Роман Глушков - Пекло
«Уазик» и БТР собирались объехать пожар на безопасном расстоянии, и ничто вроде бы не предвещало беды. Она обрушилась оттуда, откуда ее не ждали, и в мгновение ока сорвала генералу все планы.
До этого мы еще не видели, каким образом огонь так быстро захватывает город. И вот нам наконец-то представился случай на это взглянуть. Из ревущей стены огня, которую огибали армейские машины, в небо взлетало множество огненных языков – от небольших до огромных, величиной с дом и больше. Оторвавшись от основного пламени, все они быстро исчезали в дыму. Но один из них почему-то не погас, а, взлетев, неожиданно начал снижаться. И светился он настолько ярко, что был отчетливо различим даже на фоне бушующего пожара.
За миг до столкновения падающего огня с землей я обратил внимание, что он имеет очертания человеческой фигуры. Но поделиться своим открытием со спутниками я не успел. Едва огонь приземлился, ввысь взметнулся такой мощный столп пламени, что все мы невольно зажмурились, а Бледный ударил по тормозам.
Очередной новорожденный пожар напоминал извержение вулкана. Огонь бил в небо без остановки и мгновенно охватил окрестные здания в радиусе полусотни метров. Внутри восходящего потока пламени разразились один за другим несколько взрывов – видимо, это детонировали газовые баллоны или бензобаки автомобилей. Один взрыв прогрохотал рядом с водонапорной башней, и она тут же начала заваливаться набок. И повсюду вверх взлетали горящие рекламные плакаты, тенты, полиэтиленовые пленки, тряпки, куски сорванных кровель и многое другое, что эта стихия могла поднять в воздух.
В считаные секунды генеральский кортеж угодил между огненными Сциллой и Харибдой. Этот пока не объятый пламенем перешеек оставался достаточно широким, чтобы машины успели проскочить по нему, прежде чем он исчезнет, и два пожара сольются в один гигантский. Но тут как назло стряслось новое несчастье, которое стало для Вампилова и его сопровождающих фатальным.
Торопясь убраться из опасной зоны, они, а вслед за ними мы, прибавили скорость. Улица, по которой мы двигались, вела в горящий район, поэтому на ближайшем перекрестке нам требовалось свернуть направо. Но мы до него не доехали. Прямо из огня нам навстречу вылетел на полной скорости горящий тягач с прицепом. Его водитель, судя по всему, был уже мертв, но нога покойника продолжала давить на педаль газа. Остановить огромный грузовик могло лишь попавшееся ему на пути препятствие. И так уж вышло, что этим препятствием пришлось стать бронетранспортеру.
Вообще-то сначала тягач должен был врезаться в генеральский автомобиль, но его шофер вовремя рванул руль вправо и ушел от лобового столкновения. Правда, избежав одной беды, он тут же вляпался в другую. При резком съезде в кювет «уазик» потерял равновесие и перевернулся. Чего не случилось бы с устойчивым БТР, но его водитель уже не сумел за столь короткий срок увести с дороги двадцатитонную бронемашину.
Она столкнулась с тягачом как раз в тот момент, когда «уазик», кувыркнувшись, улегся на крышу кабины. Каким бы тяжелым ни был БТР, тягач с нагруженным прицепом (в нем оказались мешки с какими-то химикатами) весил как минимум вдвое больше. Вдобавок первый уже начал поворачивать, и удар пришелся ему в левую переднюю часть корпуса. Бронетранспортер развернулся поперек дороги и тоже очутился вверх колесами. После чего внутри него что-то бабахнуло, и пламя вырвалось изо всех открытых люков.
Грузовик постигла аналогичная участь. Он взорвался и завалился набок, а оторвавшийся при этом прицеп промчался вперед и нанес перевернутому БТР второй сокрушительный удар. Сотни мешков высыпались на дорогу, а те, что разорвались, мгновенно запорошили ее едкой белой субстанцией. Она не горела, но, попав в огонь, стала чадить желтым дымом – едким и наверняка ядовитым.
Очутившийся при взрыве тягача почти рядом с ним, «уазик» мог бы избежать тяжких последствий, поскольку лежал в кювете, и взрывная волна, а также огонь пронеслись над ним. Чего нельзя сказать о самом грузовике. Перевернувшись, он тоже слетел с дороги и всей своей пылающей массой навалился сверху на генеральскую машину…
Эту трагедию мы наблюдали с расстояния всего-навсего в полсотни шагов. И когда вся разбитая техника прекратила сталкиваться и кувыркаться, до нас окончательно дошло, что за дерьмо здесь стряслось. И чем оно угрожает нам, пускай мы и не угодили в это кроваво-огненно-стальное месиво.
– Мать его! Пакаль! – воскликнул Бледный. – Надо его вытащить, а не то мы его потеряем!
Он указал на фронты пламени, наступающие с двух сторон. При той скорости, с какой они двигались, промежуток между пожарами должен был исчезнуть через считаные минуты.
– Ты прав, черт возьми! – согласился я и выскочил из машины, уже на ходу отдавая распоряжения: – Вперед, за пакалем, пока в этой «духовке» не настал полный кабздец! И прихватите огнетушитель!
Топливный бак тягача лопнул, и сверху на «уазик» текли струи горящей солярки. Но криков из него не раздавалось. Почему не кричали водитель и сидевший справа от него Вампилов, было понятно. На капот и переднюю часть «уазика» пришелся основной удар свалившейся на него махины. Задняя его часть пострадала меньше, но тоже была сильно деформирована и горела. До бензобака огонь еще не добрался, но это могло случиться в любой момент, и мы спешили изо всех сил.
Нам удалось открыть только одну заднюю дверцу. Вторую перекосило и заклинило так, что без лома было уже не обойтись, а у нас не оставалось времени его искать. Первым наружу был вытащен за ноги адъютант Гурьев. Он лежал поверх остальных пассажиров и фактически закрыл их своим телом от струй горящей солярки. Нам было некогда – да и незачем – проверять, жив он или мертв. По этой же причине мы не бросились его тушить, хотя куртка и штаны Гурьева были объяты пламенем. Все, что мы сделали, это отволокли его подальше, чтобы он не мешал нам спасать остальных.
Пока я и Бледный оттаскивали адъютанта, Гробик извлек наружу Кальтера. Одежда на нем тоже местами горела, но Шира обдала его струей из огнетушителя и сразу сбила огонь. Безликий был без сознания, чем немедля решил воспользоваться Крупье. Он выхватил пистолет, намереваясь вышибить противнику мозги, пока тот не пришел в себя, но я не позволил палачу спустить курок.
– Отставить! – крикнул я. – Разоружите его, отберите протез и пакаль, а потом свяжите покрепче!
– На кой нам сдался этот зверь, босс, да еще живьем? – спросил Бледный. Сейчас его симпатии были на стороне Крупье, и он сам с превеликим удовольствием прикончил бы Кальтера.
– Накачаем его «правдорубом» сразу, как только очнется, – пояснил я, имея в виду имеющиеся у нас в запасе ампулы с сывороткой правды, – вытрясем из него все, что ему известно, а дальше будет видно. Мы же взяли этого мерзавца живьем, так зачем пускать его в расход, не поболтав с ним? Тем более что Кальтер в шоке и вряд ли устоит перед «правдорубом».
