Марик Лернер - Дорога на Землю
— А не грохнут вас эти уголовнички?
— Риск есть, конечно, но мне всегда казалось, что, отдавая артефакт, гораздо проще привлечь внимание. «Чистильщика» не спрячешь. Как только начнут переводить на промышленный уровень, им непременно заинтересуются. Тем более без патента не обойтись, а материал сильно подозрительный. Гораздо спокойнее было бы не лезть за сотнями миллионов, а откусывать по мелочи.
— У нас была возможность больше трех лет это пережевывать, — наливая по второй и вручая мне огурец, сказал Зверь. — Начали — продолжаем. Все контакты, с момента выхода из лаборатории образца, обрываете и только через Интернет общаетесь. И постарайтесь достать еще паспорт — другой, чтобы наши приятели об этом не знали. У вас это хорошо получается.
— Ну так как? — спросил я.
— Да делай ты что хочешь, — хрустя своим огурчиком, ответил Зверь. — Мы поделили ответственность, а проконтролировать, что на Земле происходит, и тем более помочь я все равно не смогу. Насколько бы проще было, если бы я там погулял. Все вопросы с документами решаются моментально.
— Три года мы об этом говорили, — неопределенно ответил я.
— Да знаю, — с досадой отмахнулся Зверь. — А ты вообще не чувствуешь, что мы уже прошли определенную точку? Теперь здесь даже во мне минимальная необходимость. Клан выживет и будет продолжаться. А, Многоликий, я неправ? — обратился он к фее-Клоуну. — Что молчишь?
— Ты прав и неправ, — заявил тот. — Помоги спуститься. — Уже мне. Я посадил его на стол. — Да, они прекрасно смогут прожить без тебя, — продолжил он, усевшись на перевернутую тарелку все в той же позе — нога на ногу. — И эти ваши земные планы — изрядный заскок. Очень много всего и без особых усилий — это тоже не слишком хорошо. Зажрутся. Хлеб свой надо добывать в поте лица и время от времени с кровью. Иначе начнете выяснять отношения внутри Клана, грызя друг друга за всякую ерунду. Но ты и неправ. Нравится тебе это или нет — ты Вожак, и твоя обязанность вести за собой. Дать цель всем. Не просто жрать много и сладко. Собственно, сегодня ты устраиваешь всех как незаинтересованный посредник. Федерацию, равнины с Советом пауков и славянскую Зону. На тебя смотрят, и очень даже заинтересованно, слишком многие. Без тебя кое-какие колесики остановятся и неминуемо начнутся проблемы. Если хочешь, ты уже превратился в символ — знамя. А без него часть расформировывается.
— «Знамя»! — недовольно выругался Зверь. — Я все больше чувствую себя рейсовым автобусом. По понедельникам привези Разрезающую плоть, по средам — делегацию пауков, в пятницу — муку союзникам, в воскресенье развези всех назад по домам. Хорошо еще, этих с гор пока не вожу, но очень скоро они узнают о моих возможностях, всем рты не закроешь, и тоже пожелают сесть на шею.
— Бешеный! — крикнул я, вставая. — Сюда иди!
Невысокий крепыш в белой майке с рисунком, изображающим радостно улыбающуюся крысу с длинным носом и топором, который она прятала за спиной, рысью примчался и встал по стойке «смирно», старательно изучая землю под ногами.
— Скажи всем, чтобы, — я мысленно прикинул, когда освобожусь, — к шести часам собрались. Не передумал? — спросил на всякий случай, заранее зная ответ.
— Нет, — ответил он сразу.
— Ну и дурак. Каждый должен заниматься тем, что лучше умеет. Иди.
— Это ты о чем спрашивал? — поинтересовался Зверь. — Зачем собрание — я уже догадался.
— Рисует он хорошо, — с досадой ответил я. — Половина всех этих рисунков его рук дело. И просто так, для развлечения. Хотел его отправить учиться, а он уперся — и ни в какую. Желает непременно скакать на белом коне, в смысле на чем-то не хуже танка, с вот таким, — я развел руками, показывая, — стволом. И, бух-трах, чтобы кругом все горело, а враги с воплями разбегались. Он из того семейства, что первым самостоятельно к нам прибежало. Папаша его неплохо развернулся на копчении, солении и прочем консервировании рыбы, мы все кушаем и нахваливаем, но заниматься семейным бизнесом сын категорически не желает. Хочет непременно всем доказать, что он лучше и героичнее. Где что случается — без него не обошлось. По-умному это называется комплексы. Как бы равноправие ни провозглашалось, а что он крыса-оборотень — ему непременно напомнят. Можно вроде бы в шутку, а можно и специально, чтобы задеть. Сразу в драку лезет, причем не обращая внимания на то, кто именно сказал. Будь тот хоть в десять раз здоровее, все равно кинется. Большинство уже усвоило и старается не задевать, но всегда кто-то найдется. Особенно когда с той стороны границы что-то случится. Вот ограбим склад, отправлю его к Пинающему Медведю. Будет нам лет через десять хороший командир, если не убьют раньше.
— А ты всех так хорошо помнишь? — с любопытством спросил Зверь.
— Ты, начальник, излишне заматерел и потерял связь с Народом. Как можно не знать, кто и чем дышит? Эти подрастут и придут нам на смену, щенков много, несколько сотен, но командовать ими будут вот эти, которым сейчас лет по четырнадцать-пятнадцать. Надо соображать, кого можно назначить, а кто неспособен руководить. Кого в артиллерию или пограничники отправить, а кто, как Стальной Молот, будет в мастерских работать, и пользы от него там будет намного больше, чем в ловле конокрадов. У каждого свой характер и предпочтения.
— Ты лучше объясни, что там за переговоры?
— А это и я могу, — заявил Клоун. — Все как всегда, — болтая ногой, говорил он. — Каждый хочет быть самым умным. Пауки не желают делиться властью, но при этом хотят получить все, что можно. Клыкастая надеется подгрести под себя как минимум волков, а лучше и приматов. Пока они разберутся, что к чему, можно опутать всех разными обязательствами, семейными связями и долгами. Тем более что общего согласия среди них нет. Племя племенем, а каждая семья смотрит в свою сторону. Это пока они вместе, а как получат свой кусок земли, моментально вспомнят про старые разногласия.
Людям совсем не интересно, чтобы оборотней стало больше, чем человеков, — власть в Новом городе от них уплывет на законных основаниях. Если буры уходят в большинстве, где-то так и выходит.
На сто тысяч граждан города почти двадцать тысяч псов и не меньше этого волков-оборотней, и неизвестно еще, что с рождаемостью будет через поколение. Что собаки-оборотни теперь имеют гражданство по закону — моментально вылезет. Не успели дать одним, как набежали их родственники. — Он хихикнул. — Так что люди новым оборотням гражданство давать не желают категорически, но хотят обязательств на случай военных действий и гарантий приличного поведения. С другой стороны, они много могут получить от новеньких. И артефакты предков, и некоторые умения, и способы лечения. Часть разных Вещей, кстати, передается в городское управление. Вроде взноса на первую помощь по обустройству. Захотят уйти — назад не получат.
В целом общая платформа уже выработана. По основным вопросам согласие достигнуто. Землю оборотни получат, гражданство в очень далекой перспективе, со сдачей экзаменов по языку, письму и законам, но не раньше двадцати лет с момента поселения. Служить в армии обязаны, налоги платить тоже. Новых эмигрантов принимать только с разрешения. Обучать людей способам лечения и участвовать в работе больницы. Это, — опять хихикнул он, — страшно Клыкастой не понравилось: собьют теперь цены на услуги псов.
— Можно подумать, нам не собьют, — возмутился я. — «Ткань» теперь будут в котловине делать самостоятельно. Я не поленюсь и, если уж такое дело, подскажу правильные расценки волкам. Им от этого тоже неплохо будет, продажная цена должна быть выгодной, в первое время они наверняка будут серьезно нуждаться.
— Там, в договоре, еще куча разных пунктов, — продолжил Летчик, — например, получает ли гражданство волк-оборотень, женившийся на собаке-оборотне, если таковое у нее имеется. И какие права будут иметь их дети. Тут споры еще продолжаются, но основные проблемы решили. Уже понятно, что договорятся. А если все в ближайшие годы пойдет хорошо, то непременно возьмутся за выдавливание орков и гномов из котловины. Или, на худой конец, как Клан — постоянная дань. Там еще будет кровь. Для нас это в принципе пока не особо важно, но в эльфийскую контору пойдет поток оборотней за жизняками. Запросто можно и своих из Клана подсунуть. Хотя я не думаю, что и так возражения с их стороны будут. Эльфы абсолютные пофигисты. Все наши, учившиеся в Федерации, получили жизняки без лишних вопросов. По мне, так пора прекратить их пугаться. Какая разница, какие у них цели? Не вмешиваются в наши дела — и прекрасно.
— У сделки есть еще и третья сторона, — сказал Зверь, намекающе показывая на вторую бутылку.
— Мне хватит, — поспешно отказываюсь, — еще трудиться нужно и общаться с разным народом.
— Как хочешь, — наливая в свой стакан, ответил он. — Раззудись душа, размахнись рука… или как там правильно. Еще двадцатка в долларах провалилась в желудок, — поделился он интересным наблюдением. — На самом деле, — сказал Зверь, ставя стакан на стол, — мы тоже участвуем. Сделка многосторонняя. За мои труды им пришлось очень хорошо заплатить. В договоре четко прописаны обязательства пауков по обучению наших клановцев. Понятное дело, что даже теперь они всего показать не захотят, но придется — договор есть договор. Обязаны предоставить копии всех книг по паучьей части и многих бумаг из архива Совета. Весь архив спереть даже паукам сложно, и проконтролировать — все подряд они тащат или выборочно — пока у нас не получается. Там за столетия накопилось столько разного добра, которое раньше зажимали, не показывая чужим, что разбираться придется нам чуть ли не десятилетия.
