Михаил Михеев - Крепость
— Очень хорошо, что вы знаете материальную часть кораблей противника, — серьезно кивнул Эссен. — Как насчет того, чтобы принять командование над таким корабликом?
Лейтенант недоуменно повернулся к Эссену. Амирал чуть грустно усмехнулся:
— Сорвиголове не место на мостике грузового корабля, пускай и вооруженного. А вот на миноносцах такие, как вы, нужны всегда. Берите десять человек, лейтенант, и тот из кораблей, который вы сумеете вытащить из порта, будет вашим. Как видите, они не в самом лучшем положении сейчас, и вывести миноносец из ловушки будет сложно, если вообще возможно, но я в вас верю. Считайте это экзаменом на звание командира корабля. Ну, чего стоите? Вперед!
Не прошло и пяти минут, как ялик с лейтенантом и его матросами уже несся к цели. Они чуть отстали от вышедших ранее шлюпок с десантом, но, судя по тому, как сгибались от напора весла, всеми силами, и небезуспешно, стремились их догнать и перегнать. Эссен кивнул удовлетворенно и устало привалился к броне рубки — все, что от него зависело, адмирал сделал, и теперь ему оставалось только ждать результатов.
Десантники высадились на берег практически беспрепятственно — им никто не пытался помешать, но пришлось немного полавировать среди обломков и выбрать место, хоть немного подходящее для того, чтобы подняться на полуразрушенные причалы. Сразу после этого казаки и матросы начали действовать по уже отработанной схеме, четко и без суеты установив контроль над портом и заложив взрывчатку под то немногое, что в нем уцелело. Японцы не сопротивлялись, несколько выстрелов, издали и неприцельно, не в счет. Единственным местом, где было встречено что-то подобное организованному сопротивлению, оказались те самые миноносцы, с одного из которых японцы открыли пулеметный огонь и прижали десантников к земле. В качестве штатного вооружения пулемет на миноносцах этого типа не предусматривался, но тут, очевидно, успел подсуетиться его командир. Это оказалось для японцев весьма кстати, но эффект оказался кратковременным — подоспели казаки, тоже притащившие пулемет, и ситуация тут же изменилась. Огнем из пулемета и полутора десятков винтовок сопротивление подавили моментально. На миноносце обнаружили лишь два трупа — очевидно, остальные члены команды оказались не настолько стойкими духом и предпочли сбежать, даже не затопив корабли.
В этой перестрелке русские отделались тремя ранеными. У двоих так, царапины, а третьему, не вовремя решившему сменить позицию молодому, слишком молодому и неопытному казаку пуля угодила в ногу. Не смертельно, конечно, даже хромать потом не будет, однако сейчас он сидел с посеревшим от боли лицом, зажимая простреленную навылет конечность, и его командир, суровый усатый дядька двух метров росту, констатировал, что задета кость. Словом, не боец, и двое товарищей, перетянув ему рану, понесли раненого к шлюпкам. Остальные же бросились к кораблям, почти мгновенно овладев брошенными миноносцами.
Лейтенант Иванов оценил обстановку еще до того, как начался штурм. Отсюда видно было заметно лучше, чем с высокого, но очень удаленного мостика крейсера, и расклады выглядели совсем неутешительно, намного хуже, чем предполагалось изначально. По какой причине японцы подогнали свои миноносцы так близко к берегу, он не знал, но считал это несусветной глупостью. Всего и достоинств, что в узкой щели между каменным пирсом и береговой линией они были плохо видны с «Рюрика» и потому не обстреливались. Зато и сами вести огонь практически не могли, а сейчас, практически заблокированные, были обречены. Оставлять их здесь в любом случае не будут, не сумеют вывести — подорвут.
А корабли были хороши! Узкие, хищные, как клинок рапиры, совершенные в своем смертоносном изяществе, эти миноносцы были, пожалуй, одними из лучших в мире. Детище германского судостроения, а немцы, надо сказать, корабли строить умели, далеко обходя в некоторых областях даже законодателей мод, британцев. В эти корабли невозможно было не влюбиться, и лейтенант в тот момент дал себе слово, что ляжет костьми, но выведет их отсюда. Оставалось решить, как это сделать, и бывший командир «Херсона» сразу увидел выход. Рискованный, конечно, однако колебался лейтенант недолго, со стороны, наверное, никто его мучительных раздумий даже не заметил.
— Что он делает, Николай Оттович! Ты посмотри, что он делает! — В голосе Бахирева смешались в равных пропорциях тревога и восхищение.
Эссен поднял бинокль, всмотрелся — и еле удержался от того, чтобы совсем уж несолидно присвистнуть. Да уж, тон Бахирева, сочетавший в себе лихость и осторожность, разом стал ему понятен. Он и сам был таким же… Мы с тобой одной крови, как писал Киплинг. И мальчишка, которого он, адмирал Эссен, послал в бой с трудным, почти невыполнимым заданием, оказался под стать волкам, избороздившим океаны.
Поврежденный транспорт тонул, но довольно медленно. Все же корыто было немаленькое, пробоина в носовой части не слишком крупная, плюс в трюмах, похоже, имелось что-то легкое, обеспечивающее судну дополнительный запас плавучести. Иначе давно нырнул бы, как поплавок за карасиком, а так его мучительная агония растянулась надолго. И вот этим-то, паузой, которая неизвестно сколько будет длиться, Иванов воспользовался на всю катушку.
Ему повезло — небольшое давление в котлах транспорта поддерживали даже на стоянке, и оно еще не успело стравиться. Тому виной попытка капитана уйти, закончившаяся не начавшись, но свежие порции угля кочегары успели подкинуть в топки, и он еще даже не успел окончательно прогореть. Конечно, этого было недостаточно, чтобы дать полный ход, но провернуть винт давления хватало.
С быстротой, от которой зависела их жизнь, немногочисленные подчиненные Иванова разбежались по местам. С машиной пришлось разбираться самому лейтенанту — в способности матросов быстро разобраться с незнакомыми механизмами он не без основания сомневался. Конечно, и сам он не был механиком-профессионалом, но основы каждый офицер знать обязан, и в результате, под молитвы одних и матюги других участников авантюры, корабль медленно двинулся вперед.
Несмотря на кажущуюся неторопливость, напор воды в пробоину резко, скачком, усилился, и корабль стал быстро оседать на нос. Те, кто находился на его борту, почувствовали, как начинает перекашивать под ногами палубу, и сразу стало понятно, что минуты жизни транспорта сочтены. Ясно это было и тем, кто наблюдал за происходящим со стороны, и, будь они британцами, наверняка заключили бы какое-нибудь пари… И все же корабль успел пройти почти два кабельтовых, прежде чем начал стремительно оседать. С его палубы горохом запрыгали люди, стараясь отплыть как можно дальше. Последним, когда вода уже плескалась у самого мостика, на палубу выбрался сам Иванов и, не останавливаясь, рыбкой сиганул в море, несколькими могучими гребками отплыв прочь…
Транспорт затонул не полностью — над морем остались торчать мачты и почти половина дымовой трубы. Но главное, проход был свободен, и десять минут спустя лейтенант, скинув промокший насквозь китель и оттого напоминающий больше лихого пирата, чем офицера, стоял на мостике своего нового корабля. Кочегары уже кидали в ненасытные жерла топок отборный уголек, давление пара в котлах медленно, но неуклонно поднималось. Конечно, это были новые для русских корабли, но в том-то и дело, что ничем принципиально друг от друга миноносцы того времени не отличались. Тем более учитывая, что конкретно этот миноносец сошел на воду с германских стапелей — в русском флоте кораблей немецкой постройки имелось предостаточно. Так что разобрались почти сразу, не теряя даром времени, поскольку народ подобрался опытный. Вскипел за кормой бурун воды от винтов, и миноносец двинулся вперед. Однако и это был еще не конец. У Иванова не было под рукой полусотни матросов, чтобы сформировать полноценный экипаж, но одного человека, не лучшего, но полноценно подготовленного рулевого, он все же выделил, и сейчас тот находился за штурвалом второго миноносца. Натягиваясь, медленно поднялся из воды мокрый черный трос, и, связанные им, трофейные миноносцы двинулись в сторону «Рюрика». Один своим ходом, другой на буксире, они выходили из порта, едва не ставшего для них братской могилой.
На мостике «Рюрика» довольно выругался Бахирев — и еле удержался от того, чтобы с избытка чувств врезать по броне рубки биноклем. Эссен, обернувшись к нему, довольно кивнул:
— А ведь не подвел мальчишка-то. Как считаешь, потянет лейтенант командование нашим минным отрядом, раз уж он у нас получился таким… полноценным?
— А и потянет. — Бахирев довольно усмехнулся. — На второй миноносец поставим кого-нибудь из мичманов, выбора у нас все равно особо нет. Справятся, если жить захотят.
— В последнем я не уверен, — одними губами улыбнулся адмирал, кивнув в сторону торчащих над водой мачт. — Но выживать он точно умеет…
