"Фантастика 2023-85". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Анишкин Валерий Георгиевич

Новая струя огня из машины Филона ударила в стену, распаляя и без того беснующийся костер.

– Еще немного, и стену можно будет разбить одним камнем! – сказал Филон, морщась.

Внезапно налетевший ветер стал срывать пламя, обнажая каменную кладку. Камни так раскалились, что начали светиться зловещим красноватым светом.

– И мы сразу пойдем на штурм? – спросил мечтавший о дармовой жратве ауксиларий.

– Если хочешь, чтоб мы твою зажаренную тушку вытаскивали крючьями, то давай, иди! – хмыкнул Адриан. – Я предпочитаю подождать, пока эти камни остынут.

– А я вот что думаю… – начал было Филон.

– Тихо! – одернул его Адриан.

Легат прислушался. За треском ветвей в костре, за гулом и воем рвущегося к небу огня, послышался ему заунывный многоголосый вой, и от этого воя мороз подирал по коже возле жарко дышащего костра – так воют звери перед смертью.

– Гасите огонь! Где вода! – кричал Децебал, глядя на фонтан пламени, что поднимался за южной стеной.

Защитники, из тех, кто уцелел, в большинстве своем обожженные, отбежали подальше и теперь наблюдали, как за стеной крепости встает, колеблясь, оранжевая стена огня. Искры вовсю летели внутрь на крыши, уже в нескольких местах занялся пожар.

– Воды нет! Вчера римский лазутчик поднялся в сакральную зону и сломал водопровод, что подавал нам в крепость воду. Мерзавца убили, но воды нет! – Бицилис, говоря это царю, задыхался от праведного гнева.

И хотя задыхался он очень правдоподобно, на самом деле трубу, подающую воду из сакральной зоны, сломал сам Бицилис. «Лазутчика» изобразил один из римлян-дезертиров, его голову, обезображенную до неузнаваемости, насадили на кол в назидание римлянам (так думали почти все в крепости). На самом деле так Бицилис подавал знак: приказание Траяна выполнено.

Несмотря на большие потери в городе все еще оставалось много народу. Правда, после убийственного сражения в долине, в основном это были женщины и дети. Воду для питья теперь таскали от источника ведрами – и все равно всем не хватало – людям, и в особенности животным: цистерна для воды была пуста: уже три дня как не было ни одного дождя, и только роса по утрам давала немного влаги. О том, чтобы гасить пламя, не могло быть и речи.

Стоял страшный шум – крики людей, стоны раненых, ржание лошадей, лай собак. Теперь еще и женщины выли на все голоса, плакали дети. Разве что мужчины стояли молча, наблюдая, как бесится пожирающее каменную стену пламя, как пожар охватывает деревянные дома.

– Не иначе гнев богов, – сказал Бицилис.

Достаточно громко сказал, так, что не только Децебал, но и столпившиеся неподалеку коматы услышали.

– Гнев богов… – зашелестел шепот, растекаясь в толпе не хуже болотного пожара, что уходит в глубину, а потом, вырываясь наружу, обрушивает внутрь огненного котла и деревья, и людей.

Внезапно заклубились тучи, наползли на крепость, закрывая ее от штурмующих. Синие гневные завитки кипели по краям, а в глубине вспыхивали одна за другой ослепительные зарницы. Гроза обещала вот-вот пролиться дождем.

– Это Гебелейзис-Замолксис подает нам знак, – Децебал поднял голову к небу, расправил плечи. Порыв сильного ветра взметнул его плащ и выбившиеся из-под шапки кудри, разметал по груди седую бороду.

Лучники, собравшись возле царского дворца, тут же принялись слать стрелу за стрелой в тучи – напоминать богу о своем обещании хранить дакийский народ и помогать против чужеземцев.

И дождь хлынул – вот только шел он западнее крепости – струи лились на римлян, вода стекала по склону, а огонь продолжал пылать. Гроза, что должна была принести избавление Сармизегетузе, отступала, будто испугалась римского императора, и теперь спешно отдавала свою силу римлянам.

– Замолксис, дай мне знак! – закричал Децебал, поднимая руки к небу.

В ответ сверкнула молния, огненное ее копье ударило в сторожевую башню и подожгло. Мгновенно охваченная огнем, деревянная башня превратилась в огромный факел. Даки стояли, изумленные, пораженные творящимся на их глазах: боги отвернулись от них, причем отвернулись столь демонстративно!

– Замолксис! – закричал Везина.

Небо в ответ лишь ветвилось молниями, гром громыхал, будто невидимый великан колотил кулачищами в медный щит, полотнище дождя колебалось, приближаясь к крепости, но гроза все медлила, как будто не в силах была добраться до Сармизегетузы, как будто неведомая сила ей мешала.

«Дух мщения…» – вспомнил Везина распростертое на андезитовом круге изуродованное тело римского солдата.

Децебал вдруг пошатнулся и упал. В первый момент Везине показалось, что царя поразило молнией. Телохранители подняли владыку, подхватили под руки и повели к дворцу. Народ молча расступился. Лишь слышались плач и непрерывный кашель – крепость заволокло дымом, и даже порывы сильного ветра не могли его разогнать – они лишь гнали огонь от дома к дому.

Растерянность охватила всех, кто увидел этот очевидный и презрительный ответ Гебелейзиса. Прежде боги были снисходительны к их народу, ныне они не желали победы Децебалу и не собирались спасать его столицу. Царь двигался как во сне, с трудом переставляя ноги и опираясь на плечо одного из телохранителей, но, казалось, ничего не слышал и не видел. Следом за ним шли двое – Бицилис и Везина.

– Диег! – позвал вдруг Децебал, позабыв, что брат его, верный во всем помощник, пал в недавней битве, как и любимый старший сын Скориллон. Внуки, мальчишки, сыновья дочери, бежали вслед за телохранителями, сжимая в руках сики, – их детские руки еще не в силах были орудовать фальксами, но с кривым кинжалом обращались мастерски.

Однако Везина не пустил в покои Децебала ни мальчишек, ни телохранителей, лично довел царя до кровати и усадил – ложиться тот отказался. Последний свой совет в столице Децебал держал лишь с двумя пилеатами.

– Если начнется штурм и станет ясно, что крепость не отстоять, уйдем к нашим храмам, – предложил Везина. – По северному склону спустимся вниз и побежим на север. Там нас примут вожди свободных даков.

– Многие воины хотят драться до конца, – возразил Бицилис. – Их в будущем ждет прекрасная и новая жизнь, как обещал Замолксис.

– Боги отвернулись от нас! – закричал Везина. – Или ты не видел? Уходи, великий царь! Это не люди – боги нас гонят отсюда.

Внезапно дождь наконец прорвался в столицу, струи воды обрушивались, гася пламя, бревна и раскаленные камни шипели, будто змеи, удушливый дым заползал в окна. Город все еще не хотел умирать. Децебал повернулся к окну и стал смотреть на рушащийся с неба поток. В глазах его была смертная тоска, как будто он, умирая, искал, за что зацепиться, чтобы спастись, но не находил.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Сабиней. Простой комат по-прежнему числился в сотрапезниках царя, хотя Децебал порой гневался и гнал Сабинея от себя. Сейчас комат был весь в копоти, и от него воняло дымом – с южной стены он ушел последним.

– Надо бежать, великий царь, – сказал он. – На север или на восток. Крепость нам не отстоять, южная стена вот-вот рухнет. Уйдем, пока дорога еще не перерезана римлянами.

– Да, мы уйдем на север – в Пятра Крави, – внезапно не то взвыл, не то закричал Везина. – Там, на севере, встретим римлян, утопим их в водах Мариса, не позволим им пройти! Зимой вернемся, обернемся волками и загрызем их…

Децебал глянул на Везину налитыми кровью глазами. О, если бы сила его ненависти равнялась силе физической – он бы голыми руками передушил всех захватчиков, всех до одного.

– Столицу не отстоять, – поддержал Сабиней Везину, хотя прежде они смотрели друг на друга волками. – По северной тропе можно спуститься небольшими отрядами.

Все ждали ответа Децебала, но тот сидел недвижно, будто окаменел, и молчал. Взгляд его по-прежнему безжизненно скользил по лицам окруживших его друзей, будто не видя.

– Встретимся в Капилне, – предложил Везина, так и не получив от царя ответа.

– Я останусь, – заявил Бицилис. – Буду защищать крепость до конца.