Бен Каунтер - Демонический мир
Сс’лл Ш’Карр уронил корчащийся комок плоти в пасть и почувствовал, как тот, все еще шевелясь, проскользнул по его глотке. Потом он повернулся к демонам, толпящимся у его ног, и сделал знак следовать за ним. Они одолели непростого врага, но их ждало еще много битв, которые утолили бы их жажду.
Леди Харибдия смотрела на руины внешних стен, пытаясь подавить тошноту от зловония запекающейся крови. Она удалилась в свои личные покои, где ничто и никогда не могло добраться до нее — но теперь, глядя в хрустальный шар, висящий в середине опочивальни, она начала сомневаться, что в ее городе остались безопасные места. Приглушенные звуки битвы проникали в крепость, подавляя стоны душ, заточенных в камнях, и эхо резни отражалось от стен.
Насильники держались изо всех сил. Она сделала правильный выбор, когда привела их на свои стены, ибо любой из них был равен сотне варваров-животных. Но на каждого десантника-Насильника приходилось более чем сотня захватчиков, а Деметрий еще не вернулся, как обещал. Фактически, леди Харибдия не получила вообще никаких известий от командира десантников. Кадуцея с элитными ударными ротами легионеров были окружены и зажаты в западной части города, где пытались остановить поток захватчиков, все еще изливающийся с западного берега океана крови. Войска леди Харибдии повсюду были разрознены, так как не могли использовать кровь так же, как враги, свободно перемещавшиеся по ней, куда угодно. Предполагалось, что для любой атакующей армии будет невозможно перемещаться по городу, но Ш’Карр и его проклятое колдовство совершенно изменили ситуацию. Теперь в ловушку попали сами легионы, которые пытались лицом к лицу сразиться с врагом, способным легко уйти и поплыть к другому месту атаки.
И теперь этот враг добрался до укреплений самой Крепости Харибдии.
Прилив из людей и демонов разбивался о стены. Они обрушили башни поблизости, чтобы создать пути, по которым могли скакать всадники и карабкаться пешие солдаты. Насильники разделились на отдельные бригады, которые возводили на каждой точке прохода заслон из болтерного огня, но с каждой минутой атаке подвергалось все больше участков стены. Взрывы вырывали куски из бастионов, люди выбирались из кораблей, брошенных на растущем рифе из трупов под стеной, и лезли вверх. Падали мосты и башни, становясь лестницами, ведущими на стены. На каждую брешь, зачищенную Насильниками, появлялась еще одна и изрыгала на стены поток вражеских воинов.
Поблизости раздался топот. Леди Харибдия отвела взгляд от жутких сцен на стенах и вышла из комнаты. Навстречу ей по коридору бежал отряд легионеров. Лица у них были перекошены, и у многих текла кровь из ушей и носов — леди Харибдия поняла, что даже в нынешнем состоянии ее крепость источала слишком чистые ощущения, чтобы большинство смертных могли выдержать их без побочных эффектов.
— Центурион, держится ли крепость? — потребовала ответа леди Харибдия.
Предводитель легионеров остановился и поклонился.
— Они наступают с северо-запада, моя госпожа. Они поднялись по жертвенному мосту. Мы закрыли эту область, но скоро за ними придет еще больше.
— Это святейшее из мест, центурион. Каждый шаг врага по этой земле — богохульство. Этого не произойдет.
— Их так много, моя госпожа. Говорят, что Насильники обречены.
— Я уверена, что слухи говорят многое. Но если вы еще живы, значит, враг еще не победил. Куда вы направляетесь?
— В сточные системы, моя госпожа. Мост заблокирован, значит, именно там они атакуют снова. Охотники за головами. Я видел их. Полуголые, измазанные краской. Они, должно быть, собрались со всей планеты…
— Ты проследишь за тем, чтобы их путешествие закончилось здесь. Крепость останется неоскверненной, или же ты умрешь, пытаясь сохранить ее. Понял?
— Конечно, моя госпожа.
Центурион выкрикнул приказ, и люди последовали за ним дальше по коридору и вниз по широкой лестнице.
Даже в самом сердце крепости не было покоя от какофонии войны. Когда враг будет побежден, начнутся бесконечные жертвоприношения, чтобы отчистить город от следов их присутствия, и только потом Слаанеш будет снова получать свою дань наслаждений.
Под ногами леди Харибдии вдруг раздался глухой треск и грохот падающих камней. Что-то взорвалось и унесло с собой немалый кусок крепости.
Почти сразу же последовал приглушенный шум людских голосов. Их было сотни, и они кричали, врываясь в крепость. Где-то, на много этажей ниже, захватчики проникли в крепость при помощи скрытности или хитрости. Лязг стали о сталь отмечал места, где они сталкивались с легионерами — но почти сразу после того, как вторжение было остановлено, раздался еще один взрыв, на сей раз ближе, и леди Харибдия услышала, как еще больше варваров ворвалось внутрь.
Она убежала обратно в свои покои, но тепло и уединение ее прибежища казалось хрупким в сравнении с войной, бушующей снаружи. Она пожелала, чтобы оскверненные полы крепости источали чистые и интенсивные чувства на том уровне, который она обычно предпочитала. Это была последняя линия обороны цитадели — встроенный в камни лабиринт наслаждений, который позволял леди Харибдии полностью отдаваться поклонению Слаанешу, мог перегружать и уничтожать разумы слабых людей. Последний шанс. Она должна убить захватчиков наслаждением.
Души будут петь еще приятнее, гобелены засияют немыслимой красотой, которая очарует или убьет любого смертного. Им встретятся курильницы, сжигающие настолько крепкий мускус, что он полностью парализует любого, кто вдохнет его, и ковры, пронизывающие яркими иглами боли тех, кто будет по ним идти. Леди Харибдия почувствовала усиленные, чистые удовольствия, эхом доносящиеся до ее покоев, но гораздо яснее она слышала вопли варваров и легионеров, умирающих одинаково.
Но это не продлится вечно. Ткань крепости была повреждена, и ее способность порождать столь головокружительные ощущения ослабела. Самым крепким захватчикам, возможно, удастся пройти через испытания наслаждений и выжить.
Леди Харибдия еще раз бросила взгляд в хрустальный шар. Насильники теперь превратились в небольшую группку фигур в голубых доспехах, окруженную ревущей ордой врагов. По-прежнему не было видно ни Деметрия, ни его «Громовых ястребов», но Деметрий был ее последней надеждой. Если остался хотя бы один летающий транспорт, она могла бы призвать его на крышу крепости, чтобы он унес ее в безопасное место.
Внезапно леди Харибдию шокировало осознание того, что она действительно задумалась о реальной возможности падения крепости.
Кровь мчалась по нижним уровням, варвары топтали шедевры искусства, которые леди Харибдия собирала всю жизнь. Вытряхнув ужас из головы, она побежала к лестнице, которая вела на верхние уровни крепости.
Далеко, далеко внизу, в каналах, вырезанных в блоках фундамента крепости, все заполнилось кровью. Туннели и камеры полностью утопли, тела верных слуг и легионеров медленно дрейфовали в темноте. Трупы захлебнувшихся узников качались под потолками подземных камер. Давно забытые складские помещения и застенки пропитались кровью, и их содержимое придавало ей странные оттенки. Бесценные гобелены на стенах были безнадежно испорчены. Пленные духи сердились и ярились, перенимая гнев Кровавого Бога, и в бешенстве уничтожали сами себя.
А на стене одного глубокого коридора смотрел в пустоту ряд эльдарских черепов.
Войска под командованием Кадуцеи были практически изорваны в куски. Они были заперты за импровизированными баррикадами на широких перекрестках высоко над западным краем города и полностью окружены захватчиками, изливающимися из соседних башен. Кадуцея вступила в этот бой с мобильной армией из семи тысяч ветеранов. Теперь их осталось едва ли три тысячи. Это были закаленные бойцы, которые прошли добрую дюжину кампаний, но сегодня они нашли смерть от рук немытых орд головорезов, которые недостойны были даже произносить имя Слаанеша.
Враг атаковал уже с десяток раз, и каждый раз его отбрасывали с тяжелыми потерями. Но их было так много. Кадуцея выглянула между разбитыми досками самодельной баррикады и увидела вражеских воинов, бегающих между балконами ближайших башен и за укреплениями, воздвигнутыми на трех дорогах, ведущих к этому пересечению. Периодически в то место, где она находилась, летели стрелы и тучи метательных дротиков, стучали о баррикады, лязгали о каменную поверхность дороги и иногда, если стрелку везло, со свистом вонзались в плоть какого-нибудь легионера.
Один из центурионов подбежал к ней, низко пригнув голову, чтобы какой-нибудь остроглазый кочевник не пронзил его стрелой. Кадуцея узнала его, но не смогла вспомнить имя — он уже более десяти лет служил в армии города, как и она сама.
— Под нами на юге есть движение, — доложил он. — Некоторые солдаты думают, что это подкрепления Чарриана…
