Роберт Ферриньо - Грехи ассасина
Лео медленно поднялся на ноги.
— Почему… почему они остановились? Почему перестали стрелять по нам?
— Они не знали, что мы здесь. — Бывший фидаин не мог заставить себя смотреть на него. — Если бы знали, мы давно бы стали покойниками.
— Значит, в свиней они стреляли ради забавы? — Лео поморщился, когда рухнули горящие стропила. — Ты… ты считаешь, что это я во всем виноват?
Ракким промолчал.
— Я… я разговаривал с Лиэнн. Мы говорили несколько часов, сказали друг другу все, что можно сказать, и никак не могли наговориться. Я люблю ее. Тебе, скорее всего, это кажется нелепым…
Бывший фидаин подошел к Биллу. Кожу обдало жаром, исходящим от объятого пламенем дома.
— Я проверил устройства слежения! — крикнул Лео. — Вытащил два чипа. Больше не было. — У него дрожал голос. — Не хотел звонить по телефону мистера Тигарда. Боялся, что так звонок отследят. Я пытался всех защитить!
Ракким упал на колени рядом с телом фермера. Пожелал ему быстрее оказаться в раю. Пылающий дом шипел и трещал. Опустив голову, бывший фидаин попросил у Билла прощения за то, что принес смерть ему и его семье.
— Я хотел рассказать Лиэнн о мистере Тигарде, — сказал Лео. — Как он предложил мне работать на ферме. Я хотел… хотел, чтобы она гордилась мной.
Ракким опустился возле хозяйки. Уложил ее ноги ровно. Взял Флоренс за руки, спиной ощущая горячее дыхание пожара, прошептал, что ему очень жаль. Сожалеть было поздно, но он говорил не для нее. Говорил для себя, хотя тоже поздно. Слишком поздно. Бывший фидаин сложил ее руки на груди.
— Я убью этого рыжего сукина сына, — пробормотал толстяк. — Как только доберемся до места… я найду Грейвенхольца и… и убью.
Ресницы потяжелели от слез. Ракким оглянулся. Несколько дней назад Лео пришел в ужас, увидев, как его спутник расправился с двумя рейнджерами, а сейчас толстяку самому не терпелось совершить справедливое убийство. Когда Ракким привезет его домой, Спайдер не узнает сына.
25
Едва край солнца показался над горизонтом, он поймал себя на желании вознести молитву. Встать на колени перед Аллахом, прижаться лбом к земле и попросить у него счастья и защиты. По всей планете мусульмане спешили в мечети или преклоняли колени в собственных жилищах, на полях, даже в пустыне. От генерала Кидда до скромного козопаса. Одно сердце, одна вера, один Аллах. Их неразрывно связывал единый порыв, подобно электрическому току проходивший от Создателя через каждого правоверного. Сокровенный, как поцелуй. Ракким повернулся лицом к солнцу. Он не чувствовал ничего, кроме тепла первых лучей.
— Мне нужно отдохнуть, — сказал Лео.
— Опять тошнит?
— Нет. — Отшвырнув лопату, толстяк тяжело опустился на землю. Пот стекал с его гладких, безбородых щек. — Просто устал.
— Я же говорил, сам справлюсь. Отдыхай…
— Я хочу помочь! Должен помочь. — Лео сидел на краю могилы для Джеймса. Он едва успел снять верхний плодородный слой. — Я должен сделать для них хотя бы это.
— Ничего ты не должен. Должен я. — Ракким снова взялся за лопату. На траву полетели комья земли. Могилу для Флоренс он уже успел выбрать на четыре фута в глубину. Рядом с могилой ее мужа. — Это я привез нас сюда. — Бывший фидаин налег на черенок. — Я солгал им. — Он заработал быстрее. Мягкая почва посыпалась за края ямы непрерывным потоком. — Я использовал их. — Земля и мелкие камушки разлетались во все стороны. — Ты сделал то, чего делать не следовало, но в их смерти виноват я, а не ты.
Честь, месть, гостеприимство — отличительные признаки племенного строя. Так говорил бывший коллега Сары. Суетливый профессор социологии, считавший рационализм прогрессивным признаком. Да, честь тяжелое бремя, как и месть, и Билл Тигард вместе со всей его семьей оказались далеко не первыми и не последними, кто погиб за собственное гостеприимство, но без этих добродетелей мир стал бы мертвым, превратился во вместилище пыльных книг и пустых обещаний.
Он продолжал копать. Могилу Флоренс бывший фидаин почти закончил. Они взялись за лопаты, как только улетел вертолет, и работали практически без перерыва. Но сперва оба отмылись от грязи и навоза, затем Ракким сходил в подсобку, где сумел найти простыни, аккуратно завернул в них тела и перенес на склон холма над рекой. Хорошее место, чтобы обрести покой до Судного дня. Лео, неловко орудуя лопатой, тихо плакал, а на его ладонях мгновенно надулись пузыри.
— Найди в амбаре какие-нибудь рейки и проволоку, — попросил Ракким. — Хотя это уже и амбаром не назовешь. Сделай кресты, а я закончу здесь.
Лео посмотрел на него вопросительно.
— Тигарды христиане, — пояснил бывший фидаин. — Мы оставим их без крестов на могилах?
Толстяк побежал к развалинам.
Ракким продолжил копать, монотонно выбрасывая влажную землю. Как же ему хотелось без остатка занять мысли одной работой. Когда они доберутся до ближайшего городка, он позвонит священнику церкви Тигардов и сообщит, где погребены тела. Пусть тот завершит ритуал по христианскому обычаю. Мусульманин и еврей копали могилы для набожных христиан, произнося над ними свои молитвы. Что бы там ни говорили, Всевышний, может, и не милосерден и правил у него как-то слишком много, но в чувстве юмора ему не откажешь.
Ракким на всякий случай приготовился к появлению соседей, но их ферма находилась в четырех или пяти милях отсюда. Ночью прошла гроза, сверкали молнии, гремел гром. Даже если там различили взрывы и выстрелы, то, скорее всего, сочли наиболее благоразумным дождаться утра.
Он вздохнул. Участь Тигардов была не просто ужасной. Подобное случившемуся ночью остается в памяти навсегда, однако Раккиму не следовало забывать и о новой важной информации. Вертолеты класса «муссон» производили в Китае. Четвертая модель. Быстрый, маневренный, вооруженный скорострельными пушками с лазерным наведением и бесшумный, точно кошмар. Бывшего фидаина разбудил не гул мотора, а едва заметные колебания воздуха.
Ракким передохнул прямо в яме. Пожалуй, достаточно. Выбравшись по специально оставленному пандусу, он поднял на руки тело Флоренс Тигард. Хозяйка весила немало, но бывший фидаин аккуратно опустил ее на дно могилы и сложил руки в безмолвной молитве. Затем снова вылез наверх и начал засыпать землей.
Четвертую модель не экспортировали. Сам президент пояса имел лишь вторую — подарок премьер-министра Китая, сделанный во время последнего официального визита. Насколько же великой восточноазиатской державе хотелось установить хорошие отношения с Полковником, если он разжился четвертой? А значит, китайцы не сомневались в ценности предмета поисков Закари Смита. Ценности, окупающей даже столь дорогой способ заигрывания. И еще — благодаря неожиданному участию Поднебесной у Раккима наконец появился реальный шанс включиться в игру. Возможность проникновения. До сих пор ему не хватало легенды, способной обеспечить прямой контакт с Полковником. Кое-какие проблемы, конечно, еще оставались, однако с учетом цены, заплаченной Тигардами, бывший фидаин просто не имел права не воспользоваться полученным шансом.
Лео вернулся с четырьмя крестами. Влажная земля уже начинала парить под лучами солнца. Ракким разравнивал почву на могиле Флоренс Тигард. От грязи толстяк отмылся, но лицо и руки его покрывали синяки и царапины, полученные им в загоне для свиней. Он протянул бывшему фидаину сделанные из белого штакетника кресты.
— Нормально? Я еще написал их имена.
— Нормально. У тебя хорошо получилось.
— Честно?
— Слушай, это всего лишь кресты. Просто воткни их в землю. Если рай существует, Тигарды уже там, а если его нет, то не все ли равно, какие они у тебя получились, красивые или страшные.
Лео пристально смотрел на него.
— Извини, — произнес Ракким более спокойным тоном. — Нервы сдают.
— Да ну? Жаль. А вот мне утро кажется просто прекрасным. — Лео воткнул крест в могилу Джеймса и стал заколачивать лопатой. — Если это еще сильнее не подействует на твои нервы, — он ударил в последний раз, — то я бы хотел у тебя спросить.
— Валяй.
— Грейвенхольц. — Толстяк собирался с мыслями. — Мистер Тигард ударил его косой, а он не умер. Даже рана оказалась несерьезной. Почему так?
Раккиму тоже не давал покоя эпизод с рыжеволосым. Он поднял один из крестов. Юноша действительно постарался: рейки он связал крепко и ровно, а имена с датами написал очень аккуратно.
— Я видел этот удар, — продолжал Лео. — На нем не было бронежилета. Кровь потекла. Мистер Тигард был сильным мужчиной. Он мог разрубить Грейвенхольца пополам, а так едва оцарапал кожу.
Ракким забивал крест в могилу Мэтью. Он мог сказать, будто старая коса вся проржавела и затупилась. Или фермер совсем ослабел и почти умирал, когда нанес удар. Люди с готовностью верят в то, что их успокаивает. Охотнее принимают объяснение, соответствующее их заранее составленному представлению об устройстве мира. И юноша, скорее всего, не усомнился бы в его словах, но Ракким не мог солгать Лео. Особенно сейчас.
![Роберт Хайнлайн - Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди]](/uploads/posts/books/104774/104774.jpg)
