Николай Побережник - Я вас не звал!
– Да, – уверенно кивнула Марина.
– Анатолий Иванович, что делать-то будем? Пуля предположительно застряла в головке плечевой кости, необходимо адекватно обезболить, а пациент наш, судя по всему, «под мухой», кто-то очень добрый постарался. В принципе, для интубации всё есть, я готова. Марина по команде мне всё подает, а дальше будь что будет. Если не оперировать, всё равно кровь не остановим никак, и у него нет шансов. Всё, надеваем перчатки и будем работать, я пока с Мариной «на голове». Как пациента «загрузим» – встану на «крючки», тебе помогать…
Мы с отцом, Сергеичем и Соловьевым сидели на веранде и ждали, шли вечные минуты. Я мысленно ругал себя последними словами: в моей группе один «двухсотый» и один «трехсотый», и третий замечательный парень сейчас где-то между небом и землей болтается. Понятное, конечно, дело, что на войне без потерь не бывает, но я не так долго воюю, чтобы человеческие жизни, доверенные мне, сухо называть «потери». Хреново, очень хреново на душе.
В дверь выглянула Марина.
– Мальчики, перенесите раненого на лавку к печке.
– Всё, что ли? Как он?
– Несите, разговоры потом.
Мы почти вбежали с Соловьевым в кухню, аккуратно подхватили Андрея и перенесли на широкий топчан у печки. На плече была свежая стерильная повязка с немного проступившей кровью, а левая рука, согнутая в локте, была туго зафиксирована на туловище.
– Он много крови потерял, но организм молодой, здоровый, оклемается, – сказал Анатолий Иванович.
Вышел обратно на веранду и всех обрадовал, что операция прошла успешно.
– Слава богу, – сказал Сергеич. – Алеша, ты расскажи, как там у вас прошло.
– Да вот как-то через одно место всё прошло, – ответил я с досадой и рассказал в подробностях о нашей вылазке.
Выслушав, Сергеич удовлетворенно кивнул и согласился с тем, что если соседи нормально организуются, то он с удовольствием будет с ними сотрудничать и помогать, к тому же выяснилось, что он хорошо знает Федора Лаврентича – председателя дачного кооператива, и подтвердил, что он достойный и ответственный человек.
– А сиротинок этих мы пристроим, всё равно надо что-то вроде детсада организовывать, пока взрослые заняты на строительстве и на хозяйстве, – добавил Сергеич.
– Ага, – согласился я, – и надо санчасть организовать.
– Обязательно, я уже внес некоторые изменения в план строительства, – ответил Сергеич.
В дверях появилась Света и, вытирая руки полотенцем, добавила:
– Чтобы организовать санчасть, нужно больше, чем одна аптечка, полтора шприца, ветеринар и медсестра.
– Ну, значит, в самое ближайшее время придется составить конкуренцию городским мародерам, тут уж в любом случае медикаменты только в аптеках да больницах собирать. Свет, ты лучше список накидай, что нужно.
– Хорошо, накидаю. Ужинать будем?
– Давай дождемся остальных.
– Да сколько вы их ждать-то будете, Дима может вообще за полночь только вернуться.
– Ну, давай поужинаем, – согласился я.
Света ушла в дом, и было слышно, как они с мамой, Маринкой и детьми хохочут.
– Бог даст, жизнь наладится, – сказал Сергеич, кивая на дверь в дом.
– Ага, – кивнул я и спросил: – Сергеич, а что с той «газелью» реанимационной, что у бандитов взяли?
– Да ничего, как отогнали в тупик, так и стоит.
– Ну, в смысле, она как реанимобиль еще может работать?
– На беглый осмотр, всё на месте, а как оно должно быть на самом деле, не знаю, а что?
– Да я к тому, что мм… ты говорил, что внес изменения в планы по строительству, верно?
– Да.
– А где санчасть планируешь?
– Ну, вон там под сопкой – видишь, где вырубили, и «беженцы» землянки роют, крайний участок?
– Ага.
– Вот там и будет санчасть, на крайнем участке фундамент заложен добрый под коттедж, да видать, теперь не скоро хозяева объявятся, если вообще объявятся, так вот на этом фундаменте и сделаем щитовой барак под санчасть.
– Ну, и перегнать туда эту «газель» под операционную.
– Дело будет, – согласился Сергеич.
С западной тропы послышался уже знакомый шум дизеля нашего КАМАЗа, я вышел со двора на дорогу и увидел, что за КАМАЗом, подпрыгивая в колее, едет Сашка на своем грузовике. Машины встали вдоль забора.
– Как скатались, без приключений? – спросил я выпрыгнувшего из кабины Бориса.
– Нормально, только вот Сашку на тросе тащил полдороги, – ответил Борис, – у вас как?
– Зачистили соседние дачи от бандосов, но у нас потери: двое раненых и один «двухсотый».
– Как так случилось?
– Ну вот как-то так, еще бы чуть-чуть, и получился бы встречный бой, но успели, слава богу, «засадить». В общем, теперь в соседнем поселке власть, так сказать, народная, а у нас под боком нет рассадника отморозков всяких.
– Наивный, – вмешался в разговор Сашка, – у нас, вон, в пятнадцати километрах целый город, в котором после зимы будет каждый третий, если не каждый второй отморозок.
– А вояки наши – интересно, где они? Ну, офицеры и «контробасы» понятно по домам, а срочники – поди догадайся. Натовцы ушли из города, и эти пацаны без возможности вернуться по домам начнут искать, как устроиться здесь, – добавил Борис.
– Ну вот Димка вернется, будет более точная информация по городу, и насколько «ушли» американцы. Пойдем, перекусим, – позвал я мужиков в дом.
– Ну, идем. Лех, поможешь потом устроиться на соседней даче? – спросил Сашка.
– Конечно, – ответил я, и мы прошли в дом, где женщины уже накрыли на стол, а Сергеич с отцом что-то глобалили над рисунками на обойных обрывках, разложив их на подоконнике.
– Так, мужики, давайте за стол, – скомандовала мама, и мы все послушно расселись ужинать.
После ужина мы с Сашкой и Борисом утеплили соседнюю дачу, как смогли, печки там не оказалось, попросили отца сложить времянку из кирпичей, развалив полстены в одну комнату. Глину натаскали от переселенцев, которые копали землянки. Затем разбирали скарб, привезенный с пасеки, раскидали всё по нашим домам покомпактнее. Почти все бидоны с засахарившимся медом передали в «колхоз», то есть на продсклад к Сергеичу, чему он очень обрадовался, так как с сахаром был напряг, а детей в поселке набралось прилично, и им всегда хотелось «чего-нибудь сладенького». Остальные продукты с пасеки спустили в подвал нашей дачи. Потом я пошел проведать Андрея, он был, конечно, слаб и немного придурковатого вида после анестезии, но уже сидел на топчане и наворачивал разогретую тушенку прямо из банки, зажав ее между колен.
– Ну, челюстями-то добре работаешь, – подмигнул я ему, усаживаясь рядом.
– А то! Знаешь, как на хавчик пробило? И это, Леха, может, по соточке?
– Я всё слышу, – крикнула из соседней комнаты Света, которая там читала детям какую-то старую книжку, найденную на чердаке. – Я ему антибиотики даю, а он «по соточке» захотел. Лешка, даже не вздумай!
