Юрий Иванович - Неуемный консорт
Глава 26
Планета Элиза, лагерь Донышко
Магдалена признала выводы своего мужа неправильными:
– При нынешних системах контроля нашего начальника лагеря давно бы уличили в воровстве. Еще допускаю, что он мог украсть сотню-другую ракушек, продать их и неплохо обогатиться, но поставить это дело на поток и воровать постоянно – подобное выходит за рамки здравого рассудка.
– Правильно! Ты, как всегда, права в самом главном, моя прелесть! – обрадовался Роман. – Точно так же думают и все остальные. Вплоть до Моуса. А барон Кири этим пользуется. Шоры в сознании мешают любому проверяющему заметить это воровство. И они ничего не видят там, где все лежит на свету.
– А ты вот взял и так вот легко все рассмотрел? Ай да молодец! Ай да талантище аналитических наук! Никто из ревизоров ничего не накопал, а тут тихий уголовник вот так взял, раз и обо всем догадался! Может, ты еще скажешь и точное количество палеппи, которое барон Кири ворует ежедневно?
– Увы! Точное сказать не могу, – развел руками Роман. – А вот приблизительное – запросто. Каждый день начальник лагеря ворует от пяти до десяти жемчужных перламутриц. Нетрудно высчитать и время передачи посылки – это наш единственный в две недели выходной. Жилая зона отсечена от разрабатываемых пластов наглухо, туда не пробраться, и что там творится, мы понятия не имеем.
– Но ведь и мастера с надсмотрщиками туда тоже войти не могут, – заметила Магдалена. – Как же происходит отправка посылки? И кто ее забирает наверху?
– Ответ прост: никто! Ибо барону Кири не нужны ни сообщники, ни свидетели. Ведь наверняка каждый второй посылаемый сюда мастер – это внештатные агенты моусовской охранки, которые стучат на каждого первого. А тот, в свою очередь, стучит на второго и на вышестоящее начальство. То же самое творят и надсмотрщики, которым наверняка обещана крупная премия, если они отыщут хоть малейшее злоупотребление. И я тебе еще раз напоминаю: любого робота можно так перепрограммировать в обход основных его действий, что никакой оператор сбоя не отыщет. Поэтому посылку передает, а скорей всего и доставляет наверх какая-нибудь шибко умная и проворная железяка.
– Но каким образом? Ведь движение наверх по всем стволам и тоннелям фиксируется. Вон как мастера хвастаются, что наверх без регистрации и учета ни один комарик не проскочит.
– Да, по всем официальным ходам – не проскочит. А по старым, заброшенным?
– Не ты один такой умный, все ищут эти «старые и заброшенные», чтобы, не корячась над двумя нормами, просто сбежать. А нет их! Наглухо обвалились. А будь такие, то их бы обнаружили по перепадам давления.
– А ты себе представь, что есть такой шахтный ствол, который после каждой доставки посылки наверх перекрывается наглухо опять на две недели. Может такое быть? Может! Но где он находится? Попробуешь предположить сама?
Магдалена попробовала:
– Наверняка в самых дальних, давно не используемых и выработанных ответвлениях.
– Нет! Барону нельзя рисковать техникой, посылая ее в самые гиблые места. Ищи ближе.
– Ага! – проворчала Магдалена. – Ты еще скажи, что посылку забирают сразу возле центрального склада и основного хранилища!
– Моя прелесть! Ты у меня самая умная и догадливая. Я над этой проблемой бился месяцами, а ты на первой минуте угадала.
Магдалена решила, что муж над ней попросту издевается. Но, присмотревшись к нему, решила уточнить:
– Ты это серьезно? Да там нет ничегошеньки, даже отдаленно напоминающего неучтенный шахтный ствол!
– Ой ли?! А та постоянная осыпь и плывун из расщелины уходящей в сторону континента каверны, где все время работают уборочные экскаваторы?
Разведчица задумалась, прикрыв глаза и вспоминая то самое место, где они проходят по два, а то и по шесть раз на дню. В самом деле, нехорошее место, аварийное, с постоянно просачивающейся морской водой и жидкой кашицей из мельчайшего песка. Сами каторжане называли зев широкой расщелины «болячкой» и старались возле нее и лишней секунды не задерживаться. Ей припомнилась одна, раньше не замечаемая странность: на следующий день после выходного песка и воды возле «болячки» было раза в три больше обычного. Вроде так и надо, ведь выходной, никто не работает, даже роботы в своем большинстве находятся на профилактическом осмотре. Но! Ведь излишняя вода и песок – это аварийная обстановка. А при ней роботы действуют без промедлений и невзирая на выходной день.
И если принять во внимание слова Романа, то и в самом деле получалось: некто открывает проход из расщелины, тем самым выплескивая из нее воду и песок.
Магдалена посмотрела на мужа совсем другими глазами:
– Сообразительный ты мой, гений аналитики! Если ты прав и мы сбежим из этого ада, я разрешу тебе вытворять что угодно…
На эту тему у них в семье имелись интимные шутки, и мужчина сразу оживился:
– Даже приводить домой на некоторое время иных женщин?
– Даже это! Но с одним условием: одну приводишь себе, а для меня – двоих мужчин. Две себе – мне четверых. Ну и так далее…
– Договорились! – согласился Роман. – Вот теперь и прикинь, как удачно все складывается: нам только и надо будет каким-то образом, после вечерней поверки последнего рабочего дня, проникнуть в рабочую зону и остаться там на выходной день. Тоннель вскрывают, мы пробираемся в него и!.. Вот она, желанная свобода!
– А робот нас не убьет? – засомневалась Магдалена. – И тот, кто посылку будет забирать, нас не задушит? А люк тоннеля перед нами не захлопнется? А воздуха в наших геологических скафандрах хватит? А наверху нас не встретит барон Кири с иглометом? И еще тысячу «как и почему» могу тебе наговорить!
– Согласен, нет совершенства в этом мире, – с улыбкой мудрого учителя изрек Бровер. – И мой план еще нуждается в технической доработке. Но! Он уже существует, и надо приступать к его выполнению немедленно! Хотя, если у тебя есть иной план нашего побега, я с удовольствием его выслушаю. Итак?
Магдалена долго думала, а потом сказала:
– Не могу понять, в чем твой просчет, но вот чувствую, что он существует. Хочу надеяться, что к моменту нашего побега мы упущение твое выявим и примем надлежащие меры. А сейчас я могу сказать только одно: ты у меня молодец! – Она поцеловала его в губы и уже совсем иным, шутливым тоном добавила: – Только вот соображаешь ты слишком медленно. Мог бы гораздо раньше, как истинный кавалер, отыскать для меня выход на свободу.
– Извините, мадам, буду исправляться!
Глава 27
Планета Элиза, город Нароха
Вести дальнейшую беседу я доверил Малышу. Он и смотрелся более располагающе, и даже под новой внешностью пиклийца не потерял своего аристократического лоска. Да и риптоны позволяли обмениваться нам мнениями по любому возникающему вопросу.
– Присаживайтесь, господин Ратарк, – начал он более чем вежливо и радушно. – У нас для вас и для вашего друга есть удивительная новость: его сын Цой Тан жив и стал вполне самостоятельным, можно сказать, известным ученым. Во время беспорядков в Токио ему пришлось бежать и некоторое время скитаться по просторам родной планеты. Потом он нанялся в один из воинских отрядов и покинул Землю. Сейчас он работает в моей команде специалистом-консультантом по флоре и фауне. И вместе с нами находится в этом городе.
– И я могу его увидеть?
– Да хоть сейчас! Мой помощник попросту пойдет и сменит Цоя возле аквариума. Он ведь настолько помешан на всяких рыбках, птичках и тычинках, что даже с нами ужинать отказался ради своих экспериментов. Готовы вы его подождать десять-пятнадцать минут?
Цой Тан недовольно поморщился – ведь он готов был отлучиться на одну минуту, сменить внешность и вернуться за стол. Хорошо, что мы все дружно сумели убедить его через Вулкана, что спешить не нужно.
– Конечно! – воскликнул Ратарк. – Тогда я пока пойду на кухню.
Он ушел, и мы стали действовать. Николя сопроводил нашего ботаника к флаеру. Вдвоем они улетели со стоянки, приземлились неподалеку на темной малолюдной улице и тут же вернулись. Только из флаера вышел уже совсем иной человек: не уроженец столичной планеты Пиклии, а его сиятельство граф Цой Тан собственной персоной. Конечно, имелся риск, что этого очень известного на Оилтоне в последнее время дворянина опознают моусовские спецслужбы. Уж слишком граф засветился вначале своей близкой дружбой с национальным героем бароном Артуром Аристронгом. Потом всех еще больше поразило неожиданное сближение безызвестного графа с императрицей и с консортом. На этом фоне даже женитьба на виконтессе Амалии из древнего рода Эроски показалась сущей мелочью. Так что на нашего друга уже наверняка заведено досье, куда вносится каждый его известный шаг.
Но обстановка здесь вроде была спокойной, да и мы держали руку на пульсе событий. И уж очень хотелось, чтобы отец Цой Тана и в самом деле отыскался. Вдобавок, вернувшись в свое истинное обличье, наш товарищ замаскировался вполне привычными для данного места и времени вещами: плащом с высоким воротником, шарфом и шляпой.
