Алексей Свиридов - Возвращение с края ночи
А машина тем временем остановилась, продолжая маячить в колыхающейся пелене силуэтом неясных очертаний — только красные фонари на задке выделялись на общем размытом фоне своей яркостью.
Снова затрещала рация, и грубый — похоже было, что это он руководит здесь всем, раздраженно ответил:
— Да хоть на ощупь, твою мать! Пять секунд, чтобы здесь были! Прожектор прогрей, с ним работать будем.
Рация коротко квакнула что-то вроде «понял» и замолчала. Грубый тоже молчал, а остальные — Серый, и как его там, Витек — были явно не в тех чинах, чтобы самим подавать голос.
Прибытие машины с тепловым прожектором на борту, а главное — с подкреплением в планы Воронкова никак не входило, и он решил рискнуть.
Осторожно оторвав тело от земли, но все еще оставаясь практически в горизонтальном положении, он осторожно придвинулся вплотную к асфальту. На тренировках такое упражнение называлось «крокодильчик», несмотря на всю свою техническую несложность, оно требовало напряжения почти всех мышц тела и к числу любимых у занимающихся не относилось.
Вдалеке уже был слышен звук еще одной машины. Времени на колебания не оставалось, и Сашка, словно распластанный по земле паук, перемахнул через дорогу…
…И практически лицом к лицу налетел еще на двоих бандитов, которые до сих пор ухитрились никак не обозначить свое присутствие.
Два хорошо раскачанных парня в коротких кожанках, у каждого из которых в руке было по короткому десантному «Калашу», тоже не ожидали такой встречи — причем они не ожидали ее в большей степени, чем Воронков.
Скользя вниз по дорожной насыпи, Сашка так разогнался, что не успел ни затормозить, ни даже ругнуться про себя на такую непруху. Вместо этого он, не раздумывая совсем, откинулся назад и с ходу в фронтальном подкате буквально снес ближайшего качка.
Если такая туша, под центнер весом, рушится, не успев как следует сгруппироваться, то ускорение свободного падения работает на все сто. Качок даже не ойкнул, разве что всхрапнул задавленно, когда со всего маху налетел причинным местом на Сашкино колено, а горлом напоролся на его сомкнутые в копье пальцы.
Выбрасывая вперед напряженную правую руку, Воронков одновременно ухитрился левой поймать и дернуть в сторону автоматный ствол. К счастью, поверженный бугай держал автомат не по-боевому, рефлекторно нажать на спуск не успел и вообще расстался с оружием неожиданно легко.
«Глубокое интимное переживание…» — мелькнул где-то в глубине Сашкиного сознания язвительный комментарий. Мелькнул и тут же забылся: второй шустро вскинул одной рукой, по-пистолетному свою волыну и, продолжая движение, навел на завалившуюся парочку.
Счет шел на доли секунды. Ни времени, ни возможности перехватить трофейную пушку как следует у Сашки не оставалось, и он сделал единственное, что смог. В почти безнадежном запале он попросту швырнул в неприятеля автоматом, словно случайно попавшим под руку дрыном.
Летящая кувырком железка ударила по железке стреляющей, и очередь стегнула в сторону, а поправить прицел… Теперь времени не осталось уже у стрелка.
Вывернувшись из-под чуть слышно скулящего жлоба, Сашка крутанулся на живот и, прямо с земли, распластался в отчаянном прыжке.
Врезавшись в автоматчика, он постарался с налета рубануть по внутренней стороне его локтя, а своим локтем одновременно угодить в диафрагму противника и одновременно плечом — под могучий подбородок. Проще было, конечно, боднуть его в живот, но спину с затылком подставлять не стоило — свои, не дядины. Тем более что, судя по ощущениям в локте, клиент оказался в бронежилете.
В целом результат броска оказался не совсем удачным: выронив оружие, противник, покачнувшись, завалился на спину, но, уже падая, сумел овладеть собой и сильным движением рук помог Сашке порхнуть через себя. Тому пришлось сгруппироваться, чтобы кубарем прокатиться по мокрой земле.
«Ах, так? Ладно!» — вскакивая и разворачиваясь, Воронков сунул руку за отворот куртки и одним быстрым, слитным движением вытянул уже изрядно натрудившийся за сегодня «Мангуст»…
Но еще быстрее перед лицом мелькнул каблук огромного ботинка. Удар по пальцам отозвался по всей руке нервным звоном, словно от импульса электрошока, и пистолет, на секунду сверкнув отполированной гранью, улетел в туман.
Сашка спружинил на полусогнутых вниз, и чугунный кулак, прилетевший вслед за каблуком, лишь погладил его по волосам.
Не успев ничего подумать, чисто рефлекторно, Сашка воспользовался промахом и воткнул недругу прямой проникающий в пах, а коротким тычком правой вверх (околоподмышечный нервный узел) отсушил ему атакующую конечность. Теперь они были в почти равном положении: у Воронкова рука хотя и слушалась, но никаких ответных сигналов от нее не поступало, хоть ампутируй без наркоза.
Развить успех не удалось: зарычав, автоматчик резко пригнулся и ударил его всем телом. Сашку отбросило. Стараясь удержаться на ногах, он видел, как враг на диво быстро разгибается, преодолевая боль и даже не глянув в сторону выбитого автомата, ищет и находит налитыми кровью глазами его, Воронкова.
«Похоже, абзац…» — все так же в дальнем уголке сознания сформулировал ситуацию здравый смысл.
Теперь против Сашки стояла не дурная шпана — стоял профессионал с мышцами гориллы, подвижностью взбешенного быка и болевой чувствительностью зомби. Ну и конечно, с навыками единоборца…
Причем даже стиль можно узнать. Манера ударов качка живо напомнила Сашке ухватки знакомых славяно-горцев. Достаточно пропустить одну хлестко-размашистую оплеуху, и хватит с гарантией.
Несколько секунд враги смотрели друг на друга, замерши.
Для Сашки каждая из них показалась длинней минуты.
Он внутренне сжался, в ожидании сокрушительной атаки.
И тут до него донеслось: «Держись, хозяин! Сейчас, сейчас я его… Разорву на части, падлу!»
В мысленном посыле Джоя слышалась нешуточная ярость, трансформировавшаяся в почти ненормативную лексику.
И эта ярость передалась Сашке, смывая куда-то нахлынувшую было неуверенность.
«Вовремя», — отметил он про себя и, продолжая глядеть в глаза качку, мысленно обратился уже к нему.
Мысль была проста: «Я тебя изувечу!!!»
С новой злостью он буквально взорвался навстречу вражескому носорожьему рывку.
Он упруго сместился чуть вперед и вбок.
Голенью отбил ногу, летевшую в живот.
Защитное действие превратилось в скользящий шаг, разворачивающий тело влево.
Рывком перенося вес на переднюю ступню, Сашка добавил к нему идущий от бедра скрут корпуса и все это вложил в секущий взмах левой рукой.
Снося на сторону и вниз чужую зубодробительную атаку, он заодно хлестнул гада ладонью по глазам и тут же, повернувшись на пятке, накрыл его сзади сверху вторым «крылом куропатки», рубанув правым предплечьем по мощному загривку.
Но тот, вместо того, чтобы ошеломленно встать на карачки, лишь дернулся, моментально втянул голову в плечи, вслепую лягнул ногой и тут же попытался поднять Сашку на чудовищный апперкот.
«Да что он, железный?!» — Воронков едва сумел уйти вправо и прилип к амбалу сбоку сзади, вцепившись в его левую руку и пытаясь найти большим пальцем локтевой нерв, чтобы окончательно вывести ее из строя.
Одновременно он коленом, в темпе хорошего отбойного молотка, обрабатывал тому болевую зону на бедре. Ту, куда так любят лупить бойцы таиландского муай-тай. И ведь получается у них…
Сашка даже не заметил, с какой стороны подскочил и повис на монументальном противнике Джой. Теперь враг напоминал вставшего на дыбки медведя, на которого насела пара настырных охотничьих собак.
Подсознание Сашки или что там еще отвечало за «мысленные посылы», сумело на долю секунды «поймать» чувства и мысли врага.
Боль он все-таки испытывал. И эта боль лишь усиливала желание загнать верткого лоха под мясорубку своих обманчиво косолапых ударов. Загнать и уработать, стоптать! Но сначала будет псина…
Качок хекнул, и Джой, жалобно взвизгнув, отлетел метра на три.
Боль собаки отдалась во всем существе Воронкова, и он ощутил: все его чувства, вся его сила и вся его злость сливаются в одну слепяще-белую волну бешенства. Волну, захлестывающую изнутри, бьющую в глаза и в кончики пальцев.
Джой еще не успел подняться на подгибающиеся лапы, когда Сашкина рука превратилась в раскаленные клещи и наконец нашла нужную ямку на локте.
Взревев, амбал резко крутнулся, выбрасывая наотмашь свободную ручищу.
Но в Сашке бурлила сила — горячая, жидкая, тяжелая, как раскаленная ртуть.
Все намерения этого неповоротливого, тупого урода были у него как на ладони.
Легко уклонившись, он поднырнул под убийственную отмашку, экономно проводил ее над собой ладонью и слегка подтолкнул тугой бицепс. Теперь главным оппонентом промахнувшегося костолома стала его же инерция.
