. Воды Рубикона
– Ладно, – пробормотал Хирам, чувствуя, что он вот-вот будет втянут в какую-то гадкую игру, из которой навряд ли выберется живым. – А от меня-то вам что нужно?
– Все очень просто. – Вагнер положила руки на плечи Хираму и слегка наклонила голову набок. – Через три с половиной часа мы вылетим в Москву. И там нам придется приложить все возможные усилия, чтобы Роман Нестеров умер прежде, чем из-за него наступит конец света.
* * *Роман открыл глаза и, сев на кровати, потер переносицу.
Охваченная огнем Москва. Аномалии на улицах. Военный кордон вокруг города. Вертолеты с выжившими и надписи SOS на крышах. Десятки тысяч пропавших без вести.
Нестеров крепко растер ладонями лицо и пару раз моргнул.
Ослепительная белизна карантинного бокса вновь напомнила, что эти видения – отнюдь не кошмарный сон.
На соседней койке заворочался в полубреду Павел. Брат звал кого-то по имени, но слов было не разобрать. Роман выругался и вновь повалился на жесткую подушку.
Всех, кто выбрался из города, военные поместили в строгий карантин. Комплекс располагался где-то в Зеленограде и, насколько понимал Роман, уходил на сотни метров под землю. Что наводило на неприятные мысли о том, что власти, скорее всего, догадывались о возможности прорыва Зоны в области столицы и постарались подготовиться загодя.
Роман откинул ослепительно-белое одеяло и соскочил с койки на пол, прошелся по небольшой комнате, куда их с братом поместили, и, отодвинув пластиковую ширму, оказался в ванной.
Наклонившись над раковиной, быстро сполоснул лицо и посмотрел на себя в зеркало.
– Н-да… Непрезентабельное зрелище…
Старший Нестеров заметно осунулся и похудел. Под глазами появились темные мешки, в зрачках виднелись красные линии лопнувших сосудов. Одет он был в легкое белье, похожее на пижаму, такого же тошнотворно-белого цвета, с номером на груди и спине.
Роман сплюнул в раковину и, вернувшись в комнату, посмотрел на висящую под потолком камеру видеонаблюдения. Помахал рукой кому-нибудь, кто, возможно, был на той стороне, и, сняв с прикроватной тумбочки пульт, включил телевизор.
Затем прошел на середину помещения и принялся делать зарядку. Конец света – концом света, а поддерживать себя в форме все-таки необходимо.
На забранном решеткой плоском экране шли новости. Бегущая строка сообщала о выборах в Египте. Изображение показывало горящий Стамбул. Стоящий спиной к охваченному огнем городу репортер в каске и бронежилете сообщал о формировании еще одной Зоны.
Картинка сменилась. На экране слева от диктора вращался стилизованный земной шар, на котором мигали красные точки. Двадцать пять штук. Двадцать пять Новых Зон.
Роман, заведя руки за голову и приседая, отметил, что досталось всем континентам, включая Антарктиду. Диктор что-то проговорила и исчезла, уступив место кадрам с мест событий.
Темно-зеленые вертолеты сил самообороны, летящие мимо покореженной и надломившейся токийской телебашни.
Бойцы американской национальной гвардии на тросах поднимают выживших в отрезанном от остального мира Лос-Анджелесе на борт «Черных ястребов».
Катера со спасателями, проплывающие вдоль рухнувшего на здание Парламента Биг-Бена в полузатопленном Лондоне.
Съемки любительской камерой: огромная «комариная плешь» в каком-то аэропорту затягивает в себя взлетающий авиалайнер…
Роман отвернулся и выдохнул. Смотреть на происходящее на экране не хотелось. Нестеров даже боялся предположить, что испытывали пассажиры в последние мгновения своей жизни.
– С добрым утром, старший, – охрипшим голосом произнес Павел, садясь на кровати.
Роман коротко кивнул брату и, выгнув спину, закончил выполнять комплекс упражнений.
– Я так погляжу, в мире творится полный… – Бывший военный выругался, глядя на экран телевизора.
Голос младшего Нестерова оставался бесцветным, а глаза потухшими. С момента прорыва братьев в Москву, превратившуюся в Аномальную Зону, прошло четверо суток. Все это время они не получали никакой информации, кроме официальных сообщений по телевизору. У них лишь взяли образцы крови и слюны на анализ, сделали томограмму головного мозга и, казалось, забыли об их существовании. Хорошо хоть еду приносили вовремя.
Кадры рушащегося мира на экране телевизора сменились съемками из зала заседаний ООН, где представители мировых держав пытались изображать активную деятельность. Хотя даже не искушенному в политике человеку было очевидно – никто не представляет, что теперь делать.
Прямоугольник из непрозрачного пластика зашипел, и узкая дверь стала проницаемой для взгляда. На пороге стоял мужчина в форме с нашивками лейтенанта. Наклонившись вперед, он постучал по перегородке и нажал на кнопку встроенного в стену микрофона:
– Павел Нестеров.
В голосе солдата слышалась нечеловеческая усталость. Братья переглянулись, и младший, поднявшись с кровати, подошел к двери.
– Я хотел переговорить с вами по поводу вашего запроса… – начал офицер.
Его голос перешел на шепот. Роман внимательно следил за братом и первым заметил, как у него опустились плечи.
– Что? – негромко произнес Павел. – То есть как?
Офицер повторил.
– Что значит нет в списках эвакуированных из города?! – взревел младший Нестеров. – Проверьте еще раз! Этого не может быть!
– Мне правда очень жаль, – вздохнул военный и, развернувшись, пошел дальше по коридору.
Дверь, вновь зашипев, стала непрозрачной. Секунду стояла гнетущая тишина. А затем, зарычав что-то нечленораздельное, Павел обрушился на ни в чем не повинный пластик с кулаками. Роман, вскочив, кинулся на брата и оттащил его от осыпаемой в бессильной ярости ударами перегородки.
Братья покатились по полу, и Роману пришлось пару раз ударить продолжающего бесноваться Павла по лицу.
Младший Нестеров шумно выдохнул и, отползя к кровати, уселся возле нее.
– Они все погибли, старший… – всхлипнул Павел и уткнулся лицом в колени. – Все…
– Ну, подожди… – Роман понял, что последняя хрупкая надежда, еще жившая в нем, разлетелась вдребезги. – Может быть, это ошибка… Может быть… что-нибудь перепутали? Может…
– Какая ошибка?! – вскричал Павел, вскинув голову. – Ты видел горящий дом! Они все, должно быть, спали. И мама с папой, и…
Его голос задрожал.
– И… и Лена с Темкой… – наконец выдавил из себя имя жены и сына младший Нестеров и закрыл лицо руками.
Роман опустился на край кровати и стиснул зубы, чувствуя, как что-то теплое прокатилось по щеке и, задержавшись на небритом подбородке, упало на ослепительно-белый пол.
* * *Александр Хофф выдохнул и, в последний раз подтянувшись на брусьях, спрыгнул на пол.
– Неплохо, сэр! – уважительно кивнул Джон Майкрофт, держащий в руках секундомер. – Совсем не плохо для человека, которого только вчера чуть не убили.
– Да иди ты, – беззлобно откликнулся Хофф, вытирая пот со лба. – Сам попробовать не хочешь?
– Нет, сэр… – лениво зевнул Майкрофт. – Чего-то у меня спину ломит…
– Спину, говоришь? – усмехнулся сержант, занимая боевую стойку. – А ну-ка, сейчас все вылечим!
Хофф сделал первый агрессивный выпад, и рядовому пришлось, вскочив со стула, отпрыгнуть в сторону.
– Ах, вы… – пробормотал Майкрофт, сдернул с шеи жетоны и со словами: – Ну, все, забыли о субординации! – бросился на со смехом увернувшегося от его тяжелого удара Хоффа.
– Да ты не смог бы попасть и в белого кита на черном фоне! – объявил Хофф, нанеся удар ногой по ребрам.
– Что ты сегодня такой верткий-то! – прохрипел Майкрофт и, резко развернувшись, провел быструю комбинацию в голову и корпус.
– Вот! Уже лучше! – улыбнулся Хофф, различив звон в ушах. – Гораздо лучше!
А затем, быстро пригнувшись, подскочил под не успевшего ничего сообразить рядового и нанес тяжелый удар в солнечное сплетение. Майкрофт согнулся пополам и повалился на пол.
– Вы не переусердствовали, сержант? – раздался от дверей спортзала громкий голос.
Тренирующиеся в большом ярко освещенном помещении наемники обернулись.
– В самый раз, сэр! – объявил Хофф и, протянув Майкрофту руку, помог подняться.
Бойцы встали по стойке «смирно».
– Надеюсь, – хмыкнул, подходя ближе, Чарльз Брэнон. – Если вы сломаете рядового Майкрофта, сумму на его лечение я вычту из вашего оклада.
– Так точно, сэр! – гаркнул Хофф.
– Хорошо, – кивнул Брэнон с короткой ухмылкой. – Ладно, на сегодня тренировки закончились. Для вас и ваших парней есть работа, сержант Хофф.
– Так точно, сэр! Разрешите уточнить?
– Не разрешаю, – мотнул головой Брэнон. – Жду вас в моем кабинете через двадцать минут. Постарайтесь не опаздывать.
