Доброволец - Марчук Николай Петрович
– Машина на ходу, только лобовухи нет, двоих в минус, одного взяли живым. Прикинь, это баба, молодая, довольно симпатичная, только с татуировками на щеках.
– С какими татуировками? – заинтересовался Винт.
– Письмена какие-то арабские, столбиком на щеках. А что? Ее сейчас Косой допрашивает.
– Твою ж мать! – прошипел Степан, вскакивая с корточек. – Где эта девка?
– Вон, возле грузовичка, – пожал я плечами, не понимая такой резвой прыти от спецназовца. – Видишь, на земле копошатся, похоже, они ее решили допросить внутриматочно, – пошутил я.
Возле грузовика творилось форменное непотребство: Женева держал распластанную на земле девушку, а Косой со спущенными до колен штанами явно пытался к ней пристроиться, но та активно сопротивлялась, чем заметно мешала Пашке. Я на все это безобразие смотрел философски. С одной стороны, насилие – это отвратительно и мерзко, а с другой, девка – по сути, взятый в бою трофей, вроде автомата, висящего у меня сейчас за спиной. Поэтому тут дело такое: из трофейного автомата стреляют, а трофейных девок используют по их прямому назначению. Может, НК калибра 7,62 тоже против, чтобы из него стреляли, но кто ж его спрашивать будет? Вот и с пленницами та же история: кто их спрашивать будет?
– Стоять! Стоять, блин, а ну прекратить!!! – гневно выкрикнул Винт и для наглядности несколько раз выстрелил в сторону насильников. – Прекратить, я сказал!
Пули взъерошили землю в паре метров от Женевы и Косого, чем тут же обратили внимание на крики Винта. Степан побежал в сторону копошащихся на земле тел, я двинул следом, совершенно не понимая, что тут происходит. Не думал, что Степа Винт такой поборник нравственности и морали. Или здесь что-то другое?
– Че не так-то? – злобно скалясь, спросил Косой, когда мы с Винтом к ним подбежали. – Вон, старшой сказал ее допросить, мы и допрашивали. – Пашка кивнул на меня.
– Нормально вы так ее допрашивали, – пошутил я, чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку. – А мужика так же допрашивали бы?
Автомат Косого недвусмысленно был направлен в сторону Винта, Женева тоже стоял недовольный, явно раздосадованный тем, что им пришлось прекратить столь приятный процесс.
– Ты если хотел быть первым, то так бы и сказал, – насупился Витя Женева. – Мы не гордые, могли бы и подвинуться в очереди, понимаем же, что командирам всегда первым должны давать.
– Успел засунуть или нет? – осматривая пленницу строго спросил Винт у Косого. – Только правду отвечай!
– Нет, не успел, и очень этим фактом не доволен! – огрызнулся Пашка. – Да что за дела, Степан? Что ты так о ней печешься? Она тебе что, родственница?
– Вы два дебила! – категорично заявил Степан. – Эта девчонка стоит не меньше тысячи золотых монет, а может, все пять тысяч. Причем она ценна только пока девственница, и как только ты бы попортил ее, то ее ценность тут же утратилась бы, а она на невольничьем рынке была бы оценена, как обычная шалава. Так что ты только чуть было не спустил в презерватив косарь золотом.
– С какого фига? – потрясенно прошептал Косой. – Это че за баба такая? А она точно девственница?
– Думаю, да, но проверять не советую, не дай бог попортим. Видишь вот эти татуировки? В переводе с арабского здесь написано «революционные монахини», еще они известны как «амазонки» или «зеленые монахини». Был такой мужик, Муаммар Каддафи, по совместительству лидер Ливии. Вот у него и был батальон личных охранниц, состоящих из смазливых бабенок, прошедших специальную подготовку. – Рассказывая, Винт из фляги поливал девушке на лицо, приводя ее в чувство. – Правда, ему это не сильно помогло, в две тысячи одиннадцатом году его захватили при попытке уйти из осажденного Сирта и зверски убили.
– Что-то не сходится, – усомнился я в словах Винта. – Если Каддафи убили двенадцать лет назад, то сколько этой пленнице лет? На вид ей не больше двадцати.
– Все верно, она к «амазонкам» Каддафи не имеет никакого отношения, просто на Ближнем Востоке есть пара мест, где практикуют торговлю вот таким вот специфическим товаром… – Степан кивнул на пленницу. – Есть специальные школы-тюрьмы, в которых обучают молоденьких девушек охранному ремеслу, а потом их продают состоятельным дядькам. Одно из главных условий – охранница должна быть девственницей. Я не знаю, насколько серьезная у них боевая подготовка и действительно ли они могут выполнять функции телохранителей, но стоят такие барышни на невольничьих рынках очень и очень дорого. Так что с этой минуты относиться к ней, как мешку с золотыми монетами, холить ее и лелеять! Всем понятно?
– Ну хоть один адекватный человек попался, – едва шевеля разбитыми губами, прошептала пленница. – Руки развяжите.
– Ага, щаз-з-з! – огорошил ее Винт. – Смотрите в оба, чтобы не сбежала. Если все удачно сложится, обменяем ее на Виту! Ну что, грузимся в машину – и айда громить турецких богатеев, – нарочито весело прокричал Степан.
Выпотрошив все ценное из сломанного пикапа и добив истерзанного языка, забрались в кузов грузовика. Наша дружная команда покатила в сторону турецкой виллы. За рулем сидел Петрович, рядом с ним, выставив ствол ручника через разбитую лобовуху, Серега. Остальные, включая двух связанных пленных, расположились в кузове. Набились, как шпроты в банку, тесно и дружно, чтобы во время стремительной поездки не повываливаться за низкие борта, держались друг за дружку. Подъезжая к вилле, с испугом подумал о том, что сейчас достаточно одной длинной пулеметной очереди, чтобы всех нас отправить на встречу к праотцам.
Метров за пятьдесят спешились и, рассыпавшись цепью, ломанулись к забору виллы, грузовик, заложив вираж, рванул к воротам. Серега с ручником остался стоять на невысоком пригорке, прикрывая наш рывок пулеметом. На бегу я вжимал голову в плечи, горбился и всячески старался сделаться как можно незаметнее и меньше. Так и виделось, что сейчас мой силуэт ловит в прицел автоматической винтовки или пулемета бородатый турок, при этом гадина щерится и довольно скалится. И вот его палец выбирает слабину спускового крючка и…
Ворота гостеприимно распахнулись, когда до них оставалось бежать метров десять, в проеме стоял полуголый Исмаил, он опирался на длинную винтовку и довольно жмурился, как сытый котэ, обожравшийся мышей, обжаренных в сметане.
– Долго бегать, Исмаил уже все разграбил и всех красавиц любил, – самодовольно заявил турчонок.
– Хвастун! – одернул его я, переведя дыхание после стремительного бега. – Где обитатели дома?
– Старика-сторожа запер в его комната, остальные спрятались в бункере. Эфенди, их лучше не трогать, пусть там сидят. Женщины, старики и дети здесь остались… – Турчонок как-то странно косился в сторону и всячески старался не смотреть мне в глаза.
– Рассыпались! Всем смотреть в оба! – приказал я. – Первая тройка – к сараю и дальнему краю забора, вторая тройка – направо к овчарне. Исмаил, залезь на крышу, бинокль в зубы, и чтобы башка вертелась на все стороны. Выполнять! – зычно крикнул я. – Подожди, – схватил я за руку Исмаила. – А ну-ка, скажи мне, добрый молодец, а случайно не ты уговорил местных домочадцев спрятаться в убежище?
– Я, – тихо прошептал Гарик. – Прости, эфенди, но они простые люди, мне их жалко.
– Ладно, свою порцию люлей получишь потом, – смилостивился я, – в следующий раз согласовывай со мной приступы жалости. Окей? То, что домочадцы оказались заперты в бункере, это даже хорошо, не будут под ногами путаться и отвлекать от разбоя. А теперь дуй на крышу!
Люк, ведущий в подземное убежище, для надежности придавили мебелью, а потом с помощью информации, полученной от пленников, принялись за методичный и планомерный грабеж богатой виллы.
Первым делом вытащили из ангара прицеп, на котором стоял катер. Катер оказался настоящим красавцем и мечтой любого моремана. Снежно-белые борта с ярким серебром лееров из нержавейки вдоль борта и рулевой рубки. В эксплуатационной книжке, найденной на катере, я узнал, что данный красавец изготовлен в Австралии фирмой Fastlane в 2018 году, модель катера – SA30, он с двумя дизельными моторами VOLVO PENTA AD41 по двести лошадей каждый. Катер был двухпостовой, в нем были электролебедка, навигационное оборудование, мощная радиостанция, кондиционер, генератор, солнечные батареи, санузел, бойлер, кухонное место. Длина катера – чуть больше тринадцати метров, ширина с установленным рибом – четыре с половиной метра, максимальная скорость – сорок узлов, крейсерская скорость – тридцать узлов, дальность хода на тридцати пяти узлах – пятьсот морских миль, автономность – трое суток. В кубрике катера шесть полноценных спальных мест, но если потесниться и спать по очереди, то вполне можно и дюжине людей разместиться. Отличнейшая посудина, я вам скажу.
