Василий Гавриленко - Теплая птица
Спокойная ночь. [6]
Сектанты кончили молитву дружным возгласом: «Цой – жив!».
-Спасибо, братья и сестры, - сказала госпожа. – Спокойная ночь вам всем.
Люди начали разбредаться по углам, укладываться на тряпье. Наконец, у костра остались только я, Марина и Рудольф. Серая все так же сидела в своем кресле, в свете костра ее неподвижное лицо походило на маску.
-Андрей, Марина, - нарушила молчание госпожа. – Нет ли у вас каких – либо вопросов ко мне?
-Никаких, - не задумываясь, ответил я.
Ну вот, начинается – ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.
-У меня есть к тебе вопрос, - сказала вдруг Марина.
Что-то в ее голосе мне не понравилось…
-Я слушаю.
- Эта молитва, что вы все только что пели, - ведь это не молитва, верно? Ведь это песня, а не молитва?
Чувствуя холодок под сердцем, я увидел, как, ловя каждое слово, привстали со своих постелей цоисты, как напряглось лицо Рудольфа, как вспыхнули его звериные глаза.
-Я не понимаю тебя, женщина, - ледяным тоном отозвалась госпожа.
-Это песня, а не молитва, - упрямо повторила Марина. – Я точно знаю.
Рудольф медленно приподнялся. Я до боли сжал рукоять пистолета.
-Рудольф, оставь! - прикрикнула госпожа, сверкая глазами. – Ты что-то еще хочешь сказать, женщина?
-Мне кажется, что в изначальной песне нет ни слова про Цоя, там идет речь только о ночи…
Серая вдруг рассмеялась: гадко, наигранно, сквозь зубы.
-Ты оскорбляешь Храм, приютивший тебя, - по-змеиному прошипела она. – Кощунствуя, ты выносишь приговор своей душе.
Откровенно сказать, я готов был согласиться с ней.
-Виктор Цой – не бог, - звенящим голосом сказала Марина. – Он – певец, бывший.
Серая вскрикнула, словно ее ударили хлыстом. Рудольф вскочил на ноги, в руке у него блеснула заточка.
-Убей ее! – в вопле госпожи было столько злобы, что хватило бы на целую стаю тварей в Джунглях.
Рудольф перешагнул через костер. Я встал между ним и Мариной, дрожащей, как осиновый лист. Что тебе стоило держать язык за зубами?
-Назад, Рудольф. Знаешь, что это такое?
Цоист бросил взгляд на пистолет и остановился.
-Убей эту суку! – скрежеща зубами, требовала Серая.
-Заткнись, – прикрикнул я. – А не то, я заткну тебе пасть пулей. Слушайте все! Мы уходим, сейчас, сию минуту. Если кто-то последует за нами, - умрет. Ясно?
Сектанты молча смотрели на меня.
-Рудольф, кинь мне свою заточку… Вот так. Мы уходим.
Я подтолкнул Марину к выходу.
-Спасибо за гостеприимство.
Последняя фраза – совершенно искренняя. Я испытывал нечто вроде стыда за Марину. Люди впустили в свой Храм, чем смогли – накормили, а ты?
Рассвело. Снежная муть уже не мешала отдохнувшим собакам чуять дом, и они бежали рысцой. Я молчал, разглядывая развалины. Оказалось, что они совсем не такие мертвые, как я себе представлял: нет-нет и мелькнет в окне чье-то настороженное лицо. В одном из переулков нам навстречу шли двое, по самые лица закутанные в тряпье. Завидев издали упряжку, бросились бежать и исчезли в одном из домов.
За поворотом показалась река.
-Андрей?
-Да?
-Прости меня.
Марина нервно повела плечами:
-Я повела себя, как дура.
Вот и Пустошь. Упряжка въехала на мост. Река разлеглась внизу - широко и вольно.
-Я рад, что ты это поняла, - сказал я. – Я был бы вынужден убить этого Рудольфа, что мне совсем не улыбается…
Марина засмеялась.
-Ты чего?
-Ничего. Просто вспомнила, каким ты был до встречи со мной.
В ее глазах засверкали веселые огоньки. Я не выдержал и тоже засмеялся.
-И все-таки эта Серая – сумасшедшая, - сквозь смех проговорила девушка.
-Да, но в одном она права – быть одиноким путником мучительно…
Марина коснулась холодными губами моего лба:
-Я рада, что ты это понял.
7
ХРИСТО
-Где Вислоух?
Марина сообщила, что пса застрелил мародер. Лицо Снегиря из багрово-красного перекрасилось в белый цвет. Тяжело и больно было смотреть на этого, пышущего здоровьем человека, вдруг ставшего меньше ростом.
-Где это произошло?
Голос его звучал глухо, как со дна колодца.
-В Районе Второго Кольца, - сказал я. – На Москве-товарной.
И смутился: не время было демонстрировать, насколько я продвинулся в изучении местности.
-Вислоух спас нас, Снегирь, - тихо произнесла Марина. - От верной смерти спас.
Я подошел к Снегирю, дружески хлопнул по плечу. Он не взглянул на меня, делая вид, что внимательно рассматривает руины кремлевской стены.
-Что привезли-то?
-Взрывчатку.
Похоже, он был удивлен.
-Взрывчатку?
-Ну, да, целый ящик.
-Надо сообщить Христо, думаю, он будет доволен.
То, что «Христо будет доволен», похоже, примирило Снегиря с гибелью Вислоуха. Он усмехнулся, посмотрев на меня:
-Как одёжа-то, солдат?
-Одежда что надо, особенно гриндера.
-Да, таких гриндеров во всей резервации хорошо, если пять пар найдешь, - похвастался Снегирь. – Христо сказал: «Выдай ему», ну я и выдал.
-Спасибо, Снегирь.
-Пошли, Андрей, - Марина засмеялась. – А то Снегирь может часами о барахле болтать.
-Вот как не выдам тебе «барахло», посмотрим, что запоешь, - пригрозил Снегирь и принялся распрягать собак.
«Кабинет» Христо представлял собой такую же келью, как у Марины, с той лишь разницей, что здесь было не так пусто. Широкий стол с зеленой лампой, аккуратная постель, полка с книгами, статуэтка в виде ангела на полу, - соединяясь воедино, все эти вещи создавали некое подобие уюта.
Христо был один. Надев на нос очки с треснувшим стеклышком, он читал.
-Ах, это вы. Входите.
Он захлопнул книгу: я краем глаза заметил название «Николо Макиавелли. Государь». Бережно обернув книгу тряпицей, Христо поднялся из-за стола и поставил ее на полку.
-Как съездили?
Марина кратко описала наше небольшое путешествие. Он выслушал внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая своей мальчишеской головой.
-Взрывчатка – это прекрасно, - сказал Христо, когда Марина умолкла. – Взрывчатка – это просто великолепно, она необходима нам, как воздух. Но еще более меня порадовал ты, Андрей.
-Я?
-Ну, да. Ты прошел испытание.
-Испытание?
Я посмотрел на Марину. Она не опустила глаз.
-Ну, испытание, - это я, пожалуй, слишком сильно выразился, - Христо улыбнулся. – Скажем так, это была небольшая проверка.
-И зачем вы меня проверяли? – во мне стало нарастать недовольство.
Христо снял очки, протер стекла рукавом свитера, снова надел.
-Мы должны быть уверены, что ты не уйдешь обратно в Джунгли, не попытаешься сманить туда Марину.
Вот оно что! А ведь такая мысль и вправду однажды пришла мне в голову, там, на Москве-товарной.
-Христо, - я наклонился, глядя ему в глаза. – Ты никогда не бывал в Джунглях? Только сумасшедший по доброй воле может мечтать уйти в Джунгли.
Марина засмеялась.
- А вот это мне нравится, Андрей, - воскликнул Христо. – Ей-богу, нравится! «Только сумасшедший по доброй воле мечтает уйти в Джунгли», - это прямо девиз возрожденчества.
Озорной огонек вспыхнул в глазах Христо - мальчик, шутки ради надевший на нос дедушкины очки, но тут же погас.
-Марина, оставь нас наедине.
-Конечно, Христо, - я уловил в голосе девушки обиду.
Христо дождался, пока скрипнула закрываемая дверь, и поднял глаза. С минуту он просто смотрел на меня, поглаживая узкий подбородок, потом сказал:
-Не знаю, кем ты был до Дня Гнева, но Джунгли явно пошли тебе на пользу. Они изменили тебя в лучшую сторону. Ты – хороший человек, Андрей.
Я не кинулся его разубеждать.
-Да, ты хороший человек и прекрасный боец. Бойцом тебя сделали Джунгли, а человеком тебя сделала Марина. О, не спорь, ведь это очевидно!
-Я и не собирался, Христо.
-Но не всем так повезло, ты знаешь сам. Игроки – в Джунглях, мародеры – в резервациях живут по звериным законам и медленно, но верно, превращаются в зверей.
-К чему ты клонишь?
Христо негромко засмеялся.
-С тобой приятно разговаривать, Андрей, ты во всем стараешься вычленить суть. Это похвально.
Он помолчал, постукивая пальцами по столу.
-Андрей, ты знаешь, кто такой Лорд-Мэр?
-Марина, кажется, упоминала. Правитель резервации?
-Верно, - кивнул Христо, и, наклонившись над столом, сказал, глядя мне в глаза. – Андрей, я привел тебя сюда для того, чтобы ты убил Лорд-Мэра.
Что угодно я ожидал услышать, но только не это.
