Николай Грубов - Не сталь лишним
Во всяком случае, оба каждый день заходим на почту и отправляем друг другу телеграммы до востребования. Тебе до Демидовска еще ехать три дня, мне до Новой Одессы два дня, или даже меньше. Плохо, что конвой ушел в Бразилию, но у них туда зафрахтованный груз, да и эти грузовики тоже туда шли. Я не в претензии, так и договаривались с капитаном. Им пришлось нас бросить на произвол судьбы. Но меня с моими людьми оберегал мой рыцарь, верный мой Ланселот.
Она с нежностью поцеловала лежащего рядом с ней, в их палатке, Петра. Настя пыталась его называть, то Петюшей, то Петюнчиком, то еще как-нибудь, но, по просьбе полковника, сошлись на том, что в порыве страсти она может называть его как хочет, а вот в повседневных разговорах только Петр, ну или полковник — при его друзьях, так ему удобнее, и он себя не чувствует мальчиком.
Седьмая ночь, проведенная вместе, после того как они себя объявили мужем и женой, подошла к концу. Здесь главная дорога расходилась на три других. Чуть влево уходила в Москву, вправо уходила в Демидовск, а посередине дорога вела к Новой Одессе. Место они выбрали для последней совместной ночевки чуть в стороне от дороги. Утрамбованная площадка говорила, что они не единственные кто выбирал это место для стоянки. Небольшой ручей и рощица деревьев с кустарником позволяли организовать здесь неплохой временный лагерь, а небольшая возвышенность скрывала от дороги его месторасположение.
Уже давно все обговорено и решено, попытка переменить их решение опять ни к чему не привели, и караван из пяти КАМАЗов с прицепами, и восемью легковыми машинами, тронулся в сторону Новой Одессы.
— Может, все-таки, надо было настоять, и проводить их до Новой Одессы, нам всем спокойней было бы? — наступил на больную «мозоль» полковника Михаил. — Ведь сам же говорил, что почти нет у них ничего из оружия.
— Я ей предлагал, но она уперлась, что не хочет, чтобы из-за нее мы меняли свои планы. Думаю, что и не это главное. Она все еще не верит, что у нас серьезно. Все еще сомневается. Не хочет и меня связывать своей любовью, да и сама видимо хочет проверить свои чувства ко мне. Время и расстояние поставят все на место — так она сказала. Мне то проверять нечего, я как мальчик, весь в ней и глупо счастлив от этого.
Но, что хорошо, так это то, что я не чувствую себя старым и опытным ловеласом, или проходимцем.
Мне хочется весь этот мир поставить вверх тормашками и сотворить что-то такое, что позволило бы мне чувствовать себя полезным и нужным человеком. Именно нужным, не каким-то там лишним человеком, которого выбросили за ненадобностью на задворки, а именно нужным этому миру. Пусть я там стал лишним, зато здесь я НЕ ЛИШНИЙ.
— Пока что и нужными не стали и даже свое место еще не нашли. — Встрял опять Михаил. — Давайте собираться и ехать дальше. И все-таки я бы дал им еще один автомат, хоть какая-то защита.
— Да предлагал я ей. Отказалась. Сказала, что из всей ее гвардии нормально с оружием только трое могут обращаться и кое-как стрелять. Иметь всем оружие только горе себе нажить. Лучше потом если понадобится, вооружимся, после обучения. Но и то если рядом не будет людей, которые смогут защитить, не их это дело бегать тут с оружием.
— Так ведь молодые же парни у нее, они, что в армии, не служили что ли?
— Нет, не служили, альтернативщики все ее мужики. Все восемь семей «баптисты», они и сюда согласились по этой причине ехать, как выход посчитали для себя. Там их поприжали в последнее время, вот и нашли себе новый мир, и надеются, что тут обретут для себя покой и счастье. По родству они как бы одна семья. Настя пыталась мне рассказать, кто кому кем приходится, но потом и сама запуталась. Короче там есть глава семьи, его пять сыновей ну и жена его соответственно, одна дочка с мужем и еще его двоюродный брат с женой. У брата пятеро детей, но еще маленькие, старшему — почти четырнадцать лет. И что интересно именно он, его жена, и этот сын, и являются теми людьми, которые могут обращаться с оружием. У сыновей еще по ребенку имеется и у дочки тоже в скором времени ожидается. Вот и получается, что одна семья. Их, наверное, с большим основанием можно было бы назвать кержаками, жили в Сибири такие раньше, а может и сейчас живут. Не знаю. Ты ведь тоже из семьи кержаков, помню, ты как-то рассказывал мне об этом.
— Да, можно и так сказать. Во всяком случае, дед точно кержаком был, он на Сахалин сослан был еще со своим отцом, но тот не дотянул, по дороге умер, а семья и еще около десяти семей так и поселились возле города Поронайска в лесах тамошних, охотились, рыбу ловили, потом лесопилку поставили. Вот я и появился на свет там и жил пока с тобой не связался. Разве бы я сам смог оказаться здесь? Да ни в жизнь. И Лука тоже все еще как во сне ходит.
— Не ссы, брат. Все путем, все ништяк.
— Да я и не в претензии, мне здесь нравится. Слушай? Я вот все спросить тебя хочу? У тебя частенько словечки из лексикона лагерников, которых тебе пришлось по воле случая некоторое время охранять, проскальзывают. Это что тебе они так в душу запали?
— Да знаю я, еще жена постоянно упрекала в этом. Но знаешь, иногда эти слова более доходчивы до собеседника, особенно до молодых. Сам удивляюсь, почему так, но уже стало привычкой. Но я не думаю, что тебя уж так коробит мой не столь литературный лексикон. Иногда и ты, при всей своей молчаливости, такое загнешь хоть стой, хоть падай.
— Да нет, я не в смысле упрека это вспомнил, просто удивляюсь, что к тебе это так сильно пристало.
— А ты не удивляйся, главное суть, главное что тебе и окружающим меня людям все ясно и понятно. Ведь так? Ну и отлично. Давай поднимай всех. Позавтракаем и двинем дальше. То есть я хотел сказать поедим дальше. Ха-ха, — это я пытаюсь исправить свое «русское» произношение.
В кармашке разгрузки у полковника зашумела радиостанция:
— Первый, первый на связь, прошу на связь.
— Первый слушает, что там у тебя? — Полковник моментально преобразился. Это уже был военный с постоянным чувством ожидания, что что-то может потребовать его знаний и умений военного человека в любую минуту. Вот и сейчас, когда пошел вызов от выставленного на высотке часового, в лице Луки, полковник сразу сосредоточился.
— Наблюдаю на расстоянии до полутора километров небольшую колонну из автомобиля ГАЗ-66 и небольшого джипа. Двигаются по дороге со стороны города Москва, за ними две машины, одна из которых ведет огонь по впереди идущим машинам из пулемета. О! Попал! Попал в машину, которая шла сзади. «Сузуки» — «Гранд-Витара», я уже вижу.
— Продолжай наблюдение. Оружие не применять. Сейчас будем у тебя.
Миша, быстро всех «В ружье», и наверх, скрытно только. Я побежал туда.
