Андрей Ерпылев - Кровь и честь
— Что тебе нужно от меня, старик?
— Ничего, — помолчав, ответил старец. — Это тебе что-то нужно от нас.
— Мне? От вас? Да я сотру вашу кучу камней с лица Земли! Ты знаешь, сколько царств и крепостей покорил я на своем пути, сколько народов склонилось передо мной?
— Нет, не знаю, — последовал спокойный ответ. — К чему мне это?
— Да я… — начал было полководец, поддавшись мгновенно подступившему гневу, но внезапно понял, что все, что он скажет, разобьется об эту непоколебимую уверенность, словно волна о камни.
— Вы готовы пропустить меня мимо вашей… крепости? — спросил он, решив забыть о трех с лишним десятках бойцов, уже сложивших под стенами «орлиного гнезда» свои головы в бесплодных попытках сломить сопротивление горцев.
— Мимо наших стен еще никогда не проходил враг, — ответил дикарь.
— Хочешь сказать, что мы тут первые? — хмыкнул Александр.
— Нет, далеко не первые. Враг либо оставался здесь навсегда, либо уходил восвояси. Врагу мимо нас не пройти.
— Вы так верно блюдете их интересы? — кивнул полководец в ту строну, где лежала цель его жизни. — За что такая верность? Чем вас купили? Золотом? Только скажи цену, и я дам вдесятеро больше.
— Нас нельзя купить, — покачал головой посланец. — А пройти мимо нас пытались и оттуда, и оттуда, откуда пришли вы. Мы очень давно тут живем.
— Но кто-то все равно проходит?
— Да, проходят, — последовал ответ. — И туда, и оттуда. Наши друзья. Стань и ты нашим другом, и ты пройдешь туда, куда захочешь.
Полководец только покрутил головой: каков нахал! Признать своим другом какое-то горное племя, когда он не посчитал равными даже гордых персов! Да за одно такое предложение следовало приказать изрубить этого наглеца на мелкие кусочки и скормить собакам!
Но взгляд Александра снова упал на сложенные в сторонке щиты и шлемы, сегодня оставшиеся без хозяев…
«А что я, в конце концов, теряю? — решил он. — Кто узнает, что я, Александр Великий, повелитель всего Подлунного мира, признал каких-то горцев своей ровней?..»
— Ты убедил меня, старик, — кинул он. — Мы будем вам друзьями…
* * *Александр удовлетворенно оглянулся: армия, подобно огромной чешуйчатой змее, стекала по горной дороге вниз, в зеленую долину, спрятавшуюся между горных хребтов. Такие долины стали встречаться все чаще и чаще, больше и больше размером, а значит, великие горы, путь по которым казался бесконечным, подходят к концу. Скоро воспоминания о них покажутся страшным сном.
Полководец почувствовал, как перстень, надетый на безымянный палец его руки, чуть-чуть нагрелся, и поднес его к глазам. Прозрачный камень снова потемнел в середине, будто в его глубине открылся внимательный глаз. Глаз змеи…
Сразу накатили воспоминания: долгое празднество, на котором горцы, не жалея своих скудных запасов, принимали его изголодавшихся воинов, действительно как старых друзей, жаркие костры с исходящими на них жиром тушами быков и баранов, мягкие постели, на которых щедрые до любви горянки дарили себя давно не знавшим женской ласки чужеземцам… И темноволосая красавица, разделившая ложе с ним — Властелином Мира, а на прощанье подарившая этот вот камень.
От одной мысли о хозяйке гор сладко заныло внизу живота, затуманился взор, и Александр лишь усилием воли отогнал наваждение. Солдат не должен давать воли слабостям собственного тела, иначе из воина он превратится в нерешительного обывателя, больше всего ценящего покой. А время покоя еще не пришло…
Но больше вожделения его жгла память о том, как их, завоевателей, вежливо, но весьма непреклонно выставили вон по истечении двух недель. Снабдили на дорогу водой и продовольствием, указали дорогу дальше и… Отпустить в поход молодых воинов отказались наотрез, даже дать проводника. Будто не великого воина принимали в своем захолустье, а захудалого караванщика, везущего нехитрый товар.
«Не много ли чести этим дикарям? — со злобой подумал воитель. — То, что не удалось всем предыдущим, не удастся и этой… дикарке!»
— Эй, ты! — окликнул он почтительно ожидавшего распоряжений телохранителя.
— Внимаю, о божественный!
— Бери две… нет, три сотни и возвращайся к «орлиному гнезду».
— Ты что-то забыл там, о божественный?
— Перебей там всех от мала до велика, — последовал жесткий ответ. — И разрушь стены. Ничего не должно стоять на нашем пути, когда мы вернемся назад. А потому, когда будешь выбирать — бери лишь самых отъявленных головорезов. Из тех, что за грош собственную мать зарежут. Их командиры будут только рады.
— А…
— А голову их предводительницы привези мне, — улыбнулся Александр. — Только будь осторожен, не повреди ее — она очень красива. Убирайся!
Когда он снова взглянул на перстень, камень был совершенно черен. Но его это не заботило — впереди лежала вожделенная Индия. Рубеж Ойкумены…[30]
* * *— Красивая сказка… — Саша медленно вел ладонью по нежной коже, наслаждаясь теплом и мягкостью женского тела.
— Это не сказка. — Варвара обратила на него смеющиеся глаза. — Все это было на самом деле. Это — история…
— И что было дальше?
— Ты же был лучшим учеником в своем училище. Неужели у вас так плохо преподавали историю?
— Да помню я, помню… — Молодой человек поднял взгляд к потолку и начал: — Весной триста двадцать шестого года до Рождества Христова Александр вторгся в индийские земли со стороны Бактрии через Хайберский проход, покорил ряд племен, перешел реку Инд и вступил во владение царя Абхи из Таксила…
— Браво! — Варвара хлопнула в ладоши. — Я всегда знала, что ты у меня самый умный, Сашенька!
— Да ладно тебе… — засмущался поручик.
— Значит, ты знаешь и то, что было дальше, — продолжила женщина. — Удача отвернулась от Александра. Он покорил вожделенную им страну, но был тяжело ранен в одном из сражений, и армия отказалась идти дальше с полководцем, лишившимся ореола божественности. Он вынужден был повернуть обратно. После пережитого горы страшили его, поэтому он повел армию вдоль берега океана. Это было еще большей ошибкой — безводная пустыня оказалась страшнее гор… Когда завоеватель с остатками армии добрался до Вавилона, его силы были на исходе. Удачу не смогла вернуть ни женитьба на дочери персидского царя, ни вновь собранная могучая армия… После его смерти осталось немало сокровищ, но этого перстня среди них не было. — Варвара кивнула на бриллиант, украшавший палец Бежецкого. — Он исчез бесследно, и никто не мог сказать о нем ничего.
— А как же телохранитель с отрядом? — вспомнил поручик. — Ему удалось истребить горцев?
— Нет, — улыбнулась Варвара. — Александр больше никогда не увидел ни своего верного пса, ни единого из его людей. Они растворились в горах бесследно. Быть может, погибли, быть может — остались в живых… Может быть, их кровь течет в моих жилах…
— Стой… — молодой человек впервые за прошедшие дни начал что-то понимать. — Так ты… Вы…
— Да, я обманула тебя, — грациозно повернулась на бок женщина, и ее тяжелая грудь призывно качнулась. — Я не Варвара. И не Лесникова. И не русская, — с легкой улыбкой упредила она Сашин вопрос. — И даже не православная. Вообще не христианка.
— А зачем же тогда все это? — обвел Александр взглядом роскошную спальню, мягко освещенную светом многочисленных ночников. — Разве…
— Ты не понял. — Смех женщины напоминал звук серебряного колокольчика. — Я не исповедую магометанство. Потому-то и смог мой отец отправить меня на учебу в Россию. Разве могла бы женщина, воспитанная в традициях ислама, получить образование? Да еще светское и в православной стране. Женщины в нашей семье привержены лишь одной религии — самой древней на Земле. Мы даем жизнь. Воинам и поэтам, политикам и полководцам… Беззаветным труженикам и жестоким сибаритам вроде моего кузена, — добавила она после паузы, горько усмехнувшись.
— Значит, вы — сестра Ибрагим-Шаха?
— Кузина, — кокетливо опустила ресницы Варвара. — Но почему это ты вдруг перешел на «вы»?
— Я… А Махмуд-Шах?
— Да, он мой родной брат. И уже не шах. Ты же сам, мой милый, участвовал в снятии с него короны. Разве позабыл?
— Нет, конечно… Но я затем и прибыл сюда, чтобы передать ему… Российские власти готовы вести с ним переговоры…
— Какой ты могущественный человек, Саша, — задумчиво проговорила женщина, полуприкрыв глаза. — Лишь немногим на Земле даровано право носить корону, но еще меньшему числу — снимать и возлагать короны. Ты так молод, а тебе уже довелось и лишить короны человека, и опять принести ее ему же… Это неспроста. И, поверь мне — я знаю, о чем говорю: он не последний на твоем пути…
Она встала, взяла трубку кальяна, затянулась ароматным дымком и протянула ее Саше. Тот взял ее и поднес к губам, против желания залюбовавшись стройным телом хозяйки — он никак не мог поверить, что они снова вместе. В одну реку, как оказалось, можно войти. И даже не дважды… Голова сладко кружилась, и понять, что тому виной, было непросто: дым драгоценного «чилима», великолепное вино, которое лилось рекой, или прекрасная женщина.
