Дэйв Дункан - Струны
— Я хочу уйти с тобой! — выпалил Седрик. Выпалил не подумав, но о чем тут долго думать? Уж всяко лучше, чем быть у бабушки на побегушках, тем более что ничего хорошего из этой самой связи с прессой не выйдет, так или иначе все кончится грандиозным провалом. Тут, конечно же, еще дедушка обещал помочь — только вот не дедушка он никакой, а самая, пожалуй, страшная опасность изо всех, высвечивающихся на горизонте. Кто же не знает, зачем люди обзаводятся клонированным потомством. Проблему эту Седрик не успел еще толком обдумать. Вот, скажем, какими правами обладают клонированные личности? С точки зрения закона они попросту не существуют. Он и раньше намеревался попросить у Элии какую-нибудь работу — нет, не в качестве любовника, хотя уж тут-то с его стороны отказа не будет, все зависит от самой принцессы. Но хотелось бы и потом, когда все это кончится, сохранить с ней хорошие отношения, а еще — пусть бы она подыскала ему какое-нибудь место в Банзараке. Здесь, в этом мире, его квалификации хватит разве что на уборку газона перед дворцом, но на необжитой планете…
Тележка резко затормозила перед контрольно-пропускным пунктом. К вящему удивлению Седрика обычной проверки личности не последовало — на этот раз охранники пеклись только о личной безопасности посетителей. Проверив герметичность скафандров и запасы воздуха, они сделали знак двигаться дальше.
— Прошлой ночью, — сказал Седрик, — ты нашла мою комнату. Это что, тоже интуиция? А если так, то…
Противный скрип кристопласта по кристопласту — Элия порывисто сжала его руку.
— Мы не знаем, как все это получается. Даже догадок нет — никаких, ни у кого. Как-то я пыталась подойти к вопросу с точки зрения теории суперструн — замена одного из ненаблюдаемых измерений на время. Думала-думала, но так ничего и не надумала — кроме головной боли. Двести или триста лет назад один из моих предков вообразил себя философом. Он пишет, что это похоже на то, как прядется нить. Ты видел когда-нибудь, как работает прядильщица?
— Нет, — качнул головой Седрик.
Новый затяжной подъем, тележка снова сбросила скорость. Ну и пусть себе сбрасывает, чем дольше так вот сидеть и ехать — тем лучше. Хоть бы и целую вечность. Правда, Элия сказала, что потом, попозже…
— Ну, тогда просто подумай. Прошлое — оно уже есть, уже было, оно неизменное. А будущего мы не знаем. В прошлом я одна, а в будущем таких меня много. Там есть я, приглашающая сегодня ночью Седрика Хаббарда к себе в постель. Там есть я, ничего подобного и в мыслях не имеющая. Там есть я…
— Лично мне как-то больше нравится первая.
— Да, но…
— Для этой, первой, я прямо в лепешку бы расшибся, чтобы ей было хорошо.
— Да! А теперь — прекрати, я же сказала — потом. Так вот, все эти будущие я каким-то образом сливаются в одну меня, какой я действительно буду в будущем. Ты понимаешь? В будущем уйма разных меня, а затем они сплетаются воедино, как нити — в веревку. Настоящее — та самая точка, где они сходятся, а в прошлом уже одна-единственная я, сплетенная веревка.
Седрик рассеянно кивнул, его голова была занята более важным вопросом. Он вспоминал, какими твердыми были соски Элии под его языком.
— А буддхи, по мнению этого почтенного старца, дергает ниточки, уходящие в будущее, и выбирает из них самую длинную. Самая длинная линия жизни, самая долгоживущая изо всех этих меня. Ну что, понимаешь?
— Я понимаю, что очень-очень тебя люблю и даже не испугаюсь, если ты вдруг обернешься черной кошкой.
Так и не сказала, каким образом нашла вчера эту комнату. Не сказала — значит, не хочет говорить.
Элия улыбнулась и снова сжала его руку:
— Потом, я же обещала.
И что любит меня — тоже не сказала.
Тележка резко затормозила — бок о бок с первой, остановившейся секундой раньше. Невесть откуда взявшийся Джетро распахнул перед Элией дверцу.
— Чего это спешка такая? — удивился Седрик, глядя, как Девлин помогает Элии сойти на бетон.
— Два интересных мира, — объяснил Девлин, изящно оттесняя Седрика от принцессы, — Тибр и Саскачеван. Их окна откроются почти одновременно.
Тяжелая бронированная дверь была уже нараспашку, рядом с ней маячили три фигуры в полевых комбинезонах и пузырьковых скафандрах. Двое, стоящие чуть позади — седые мрачноватые ветераны, — держали наизготовку термоядерные бластеры (“беретты четыреста первые”, не зря же Седрик смотрел по телевизору столько постановок!). Третий — плотный широкоплечий парень — торопливо говорил в наручный микрофон. Закончив передачу, он поднял голову.
— Ты — Седрик Хаббард! — Парень широко улыбнулся и протянул руку. Его глаза смотрели на Седрика с нескрываемым любопытством. — А я…
— Ты — Абель Бейкер! — Седрик был потрясен. Сперва — Грант Девлин, а теперь вот еще и Абель Бейкер. К своим двадцати трем годам Бейкер успел уже стать прославленным разведчиком. — Валуны-людоеды, это ты открыл их на Хризантеме!
— Это не я их, — рассмеялся Бейкер, — это они меня открыли! Грант, мы уже готовы на выход. С чем связано изменение программы?
— Ее Высочество обследует оба ППО, — напыщенно объявил Девлин. — Учтите, что Саскачеван ей заранее не нравится.
— Да одно это название, — улыбнулась Элия. — У меня мороз по коже.
— И не мудрено! — воскликнул Девлин. — Того, кто умудрился такое имя выбрать, нужно выдрать!
Он бы поосторожнее с такими тяжеловесными шуточками, ухмыльнулась про себя Элия. Не дай Бог на кого упадет — насмерть зашибить может.
— Неужели… — (Ну да, конечно. Шутить — так до победного конца.) — ..нельзя было придумать что-нибудь попроще? Ну хотя бы Саскуэханна.
— Или Сюютлийка, — невинно поддержал его Бейкер. — Это тоже река такая, в Болгарии.
Девлин раздраженно поморщился.
Они зашли в шлюз. Все, облегченно подумал Седрик, услышав за спиной глухой стук закрывшегося люка. Теперь уж точно никто ничего не передумает. Он проскользнул поближе к Элии и сжал ее руку. Как ни странно, принцесса казалась абсолютно спокойной.
Воздух затуманился от мельчайших капелек стерилизующего раствора. Это уж — как положено.
— Активируйте, — скомандовал Бейкер своему запястью. — Ну, ребята, окно открылось, точно по расписанию. Клем, сдвинь, если можешь, метров на пятьсот.
— А почему мы перешли в другой купол? — поинтересовался Седрик. Он уже знал, что есть несколько куполов, хотя пользоваться ими одновременно нельзя. Параллельная работа двух — пусть даже разнесенных в противоположные точки земного шара — трансмензоров неизбежно порождает интерференцию, это всем известно.
Мужчины молчали, так что отвечать пришлось Элии.
— Специальное оборудование. Здесь подготовлены всякие дополнительные штуки. Я уже сказала им, что этот мир, Тибр, наиболее интересен.
Зашипел, открываясь, внутренний люк, скафандры с треском раздулись. У Седрика заложило в ушах. Он сглотнул — и тут же услышал учащенные удары собственного сердца. Да, это тебе — не голографическая постановка, не игра в разведчики, организованная для приютской мелюзги в скучный день, когда безоблачное небо, яркое солнце не позволяют выйти из дома. Здесь все по-взаправдашнему, в том числе и эти вот здоровенные пушки.
— Тяготение малость пониже, — объяснил Бейкер, — а концентрация кислорода — чуть повыше. В скафандрах и не заметишь, но вообще — идеальное место для пьянок с дебошем. Добро пожаловать в страну обетованную, леди и джентльмены.
Первым из группы он вступил в купол де Сото, на склон, полого спускающийся к центральной площадке.
— Седрик! — воскликнула Элия.
— Что?
— Мне больно!
Седрик торопливо выпустил руку девушки, полураздавленную его намертво сомкнувшимися пальцами. Вот к чему приводят чрезмерные старания выглядеть спокойным и невозмутимым, не вскрикивать ежесекундно: “Вот это да!»
А вскрикивать было от чего — масштабы купола превосходили все вообразимое. Высоко над головой изгибалось металлическое небо, ярко подсвеченное сиянием, струящимся из колодца. Круглая с приподнятыми краями площадка почти пустовала — вся техника сгрудилась в ее центре. Взвывали и глохли двигатели, изгибались шеи подъемных кранов, по высоким порталам носились похожие на пауков механизмы, вспыхивали и потухали прожекторы — разведчики последний перед работой раз проверяли оборудование. Это ж сколько нужно народу, чтобы управлять всем этим железом? Седрик попытался прикинуть — получалось не меньше чем полсотни операторов. Судя по всему, к мнению Элии в Институте прислушивались; Тибр будет обследован скрупулезнейшим образом.
Среди механизмов попадались и большие, и маленькие, и попросту огромные. Вот эти две невероятные махины — не иначе как СОРТы-десятые. “Десятка” — самая крупная из промышленно выпускаемых моделей, в телевизионных постановках бывают и побольше, но это все — вранье. В дальней стене распахнулись исполинские ворота; низко рыча, на площадку выкатился еще один такой же монстр. Он секунду помедлил, а затем, словно общительный городской квартал, направился к своим соплеменникам. Чем дальше шел Седрик, тем огромнее казались толпящиеся вокруг колодца машины.
