Ерофей Трофимов - Воин духа
Двадцать человек, без еды, воды и патронов, на враждебной территории. До ближайшего поселения — четыреста километров по саванне. Это практически та же пустыня, с той только разницей, что иногда можно наткнуться на чахлые заросли и кое-где найти грязные лужи, из которых пьют животные. К базе нас вышло только трое. Оловянные солдатики правительства умудрились отбиться от нападения, но, на их несчастье, вернулись мы. Всё дело в том, что о подобном риске положено предупреждать заранее, и стоит он намного дороже. А нас попросту бросили. Когда я, едва напившись воды, попытался выяснить отношения с генералом, отдавшим этот приказ, нас решили арестовать. В этот момент я словно взбесился. Семнадцать парней, с которыми я прошёл огонь и воду, каждого из которых сам подбирал, обучал и старался вытащить живым из любой передряги, погибли только потому, что этот подонок решил, что тратить топливо и рисковать вертолётом ради двух десятков наёмников нерационально.
В тот день база перестала существовать. Мои парни находились рядом с командирской палаткой и, когда я перестрелял солдат военной полиции и свернул шею генералу, начали действовать. Два джипа с тяжёлыми пулемётами, за которыми стоят мои ребята, это страшно. А если учесть, что патронов там было больше чем достаточно, то, сами понимаете, что там было. Разобравшись с военными, я случайно наткнулся на ключи от сейфа и не поленился заглянуть в него. А когда понял, что за документы нашёл, сам себе поверить не мог. Это были планы по полному и безоговорочному уничтожению местного населения, подписанные кучей высокопоставленных чиновников разных стран. Это был план геноцида в буквальном смысле этого слова. Мы забрали бумаги, подожгли базу и ушли.
Добравшись до цивилизации, мы разделили документы на три части и старательно продумали систему связи, после чего вышли на правительства всех указанных в документах стран. Не буду утомлять вас подробностями того, как до нас пытались добраться, чтобы просто закатать под асфальт, но мы их переиграли.
Откровенно говоря, я и сам не верил до конца, что у нас это получится, и поэтому выдвинул простые и вполне приемлемые условия, на которые они согласились. Не скажу, что сразу, но согласились. Благо, к тому времени у меня и моих парней уже было кое-какое имя среди определённых кругов, так что, они решили согласиться, чтобы избежать ненужного риска.
— Но теперь они снова тебя достают, — пожал плечами Майк, слушавший его с открытым ртом.
— Всё из-за круга силы, — вздохнул Араб.
— А всё-таки, брат, где это было? — тихо спросил Квон.
— Сьерра-Леоне.
— Я так и думал. Алмазная война.
— Да. Семьдесят процентов этих кровавых камней закупает именно эта страна, — вздохнул Араб, кивком головы указывая в сторону границы.
— Иногда у меня складывается стойкое убеждение, что голубая мечта всех высокопоставленных чиновников и богачей — это получить все земные недра в своё полное распоряжение, но при этом без населения. Чем меньше людей, тем лучше, — сказал Майк, медленно сжимая кулаки.
— И твои впечатления тебя не обманывают. Так и есть. Для всех этих толстосумов любой народ — это прежде всего стадо, которое можно стричь, как овец, и выжимать последнее, ради удовлетворения собственных прихотей. Им всё равно, как вы живёте, хватает ли вам вашего заработка на еду и чем вы будете платить за своё лечение. Главное, чтобы хорошо было им, — чуть усмехнувшись, ответил Араб.
— Похоже, что жизнь постепенно превратила тебя в циника и анархиста, — усмехнулся Майк.
— Нет. Вернее, в циника — да. А вот анархизм — это такая же идеология, как и любой другой — изм. Включая садизм и мазохизм. А я давно уже стал избегать любых идеологий.
— Но без идеологии практически нет государства. Если вспомнить дискуссии политологов, то даже демократия держится на ней: куча различных партий, каждая из которых проповедует свою идеологию. Значит, без идеологии нет и государства.
— Чушь собачья. Знаешь, что я тебе скажу, брат? Если не вдаваться в историю, то вполне достаточно просто оглянуться на Ближний Восток. Арабские Эмираты и Катар. Страны, в которых всё ещё царит монархия, но при этом живущие в пустыне, где глоток воды всегда стоил дороже человеческой жизни, не платят за неё. Подумайте над этим. Они не платят за воду в пустыне. А вместо идеологии — религия. Всего лишь.
— Я слышал об этом, — кивнул в ответ Квон.
— И что думаешь? — быстро спросил Араб.
— Что ты прав и люди имеют право просто жить и работать, получая достойную плату за свой труд. Чтобы не бояться за судьбу своих детей и не вздрагивать от каждого шороха. Я хорошо помню, как жил с родителями на Тибете. Как отец запрещал маме произносить вслух то, что она думает. Помню, как я растерялся, не зная, как жить дальше, уйдя из армии, и как боялся умереть с голоду, болтаясь по притонам Гонконга и Тайваня. До простых людей никому нет дела. Я это видел. Своими глазами.
Воин закрыл глаза и медленно опустил голову. Удивлённый Араб успел заметить, как в уголках плотно зажмуренных век блеснули слёзы. Бывшему наёмнику стало понятно, что этот разговор всколыхнул в душе воина какие-то давно минувшие события, которые он старательно пытается забыть.
Помолчав, он дал Квону успокоиться и, сделав себе мысленную зарубку, чтобы однажды осторожно вывести его на откровенный разговор, тихо сказал:
— Пора возвращаться. Здесь нам больше нечего делать.
Запустив двигатель, Квон уверенно повёл машину в сторону пустыни. Майк, в очередной раз вздохнув, сел вполоборота к Арабу и, подумав, задал следующий свой вопрос:
— А где ты ещё успел побывать, пока служил?
— Перечислять устанешь, — усмехнулся Араб. — Африка, Южная Америка, Юго-Восточная Азия, Восточная Европа, Ирландия, Ближний Восток.
— Ничего себе география, — качнул головой воин.
— Я был везде, где случались войны. Но не только. Иногда я отправлялся в такие места, где можно было чему-то научиться.
— Научиться? — переспросил Майк.
— Современная война — это не тысячи покорных крестьян с ржавыми мушкетами наперевес. Это прежде всего война технологий. Я умею многое. Очень многое, но далеко не всё.
— Например? — с интересом спросил пришедший в себя Квон.
— Например, я до сих пор на компьютер с кулаками бросаюсь. Умею работать на уровне продвинутого пользователя, не больше. Слабо разбираюсь в ракетной технике.
— То есть запустить баллистическую ракету ты не сможешь? — не удержался от шпильки Майк.
— Нет. Да мне это и не нужно было. Моя специализация — разведывательно-диверсионная деятельность. Найти, подкрасться, уничтожить. Но я командир группы и просто обязан уметь больше своих людей. Значит, я должен был учиться. Стрелять, драться, водить всё, что только может двигаться, ну и много других не самых приятных вещей, без которых не бывает войны. Так, например, я провёл четыре года на острове у мастера Накомуры Ёдзикава, обучаясь премудростям настоящего боя. Машину учился водить у бывшего гонщика «Формулы-один» и у чемпиона по мотокроссу. Водить самолёты и вертолёты меня учили пилоты, прошедшие Вьетнам. А стрелять обучал бывший снайпер.
