Меч с камнем. Том 2 (СИ) - Гадышев Дмитрий
— Монархисты или демократы?
— У меня есть, что сказать и тем и другим. И третьим тоже, но коммунистов здесь, у вас, я не встречал.
— Это… шутка?
— Я до сих пор молчу, верно? Коммунистам мне тоже есть, что сказать. Если бы они здесь были.
— Аурей Восемнадцатый вёл свои реформы…
— В направлении демократического Запада, как верно определил император Роб-Рой Первый в речи после коронации. Что, по меньшей мере, странно, учитывая, что первым государственным языком в Союзе является русский, а на Поверхности мы имеем мощное государство, говорящее на этом же языке и имеющее как раз коммунистическую идеологию. Почему он не захотел попробовать построить коммунизм? Здесь, под землёй, нет никакого враждебного окружения.
— Это утопическое учение… Советский Союз тоже его не построил. И даже начал отходить…
— Отрицательный результат — тоже результат. Можно было провести комплексный анализ и всё такое.
— Сэмюэл, вы всё-таки шутите…
— Хорошо, вы меня поймали. Можете считать, что это была шутка. В общем, собирайте всех, кто более — менее адекватен.
— Соберём. Я теперь даже думаю, что вы сможете их настроить на свою сторону.
— Смогу. У меня есть несколько козырей, помимо этих… способностей. Брат и сестра — один из них.
— А что за способности? Я никогда прежде не видел чего-то подобного.
— Расскажу на встрече с представителями оппозиции то, что успел осмыслить. Да, забыл сказать. Ваша группа составит боевое крыло нашей новой организации. Я учитываю также ваш опыт в разведке и контрразведке, потому буду подкидывать вопросы и по этой теме.
Через две недели группа Алефэра Стелвервиля организовала встречу с руководителями оппозиционных движений. Люди были совершенно разных убеждений. Кто-то ратовал за возвращение к Реконструкции и переходу к демократии, кто-то желал сбросить с трона диктатора и усесться туда самому, потому что о прямых наследниках династии Ауреев никто не слышал уже много лет. Уровень жизни в стране ощутимо упал по сравнению с дореформенными временами, что логично приводило к брожениям в обществе и появлению политических течений и имитаций таковых.
Сэмюэл обвёл взглядом комнату. Здесь собрались лидеры движений, прошедших своеобразную фильтрацию боевой группой, не всех, — кое-кто побоялся явиться лично, прислав представителей. Пятнадцать человек сидели на простых деревянных стульях и выжидающе рассматривали Сэмюэла, пытаясь понять, что же скажет этот худенький и очень молодой парнишка. Кто-то с восхищением поглядывал на принцессу, находившуюся рядом с ним, она чувствовала откровенные взгляды и немного злилась, пока сдерживаясь.
— Начну с главного, — прервал молчание Сэмюэл, — все вы, здесь присутствующие, боретесь за изменение текущего положения вещей, самые радикальные — за низложение императора. Вопрос номер один — кто должен занять трон после победы?
Присутствующие недоуменно переглянулись. Каждый из них сам хотел оказаться там. Неужели парнишка намекает на себя? Это в высшей степени наглость!
— Ну, хотя бы я, — откровенно враждебным тоном заявил плотный широкоплечий мужчина, одетый в охото-рыбалочную имитацию армейской формы, — может быть, вы против моей кандидатуры?
— Ваши основные качества — воля, стремление к власти, стремление к лидерству во всём. Метод — подавление инакомыслящих. Партия, скорее всего, организована по армейскому образцу и наверняка имеет боевую организацию, — глядя ему в глаза, медленно проговорил Сэм, — сбросив диктатора, вы сами станете им.
У мужчины отвалилась челюсть, он побагровел, кто-то из сидящих рядом нервно рассмеялся.
— Да как ты смеешь! Мальчишка! Я старше тебя на двадцать лет, и сотру в порошок… — голос прервался.
— Я не мальчишка, — спокойно возразил Сэмюэл, — я вижу в вас гнев, но к нему также отчётливо примешивается страх, о, вы знаете его вкус! Поэтому предупреждаю сразу, я могу убить вас в любую секунду, не сходя с этого места и не поднимая рук.
Мужчина шумно вздохнул, словно его горло отпустила сжимающая рука. В глазах застыл страх, даже другие люди, сидящие рядом, явно занервничали.
— Ещё кандидатуры есть? — со злой усмешкой спросил Сэмюэл.
— Хренов Дарт Вейдер, — послышалась реплика с места.
— Это неслыханно! Вы пригласили нас сюда, чтобы издеваться и кичиться своими телепатическими способностями? — раздался возмущённый голос, — вы не получите никакой поддержки!
— Конечно, нет. Это собрание преследует совершенно другие цели. Дослушайте до конца, пожалуйста. Прежде всего, я заявляю о своих претензиях на престол, — сказал Сэм и сделал паузу.
Он угадал, — моментально раздался многоголосый крик. Представители оппозиционеров, все, кроме того, выскочившего первым, встали с мест и обрушились с гневными обвинениями на Сэмюэла. Он, улыбаясь, ждал две или три минуты, затем его лицо напряглось, и все голоса моментально смолкли.
— Простите, но иначе призвать к порядку я не мог, вы всё равно не стали бы меня слушать, — он подержал их ещё пять секунд и затем отпустил, — прошу, присаживайтесь. Вы забыли о моей просьбе дослушать до конца, пришлось применить силу.
Люди в угрюмом молчании снова заняли свои места. Сэмюэл с улыбкой вглядывался в их лица и везде видел одни и те же чувства, — гнев, возмущение, крайнее недовольство.
— Итак, продолжим. Для начала подумайте, если один из вас придёт к власти при поддержке остальных, другие будут довольны этим? Фактически никто из вас не имеет реальных, неоспоримых прав на престол. В отличие от меня. Мое имя — Сэмюэл Демитр Бугенвиль, я прихожусь сыном Наталиэн Бугенвиль, первой жене императора Магона Аурея Восемнадцатого.
— У меня возражение, — после недолгой паузы раздался осторожный голос, Сэмюэл кивнул, — если это действительно так, и вы — её ребенок, о котором многие, особенно старая аристократия, слышала два десятка лет назад, то вы являетесь непризнанным родственником государя императора, и имеете прав не больше, чем любой из нас.
— Абсолютно верно, — Сэм воодушевился, он был явно доволен тем, что разговор пошёл так, как он планировал, — да, я являюсь непризнанным родственником старого императора, потому что родился уже после второго замужества моей матери, от русского учителя. Я не стану это опровергать, как вы могли подумать. Всё гораздо проще, я могу претендовать на престол, получив благоволение женщины императорского рода, при условии, что окажусь достоин, и что она будет править вместе со мной. С этим вы согласны?
— Да, так гласит… гласила старая Конституция, — произнёс тот же голос.
— Так вот, девушка, сидящая рядом со мной, моя будущая жена, зовут её Селена Бугенвиль, старшая дочь Аурея Восемнадцатого, сводная сестра без родства по крови, то есть препятствий к браку быть не может.
Селена подняла свою изящную руку, и все увидели родовое кольцо Ауреев у неё на пальце.
— После… произошедшего с братом отец не стал назначать наследницей меня, опасаясь, что злоумышленники могут нанести второй удар. Он считал, что заговор опутал всю вершину власти. Дворецкий спрятал меня в Бете, у своих знакомых, где я и выросла, — сказала она.
— Секунду, — с места поднялся высокий худой мужчина, в простых брюках и наглаженной белой рубашке без галстука, — я когда-то входил в республиканский Сенат. Дайте посмотрю.
Он взял кольцо в руки, рассмотрел его со всех сторон.
— Есть три способа определить подделку родового кольца, о которых все знают. Есть четвёртый способ, о котором знают только люди, занимающиеся вопросами аристократических семейств. Кольцо подлинное, династии Ауреев. Принцесса, как представитель движения за восстановление вашего рода, я просто не имею права произносить другие слова. Я присягаю на верность вам и вашему избраннику. Мы думали, что нужно будет искать процент крови, делать экспертизы, ругаться и убеждать союзников в достоинствах того или иного кандидата… Вы, прямая наследница, — живое решение всех наших проблем. Мудрый старик, ваш отец, предвидел это и сделал всё, что был должен. Ура! Слава императору!
