Андрей Земляной - Стратег
Вы уж простите меня, Всеволод Эмильевич, за отповедь. Но я действительно уверен, что вы уже сделали очень много для мирового театра, и сделаете еще больше. Просто у вас, не знаю как сейчас, но еще недавно, были сдвинуты приоритеты. Мы строим общество справедливости. Общество, где каждый человек будет чувствовать себя как дома в любой точке Советского Союза. Но дураков не сеют, не пашут – они растут сами, и в ваших силах сделать так, чтобы дураки сидели тихо, а умные работали на благо всего общества. Хотите, прямо сейчас заедем в наркомат, выпишем вам загранпаспорт и разрешение на выезд? Нет? Тогда будьте добры соответствовать.
– Вы вот себя не обижаете, – буркнул театральный деятель, проигнорировав предостерегающий взгляд Дунаевского.
– Даже не думаю об этом, – парировал Новиков. – Просто работаю по восемнадцать часов в сутки. Последний раз был в отпуске лет… – Новиков задумался. – Лет семь назад. Для меня все это – инструмент. Рабочий материал для наилучшего выполнения своей работы. Вы же не думаете, добыв превосходного актера, или жуя на бегу бутерброды из буфета, что балуете себя?
– А еще, – Исаак Осипович ехидно улыбнулся, – за Кириллом Андреевичем больше сорока песен, под которыми я не постеснялся бы поставить свою фамилию. Более того, был бы счастлив, если бы такая музыка мне пришла в голову.
– Так это ваш «Вальс-бостон»? – Мейерхольд на глазах расслабился. – Неделю назад был у Вертинского на концерте…
– Я рад, что вам понравилось. – Новиков кивнул и обратил внимание на мигающий огонек телефона. – Прошу прощения. – Он поднял трубку.
– Товарищ восьмой? – Голос телефонистки, мягкий и грудной, казалось, проникает сразу в подсознание. – Вызов от товарища сто двадцать шесть.
– Соединяйте.
– Кирка, ты куда пропал? – Надя, не обнаружив мужа дома, решила узнать, где пропадает благоверный.
– Привет, солнышко. Да сначала был у руководства, а потом вот предложили посетить премьеру нового фильма. Может, присоединишься?
– Нет, милый. У меня ночные стрельбы, а потом утром вручение знаков отличия лучшим выпускникам снайперской школы. Ты к утру-то будешь?
– Наверное. – Новиков улыбнулся.
– Смотри там, сильно на артисток не западай, и больше трех за раз не охаживай.
– Si, mio Generale![92] – Новиков повесил трубку и, извиняясь, произнес: – Жена звонила.
– Это телефон? – Дунаевский удивленно рассматривал трубку непривычных очертаний, из которой выходил витой шнур.
– Да. – Новиков кивнул. – Тоже, можно сказать, мое творение. Не сама идея, разумеется, а конкретная реализация. А мы, кстати, приехали. Надеюсь, меня с вами пропустят?
– Все шутите? – Композитор усмехнулся. – Хороший театральный администратор знает всех руководителей страны в лицо и поименно. Вы, кстати, предпочитаете где сидеть, в ложе или в партере?
– Да в партере как-то привычнее. – Новиков вышел из машины и, поправив папаху, повернулся к адъютанту: – Саша, машину, наверное, можно отпустить часа на полтора, пусть поест и заправится в наркомате, а сам давай со мной. А то мало ли кому в голову придет разыскивать.
– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник.
В фойе было шумно и многолюдно. Мелькали роскошные московские дамы, и при кавалерах и без, много было людей в форме, и еще больше просто публики, неведомым образом доставшей пригласительные на премьеру. Администратор, сразу выкатившийся из своего закутка, торжественно вручил Новикову и его адъютанту билеты в директорскую ложу и, не слушая возражений, отбыл к месту службы, которое сейчас штурмовало не менее трех десятков страждущих приобщиться к искусству.
Дунаевского и Мейерхольда уже увели куда-то в недра кинотеатра, а Кирилл с Александром, сдав шинели и головные уборы в гардероб, прошли в буфет и основательно там подкрепились бутербродами и горячим чаем. В меню, кстати, присутствовал не только черный, но и зеленый чай, что с радостью оценили несколько китайцев, поглощавших еду за соседним столиком. Вообще национальный состав был довольно пестрым, что отражало суть столицы как центра огромного многонационального государства. Ну, и не в последнюю очередь то, что на сеансы в московские кинотеатры и на спектакли приезжим с иногородними паспортами было зарезервировано до трети билетов.
Подкрепившись, Новиков и Горшенин прошли в холл, где Кирилл на несколько минут подвис у афиши, на которой был изображен истребитель И-180 и актер Николай Крючков в летном шлеме. Насколько Новиков помнил, в его истории герой фильма «Парень из нашего города» был танкистом, но в этой он волшебным образом превратился в летчика. Впрочем, удивляться не приходилось, так как не было ни выезда кинематографистов в Алма-Ату, ни немцев под Москвой, ни многого другого.
– С трудом вас нашел, – раздался голос из-за спины. Обернувшись, Кирилл увидел Дмитрия Яковлевича Покрасса в сопровождении двух очаровательных девушек. – Это же просто вавилонское столпотворение какое-то. Вот, дамы, разрешите представить вам моего, смею думать, коллегу, замечательного композитора и автора прекрасных стихов, Кирилла Андреевича Новикова, который в свободное от песен время работает заместителем народного комиссара внутренних дел. А это вот Валя Серова и Людочка Целиковская.
– Ну, кто же не знает двух звезд советского кино! – Новиков с удовольствием и осторожно пожал две тонкие девичьи ладошки. А глаза актрис уже внимательно осмотрели генерала, особенно тщательно оценив его роскошный набор орденов и атлетическую фигуру, и сочли его годным для дальнейшего употребления. И именно поэтому взгляды красавиц были острее кинжала, а ножки, затянутые в модные шелковые чулки, уже приплясывали от нетерпения.
– Кирилл Андреевич, не приютите девушек в ложе? Так уж получилось, что места им достались неудачные, а из ложи им будет все прекрасно видно. И кстати, сразу после премьеры мы все приглашены на вечер, посвященный премьере.
– Да, разумеется. – Новиков кивнул и, улыбнувшись девушкам, приглашающе качнул головой. – Покажете дорогу, красавицы? А то я здесь первый раз.
* * *Фильм Кириллу в основном понравился. Не было ни фанерных танков, ни бутафорских истребителей, и все, видимо, потому, что в консультантах значился сам Чкалов, а тот любую работу делал на совесть. Крючков в роли «парня из нашего города» тоже выглядел достоверно, особенно когда камера брала крупно лицо артиста, бросающего машину в атаку.
Кое-что, видимо, было снято на испытательном полигоне, где проверяли аппаратуру и испытывали устойчивость людей к перегрузкам, поскольку уж больно правдоподобно обвисало лицо Крючкова при выводе из пике. А неизбалованная советская публика вообще приняла фильм на ура, наградив авторский состав настоящей овацией.
