Сергей Вольнов - Звёздный Меч
Никто из нас не произносит ни слова. Пока он не уходит, сопровождаемый четырьмя златомечными воинами. Эта четвёрка – последняя группа из целого сводного батальона выживших в кровавой бане гвардейцев, что заполнял апартаменты и уже схлынул в другие уцелевшие помещения.
– Да кто она такая?! – взрывается темпераментный Янычар, когда мембрана люка смыкается за милордом и арьергардными телохранами.
– Первая жена милорда, – вдруг тихо произносит наша Тити, – мать Винсента. Она… некогда была Поющей Жрицей, насколько я уловила из картинок былого, промелькнувших у милорда в голове. Но за то, что спуталась с челом, роальды прокляли её и заменили младшей сестрой… правоверной и несгибаемой, избравшей в мужья чистокровного роа. Дабы продлился род и всегда была Та, Что Грезит. Их дочка – нынешняя Поющая Жрица. Племянница, таким образом, Джеймса Стюарта, и сестра его сыновей. Младшему, Джонни – по крови. Династию же Стюартов прокляли… маги-роа, а может, Светы. Хотя, если быть точным, невзлюбил королевскую семью только Клинок… и частично та половина Гарды, которая сейчас просветляет нашего Энчи.
– С ума сойти, – Ррри качает мохнатой башкой и восхищённо молвит: – Если мне не изменяют ощущения, девчонка нынешняя предпочла пойти по стопам тётушки, а не правоверной мамочки! Вы как, сечёте, чем сейчас наш Человек с нею в королевской спальне занимается?!
– Имеет право, ясный пень! – с энтузиазмом комментирую. – На то и вольный!
– Может ведь, если захочет, – ворчливо говорит Тити.
34: «Как друг подружке говоря…»
…Майкла Стюарта берут тихо и стремительно. Принц-ренегат и пикнуть не успевает, как уже оказывается низвергнутым с верхних ступенек лестницы власти на самое дно общества.
Спеленутый по рукам-ногам, он лежит на походной надувной койке в тот момент, когда девятка вольных торговцев, приглашённых милордом Джеймсом Стюартом, появляется в наспех оборудованной резиденции главы реставрационного правительства, отныне не считающегося себя действующим в изгнании. Вместе с девятью членами Экипажа ПаПы присутствует голопроекция части корпуса Гана. (Перебор по вполне понятным причинам временно отсутствует.)
Вольные торговцы могли бы давным-давно покинуть изуродованные и полуобваленные уровни и туннели подземной базы. Стоило лишь им ПО-НАСТОЯЩЕМУ этого захотеть. Но по единодушному желанию Экипаж остался здесь, терпеливо дожидаясь своего Одиннадцатого Нелишнего.
Они связались, конечно, с Зеро-Сетью корабля и удостоверились, что с корытом всё в порядке. Сеть вовсю расхваливала гвардейцев взвода, оставленного на борту: и вежливые они, дескать, эти отборные королевские гвардейцы, и чистоплотные, и отличные собеседники, и ягодицы у них что надо – загляденье… Создавалось впечатление, что корабельную Сеть экипаж из золотомечников устроил бы неизмеримо больше, чем команда из вольных торговцев, и Биг Босс от имени всего Экипажа пригрозил шлюхе, лентяйке и ренегатке суровой экзекуцией, по возвращении. КорСеть оскорбилась и в ответ пригрозила: «Уйду я от вас, будете знать! Целуйтесь потом со своей Дусей-Раз!»… В общем, содержательно побеседовали.
С повязанным ренегатом, лежащим на походной койке, беседы содержательной не получилось. Он вначале отрицал все обвинения, объявляя клеветническими инсинуациями, попыткой дискредитации (чьей попыткой, не уточнял, но намекал явно на старшего сводного брата, метиса), а также злобными наветами коварных и лживых гордунов «Пожирателя».
Выражая при этом деланную радость по поводу отыскания младшего брата, законного наследника трона… К моменту появления «лживых гордунов» Майкл сломался. Обливаясь слезами и соплями, он корчился, подвывал, умолял оставить ему жизнь, каялся во всех смертных грехах, признавался во всём на свете, даже в том, чего не совершал.
Никто его не пытал.
Не вводил соответствующих препаратов.
Не обрабатывал специальными аппаратами.
Они просто стояли и смотрели на него. Молча. Отец. Старший брат. Младший брат. Трое оставшихся Стюартов.
Лидер Реставрации, никогда не менявший убеждений. Верховный Маг, искренний в заблуждениях, не страшащийся заплатить жизнью за собственные ошибки. Законный Наследник Трона, за обретение твёрдых убеждений заплативший ужасающими десятилетиями тюремной одиночки.
Они рассматривали четвёртого Стюарта… Среднего брата. Бывшего Стюарта. Под скрещенными взглядами Троих он членом семьи быть перестал.
«Гарды и Рукоять прокляли собственный Клинок, образно говоря, – прошептал Сол. – Дхорру – дхоррья смерть…»
Номи, брезгливо глядя на корчащееся от страха ничтожество, так недавно и уже так давно властвовавшее над её явью, всё пыталась понять, что же она в этом блондинистом прЫнце нашла…
Ну да, не отнять, естественно. Внешность, манеры, обаяние, всё такое прочее, сводившее её с ума и внушавшее ложное ощущение полёта на крыльях любви…
Не отнять, казалось! А на поверку вышло – всё это тонкий слой масла, намазанный на грубую чёрствую лепёшку истинной сущности… и как легко Девушка купилась, ослеплённая собственными грёзами!
Воистину, влюблённые видят не то, что есть, а то, что им хочется видеть…
Скорый, но справедливый Суд уже был свершён – ещё до появления приглашённого Экипажа. Пригласили вольных торговцев не на суд и не на следствие в качестве свидетелей, а на казнь.
– Утри сопли, – презрительно бросил младший брат приговорённому. – Ты ведь был принцем всё же.
– Не на-а-адо… я сво-ой… – тоненько сипел предатель, – я хоро-оший… прости-и-ите меня… я раска-а-ялся-я…
– Как говаривал мой друг Жжихло Щщайзз, да откроются ему Врата Рая, твои свои в овраге трёхрога доедают, гнус позорный, – Джонни поморщился и сплюнул. Вполне демократично.
– Бог простит, если сочтёт нужным, – непреклонно сказал отец. – Я – нет.
Старший брат промолчал. Его испепеляющий взгляд, вобравший в себя ненависть всех Стюартов, говорил сам за себя.
И казнь свершилась.
Если вдуматься, человеческая жизнь очень уязвимая штука, и цена ей невелика. Дешевле неё… ну разве что секс.
А с другой стороны, есть ли у человеков что-нибудь дороже них?..
Пожалуй, только ещё одна «штука». Без которой и жизнь не жизнь и секс не секс… а так, прозябанье и мастурбация.
– Идёмте, господа, – попросил милорд Джеймс, отворачиваясь от жалких остатков казнённого, – с этим покончено. У нас множество дел.
В углублении койки бурлило зловонное сизо-белёсо-сиреневое месиво, в которое превратился изменник, сожжённый собственной ненавистью, катализированной Взглядом Верховного Роа.
– А вот я воистину раскаиваюсь, – вдруг тихонько сказал Винсент, – папа… я не прошу прощения, знаю, нет его мне… но я хочу, чтобы ты знал, что…
– Молчи. Не уподобляйся. – Сурово прервал его отец. – Я всё знаю. Деяниями подтвердишь. Когда состоится Опоясание и Джон воссядет на Трон, именно тебе, вместе с твоей поющей заклинательницей, предстоит ему служить опорой. Разгребать всё, что вы же и наворотили из самых благих побуждений, революционеры… хреновы, как изволит выражаться присутствующий здесь благородный сэр Убойко. Я уже слишком стар, и…
– Э нет! – возглас Джонни звучит неожиданно и обрушивается как гром среди ясного… потолка, что ли? Регент замолкает и вприщур смотрит на младшего сына, осмелившегося прервать отца. Цесаревич продолжает, решительно мотая головой влево-вправо: – В вертухаи я не пойду, уволь! Даже с самыми благими намерениями. Вся жизнь тюрьма, это я уже уяснил, и все мы либо зэки, либо надзиратели. Но как и в каждой тюрьме, в ней должны иметься привилегированные зэки, Воры В Законе, по выражению моего покойного друга. Извини, папа, но отныне я буду САМ решать, в какой камере сидеть и чем в ней заниматься. Пусть кто-нибудь другой опоясывается на царствие… Лично я не желаю. У меня свои планы. Однозначно предполагающие мой исход за пределы Экскалибура.
Надо ли говорить, какая оглушительная ТИШИНА обрушилась на всех присутствующих после этого прочувствованного заявления?!!
* * *…Это была первая ночь, которую Мальчик и Девочка провели вместе не только в интеллектуальной и духовной ипостасях, а и в телесной. Нет, ничего такого не было! Они забрались в одну постель, это да, но вполне целомудренно поцеловались в уголки губ и уснули, не соприкасаясь телами даже, лишь соединив ладони. Меж их телами лежал меч беспредельнейшей усталости, накопившейся за время сумасшедшего рейса. Номи буквально физически ощущала, что изнурённый и опустошённый Солли держался из последнейших сил, и ей даже в голову не могло взбрести – желать сейчас его активности, направленной на неё. Да и сама она едва держалась на ногах от энергетического истощения.
Таким образом, тела – самые слабые составляющие триединства, самоназывающегося «человек», – уснули и спАли.
Но – лишь тела…
