Владимир Корн - Дариус Дорван. Наемник
Галуга рана почти не беспокоила, но, когда он в очередной раз пожаловался, что не может действовать рукой так, как прежде, Дариусу вспомнился один случай.
Тогда они надолго застряли у переправы через реку. Лед только начал сходить, и вся река была покрыта плывущими по течению льдинами — время, когда ледовой переправы еще нет, а лодками на другой берег попасть невозможно: унесет вместе со льдом.
В один из дней, прошедших в ожидании, когда река очистится ото льда, он и обратил внимание на воина из чужой котерии, вернее, на необычный предмет в его руке. Предмет представлял собой загнутый посередине в несколько витков стальной прут с двумя рогами, длиной чуть превышающими ширину ладони.
— Что это у тебя? — больше от скуки поинтересовался Дариус, и воин с удовольствием объяснил.
— Вот, посмотри сам. — И он показал кисть правой руки.
Бросалось в глаза, насколько она искалечена.
Нет, пальцы все оказались на месте, разве что на безымянном не хватало одной фаланги. Но в остальном рука выглядела ужасно.
— И что? — вновь спросил у него Дариус. Видел он увечья и пострашнее.
Наемник оказался на редкость словоохотливым и потому сразу же пустился в объяснения:
— Помнишь случай у Врегды?
Дариус кивнул: помню, наслышан о нем.
Тогда непонятно откуда взявшиеся долузсцы напали на Врегду — селение на берегу носившего такое же название озера. Был бой, долузсцев удалось прогнать, что само по себе удивительно, ведь они никогда не отступают. Погибших тогда хватало, но у Дариуса не было желания выслушивать, что там произошло, даже от человека, принимавшего непосредственное участие в том бою. Тем более как раз от одного из участников сражения Дорван о нем и слышал.
Наемник, видимо, понял все по выражению его лица и потому сократил свой рассказ до минимума.
— У Врегды мне руку и искалечило. Потом зажила вроде она, но пальцы гнуться не желали, даже другой рукой больно их сгибать было. Все, думаю, на всю жизнь калекой остался, а кому однорукий воин нужен? А что я еще умею?
Незнакомец на миг прервался, вероятно, заново переживая то, о чем только что поведал, затем продолжил:
— Ну и посоветовал мне один хороший человек такую штуку. Поначалу больно было ее сжимать, жуть. Но сейчас…
И он несколько раз подряд сжал кисть руки, заставляя стальные рога упираться друг в друга.
— Да ты сам попробуй. — И наемник протянул Дариусу заинтересовавший его предмет.
Дорван взял его в руки. Глядя на то, как легко это получается у его собеседника, он ни на мгновение не сомневался, что и у него получится тоже. Но не тут-то было — рога упрямо застывали где-то на полпути, и он ничего не мог с этим поделать.
«Ториан точно сможет их согнуть как надо», — подумал он тогда, возвращая железяку незнакомцу.
Тот снова взял предмет в руку и опять несколько раз с легкостью сделал то, что так и не получилось у Дариуса.
— Теперь уже как будто бы и без надобности, но привычка есть привычка, — на прощание поведал наемник.
Об этом случае и вспомнил Дариус, направляясь к лоринтскому кузнецу. Кузнец в прожженном во многих местах кожаном фартуке оказался уже пожилым, но все еще дюжим человеком. Дариус немного помнил его по ночной схватке в Лоринте. Тогда у кузнеца в руках был не привычный для него молот, а длиннющая жердь, больше похожая на тонкое бревно.
«Против гвизармы — то, что надо», — усмехнулся Дорван своим воспоминаниям.
Кузнец выслушал просьбу Дариуса, поинтересовался, к чему такая необычная вещь, получил объяснения, после чего, на миг задумавшись, кивнул:
— Сделаю. Не уходи далеко, тут работы-то…
И действительно, Дариус не успел еще заскучать, как уже держал в руке еще теплый предмет, больше всего похожий на скобу, если бы не три витка, роднившие его еще с пружиной.
— Сколько я тебе должен? — осведомился он, попробовав сжать и подумав: не туговато ли будет Галугу?
— Нисколько, — ответил кузнец, вытирая руки куском ветоши и поглядывая в угол кузни, где лежали сваленные в кучу несколько гвизарм варисургов. Видимо, ему не терпелось пустить их в дело.
— Заходи, если что-то еще понадобится, — добавил он уже вслед уходящему Дариусу.
Галуга Дариус нашел на берегу озера, недалеко от кузни.
— Держи, — протянул Дариус пружину не пружину, скобу не скобу.
Лучник взял необычный предмет в руки и с недоумением спросил:
— Что это?
— Твое спасение от дурного настроения, — улыбнулся Дариус. Последние дни Галуг действительно ходил хмурым, и понятно с чего. — Тебе лекарь Сол посоветовал же руку разрабатывать, так вот, это то, что тебе нужно. И не бойся боли, — вспомнил он слова своего случайного собеседника, едва не оставшегося калекой.
Существовало и одно незаконченное дело, но, когда Дариус повстречался со старостой Лиденом, тот поприветствовал его и завел разговор о погоде, сулившей в скором времени проливные затяжные дожди, — все приметы сходятся.
«Вот и ладно, — подумал Дариус. — Наверное, все решилось само собой. Или же тот человек погиб, или что-то изменилось. А может, Лидену теперь неудобно просить, после смерти Тацира».
Тацира похоронили на местном погосте, разросшемся в несколько раз после ночного визита жрецов бога смерти. Наемники стояли у подножия могилы, у поставленного в изголовье камня, и Дариус рассказывал подробности гибели Тацира, поведанные ему Эликой. Потом Бист шепотом прочел какую-то молитву на своем родном языке, после чего трижды тряхнул рукой, как будто бы что-то сыпал на могилу.
А сам Дариус вспомнил вечно уставшие глаза матери Тацира, худой, рано состарившейся женщины. Как она переживет смерть единственного сына?
В последний день перед расставанием Дариус не разлучался с Эликой ни на мгновение. И уже на исходе ночи, когда они без сил лежали, тесно обнявшись, Дорван наконец решился на разговор, все время откладываемый им из-за опасения услышать отказ.
— Элика, — осторожно начал он, бережно убирая локоны с ее лица, — ты будешь меня ждать?
Девушка поцеловала его, затем спросила сама:
— А ты вернешься?
— Конечно, вернусь. Вернусь, как только смогу. — Затем, помедлив, спросил самое важное: — А ты пойдешь со мной, если я тебя позову?
— Глупый. — Элика погладила его по щеке. — Я пойду за тобой, куда угодно. Захочешь — мы останемся здесь, решишь по-другому — только позови за собой, милый. Мне все равно, только бы вместе.
«Ну вот, — подумал Дариус, — стоило ли себя так мучить все эти дни? Ведь это так просто — спросить и услышать тот ответ, который и хочется услышать».
