Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов
— Весьма удачное слово, — голос звучал из-за спины. — Именно светопреставление! Не локальный катаклизм, не испытания атомной бомбы, не авиакатастрофа. Конец света как таковой — вот что это такое! Вам крупно повезло, вы избраны наблюдать за всем со стороны, и в новом, достойном мире именно вы будете первым и единственным наследником ушедшего человечества. Вы современный Ной! Правда, не будет никаких «тварей по паре», но лично для вас… Алевтина Викторовна устроит? Не стесняйтесь, я же понимаю, я же все прекрасно понимаю…
Паша завертел головой, изо всех сил стараясь обнаружить источник звука.
— Да бросьте вы меня искать! — Голос внезапно утратил слащавость. — У вас осталось от силы шесть часов, а вы ерундой занимаетесь!
— Что значит шесть часов? — Паша наконец обрел дар речи.
— Это значит триста шестьдесят минут, или четверть суток, как вам больше нравится. Нам противостоит злейший враг. Он пытается внедрить в реальный мир совершенно недопустимый вариант существования — жизнь. Отмеренную разрушительными секундами, хаотичную и бестолковую. Сама суть совершенной в своей упорядоченности Вселенной под угрозой. Отрицание зафиксированности событий, мирового порядка, абсурдный вызов стабильности — вот кредо нашего врага. Разве с ним не стоит бороться?
— Постойте, а при чем здесь я? Враг ваш, вот и боритесь, — Павел чувствовал, что в пламенной речи невидимки скрыт какой-то подвох.
— Вы все-таки не поняли. Враг не абстрактен, это вполне конкретный субъект, и для борьбы с ним мне нужен такой же осязаемый помощник. Вы лучший из всех…
— Кто враг? — вмешался в рассуждения голоса Паша.
— О, я в вас не ошибся! Враг рядом, это…
Беседу прервал визг тормозов пыльного пикапа, чуть не въехавшего внутрь бара. Из кабины выскочили взлохмаченный парень в одних шортах и красивая брюнетка в таких же шортах и лифчике от купальника. Из кузова выглядывали бесформенные от пота и пыли лица. Немного оглядевшись, водитель махнул рукой, и из машины стали медленно вылезать люди. Общая численность компании по выгрузке оказалась довольно солидной для небольшой малолитражки. Кольченко преследовало дурацкое чувство, что он уже встречался со всеми пассажирами переполненного экипажа, но где и при каких обстоятельствах — он вспомнить не мог. Представитель сильного пола был в единственном числе — полуголый водитель. Он подошел к Павлу, настойчиво засовывая узкую мокрую руку в ладонь последнего.
— Здравствуйте, я — Вадик. Вы не знаете, что происходит? — парень растерянно оглянулся и неопределенно махнул рукой в сторону алого зарева.
— Павел, — ответил Кольченко, слегка сжимая навязанную руку. — Вы, должно быть, лучше меня осведомлены, раз так основательно запаслись главной ценностью Вселенной.
Он натянуто улыбнулся и указал глазами на пассажирок.
— Я серьезно! — взвизгнул парень. — Мы удираем уже сутки, все дороги завалены костями и сгнившими трупами! Вода в реках тлеет, как ватный матрас, а на месте гор, в которых мы отдыхали, теперь совершенно плоская степь! В сотне километров отсюда лежит лес. И лежит не в поэтическом смысле, а в буквальном. Целое море поваленного леса! Птицы на лету теряют перья и падают полностью общипанными, просто бери и бросай в котел! Радио молчит. Если верить карте, мы должны были проехать через тридцать населенных пунктов! Слышите, тридцать! А не видели на самом деле ни одного! Вы первый человек, который способен разговаривать. Остальные либо мертвы, либо перепуганы настолько, что не видят и не слышат ровным счетом ничего! Что происходит, Павел, что там, за горизонтом?!
Он снова указал на зарево.
— Дай ему в лоб, у меня уши закладывает от визга! — интонации вновь объявившегося голоса были весьма убедительными.
Павел и сам уже начал подумывать о чем-то подобном, но, как оказалось, реплику услышал не только он. Вадик как-то подобрался и испуганно попятился к пикапу. Девушки тоже насторожились, шаря взглядами по сторонам.
— Так ты меня недослушал, — доверительно перейдя на «ты», продолжил прерванную речь голос. — Враг рядом, там, за этой алой декорацией. Это всего лишь человек. Ты справишься. Останови его, и хаос не наступит, те, кто еще жив, останутся с тобой. Не бойся зарева, езжай ему навстречу, спаси остатки мира, чтобы было, на чем отстроить его заново!
Голос, казалось, устал от патетики и замолчал. Вадик, замерший в двух шагах от машины, испуганно оглянулся на зарево и с ревом бросился в кабину. Паша в два прыжка оказался рядом и, когда пикап завелся, ткнул в небритую скулу водителя стволом пистолета.
— Стоять, — спокойный голос и прохладный ствол оказали на парня магическое действие.
Он словно окаменел, даже взгляд его остановился, воткнувшись в стенку бара.
— Девочки, по местам! — крикнул Кольченко не отнимая оружие от головы Вадика.
Девушек было восемь, однако влезли в кузов только шесть.
— Это все собачья чушь! — размазывая слезы, всхлипывала вылезшая первоначально из кабины брюнетка. — Я больше никуда не поеду!
— Успокойся, идем в машину, — пыталась образумить ее приятная на вид даже в пропитанной пылью одежде рыженькая подружка.
— Сударыни, у нас практически нет времени, — едва сдерживаясь, зарычал Паша.
Зарево разгорелось до солнечной яркости. На грудах битого стекла перед фасадом бара играли красноватые блики. Павел спрятал оружие и выпрыгнул из машины. Легко подняв сопротивляющуюся брюнетку на руки, он закинул ее в кузов, рыжеволосую подсадил в кабину и, подвинув Вадика с водительского места, включил передачу.
Противоположная зареву часть неба ослепляла крикливым сочетанием яркой голубизны с желтым цветом песчаного моря. Солнце медленно скатывалось куда-то в зону «алой декорации». На смену красно-голубому дню выползала черно-красная ночь.
«Ехать навстречу… я что, ранен в голову, что ли? Будь это зарево трижды декорацией, горой клубничного мороженого или взбунтовавшимся лазерным эффектом с концерта „Пинк Флойд“ — я поеду совсем в другую сторону. Все эти враги стабильности, бесплотные голоса — не ко мне. Герои живут этажом выше. Я намерен смело и целеустремленно убегать. Я всегда делаю только то, что считаю разумным и рациональным, так почему я должен отступать от этого принципа сейчас?»
Павел не успел объехать выбоину, и машину тряхнуло. Он включил фары. В их слабом свете дорога терялась всего в нескольких метрах от капота. Цветные звезды гасли перегоревшими лампочками. Глаза слипались, но Кольченко держался. Вадик спал на соседнем сиденье как убитый, рыженькая и девушки в кузове угомонились еще раньше. «И слава богу», — подумал Павел, с ужасом всматриваясь в кромку горизонта впереди. Он ехал на запад, это точно, поэтому красное зарево, прорезавшее ночь, не могло быть восходом. Паша плавно затормозил и, не съезжая на обочину, остановился. Ночь не успела остыть, сухой горячий воздух висел над шоссе, подстерегая любое движение, чтобы вцепиться обжигающими щупальцами в уставшее тело. Павел медленно открыл дверцу и вылез на дорогу. Дышать становилось труднее с каждой секундой. Встречное зарево разгоралось со скоростью лайнера. «Ты избран, следовательно — не волен…» — вкрадчиво шепнул знакомый голос. Паша уселся на асфальт и, задрав голову, уставился в небо. Вокруг, смыкая кольцо, бесновалось единое зарево хаоса, а над центром кольца в черном ночном небе горела последняя нецветная звезда. «Полярная или Венера», — решил Паша, роняя голову на колени. Бороться с усталостью сил уже не было.
— Пашенька, очнись! Очнись, слышишь? — донесся из туманного далека нежный женский голос.
«Алевтина?» — проскользнула среди путаных видений мысль. Огненное кольцо замедлило свой концентрический бег и в конце концов остановилось, окружив островок с десятью спящими людьми. Паше это то ли снилось, то ли он видел это на самом деле откуда-то сверху, с космических высот.
— Паша, ты меня слышишь? — не унимался все тот же голос.
Кольченко вздрогнул и проснулся с выпрыгивающим из груди сердцем. В руках он сжимал руль своего синего «Форда». Навстречу катилось, ныряя под колеса, серое полотно дороги. Лежащая рядом на пассажирском сиденье резервная фляга заманчиво булькнула содержимым, словно приглашая выпить. «Я же выбросил ее в окно…» Паша резко нажал на тормоз. Скорость только возросла. «Я сплю! Это сон!» Холодная волна паники захлестнула мозг.
— Кольченко, игнорировать даму — это в конце концов невежливо! — в женском голосе появились до боли знакомые сердитые нотки.
Павел вздрогнул и проснулся с выпрыгивающим из груди сердцем. «Вот он, тепловой удар! — Паша вытер чистым платком загорелый лоб. — Устал, еще бы не устать, это только машины не устают, а просто ломаются…», — из последних сил вцепившись в «баранку», подумал он. Бесконечное шоссе терялось в колышущемся над раскаленной пустыней мареве, а чуть выше, растворяясь в синем небе, меркли разноцветные звезды…
