Дмитрий Виконтов - Дыхание бури
«Если я найду того, кто это сделал – убью на месте!» – пообещал я себе, догоняя человека.
Тоннель от ангара вывел нас в центральный, широкий коридор. Капитан линкора на перекрестке замешкался, рассматривая большое табло на стене, потом решительно зашагал в корме. Я следовал за ним, внимательно глядя по сторонам. Дизайн человеческого корабля меня интересовал сейчас в самую последнюю очередь, равно как и причина, по которой мы не встретили ни единой живой души.
«Вот и нашлись ваши посланцы, Каш'шшод!» – хмуро думал я. Но что же случилось? От чего они бежали и почему были без оружия? То, что они пытались спастись от чего-то, сомнений у меня не вызывало: на нескольких относительно хорошо сохранившихся лицах застыл дикий ужас. Они увидели нечто – и это нечто лишило их способности соображать, превратило охваченную паникой толпу, которую и расстреляли у ангара.
Были ли это люди? Вряд ли – экипажи поисковых крейсеров подбирали очень тщательно: тех, кто мог до такой степени испугаться людей, туда просто бы не попали. Да и что могли такого сделать люди? И куда подевалось оружие Стражей Небес? Только идиот высадится на чужом корабле без оружия… минутку! Высадится?!
«Они тоже нашли дрейфующий фрегат, безжизненный, не отвечающий на запросы, – понял я. – Послали разведгруппу – и что? Что случилось потом? Почему от крейсеров остались только обломки, а разведчики догнивают у входа в ангар? И что надо сделать мне, чтобы не разделить их участь?»
Вопросы, вопросы… Чувство тревоги, не умолкавшее не на миг, продолжало кричать, требовать, чтобы я поворачивал отсюда, садился на корабль и летел куда-нибудь подальше. Иначе… Что будет, я представлял плохо, но догадывался, что ничего такого, что мне понравится, за этим «иначе» не кроется.
Я едва не налетел на внезапно остановившегося капитана линкора. Мы очутились на очередной развилке, куда сходились по три совершенно одинаковых коридора с каждой стороны.
– Что такое? – раздраженно поинтересовался я. Человек, озадаченно крутящий головой, повернулся:
– На пол смотри, килрач! – когти горропы, вот ведь наглец! И в смелости не откажешь – не каждый решился бы дерзить мне сейчас. – Видишь?..
«На пол?» Хм, хорошо же я задумался, если умудрился проглядеть: из одного прохода в другой тянулась прямая бурая полоса. Я поскреб ее, внимательно осмотрел кончик когтя и принюхался. Потом поднял голову.
– Кровь. Что там?
Капитан посмотрел в коридор, куда (или откуда) вела цепочка пятен.
– Должен быть перекресток с коридором к казармам и зал совещаний.
Красная черта на браслете.
– Иди за мной! – я перевел импульсник в режим стрельбы очередями. Контроль над силовыми браслетами я расширил до двадцати пяти метро, про что, правда, сообщать не стал.
Стоило чуть углубиться в туннель, как мы оба почувствовали уже знакомый запах. Тяжелый, давящий, сладковатый запах разложения. Всего семь-десять метров – и пришлось дышать только через рот: то, что было у входа в ангар, и близко не шло в сравнение со зловонными миазмами вокруг нас.
Слезились глаза. Я, кляня все на свете про себя, упрямо шел дальше; за мной, столь же изощренно ругаясь, ступал человек. Впереди уже был виден упомянутый им коридор, а напротив выхода – широко открытые двери. Десяток шагов до входа в главный конференц-зал – надпись над дверьми я прочел со второго раза – мне они показались очень и очень долгими, но когда я заглянул внутрь, то всей душей пожелал, чтобы они никогда не заканчивались.
И чтобы мне не пришлось смотреть на этот кошмар.
– Б…б…боже! – рядом прошептал кое-как проковылявший эти последние метры полковник Шреддр.
Экипаж фрегата нашелся. И похоже что весь. Без остатка.
Конференц-зал – или, как его назвал мой спутник, зал совещаний – был довольно большим. На «Буксреда Килрач» аналогичное по функциям помещение занимало раза в полтора меньше места. Наверняка раньше его считали даже очень просторным, но сейчас до последнего сантиметра все было забито трупами, изломанными, изувеченными – и залито темно-алыми, бурыми потеками. Стены, кое-где уцелевшая мебель, даже навесной потолок, работающие мониторы и плакаты около выхода – кровь была везде.
Стражей Небес посекли плазмой. Здесь же все дрались со всеми – человек триста, если не больше, убивали, рвали друг друга голыми руками, ножами, обломками мебели. Были и следы плазмы, обугленные остатки, пробитые насквозь трупы, но больше было иного. Разорванных животов, выдавленных, вырванных глаз, позвонков, свернутых шей – и просто перегрызенных глоток.
Я сделал шаг вперед – одни Ушедшие знают, чего мне это стоило. Вновь на помощь пришла гордость, оставшаяся после увиденного в ангаре ярость, жажда понять, разобраться в уже случившемся и происходящем со мною.
На более-менее свободном и чистом клочке палубы у входа на боку лежал труп девушки. Пилот, наверное, – синяя форма, похожая как две капли воды на форму на моем спутнике, схожие знаки отличия на превратившемся в лохмотья рукаве. Зажав одной рукой рот, я толкнул ее в плечо, переворачивая на спину.
– Великие Ушедшие!!! – Как я выбежал в коридор, пошатываясь на каждом шагу и захлебываясь в кашле, – запомнилось смутно. Зато как согнулся в три погибели у стены, выворачивая содержимое желудка на забрызганный даже здесь брызгами крови металл – очень хорошо. «Когти горропы! Да что же здесь происходит!!!»
В плечо меня толкнуло, рядом свалился на колени капитан линкора. Я ни сказал ничего: он видел то же самое. Отпечатки чьих-то рук на запястьях девушки, навечно застывший на ее лице ужас человека, наяву столкнувшегося со своим худшим кошмаром, прогрызенную под ее грудью дыру, по краям которой остались отчетливые отпечатки зубов.
Человеческих зубов.
Те килрачи перед смертью узрели нечто похожее. И этой девушке, и моим сородичам не посчастливилось столкнуться с чем-то настолько ужасным, что это почти свело их с ума. А потом кто-то расстрелял Стражей Небес, а эту девушку…
Чувство опасности во мне, без предупреждения прекратив поскуливать, оглушительно взвыло. Я подскочил, локтем отбрасывая человека в сторону – чтобы не путался под ногами. Сам по себе в руке оказался импульсник, поднимаясь в сторону возможной угрозы.
Поздно!
Полусотней метров дальше по коридору от незаметной двери отделилась массивная фигура в темно-сером плаще с капюшоном, полностью закрывавшем голову, резко взмахивая рукой. Я еще только вел дулом излучателя в ее сторону, как из разжавшихся пальцев в полет отправился черный шар с кулак величиной.
Мир будто погрузился в тягучую, вязкую жидкость. Шар медленно, очень медленно летел ко мне. На миг мелькнул гаснущий алый индикатор и загорающийся зеленый. Человек медленно падал, сбитый с ног моим ударом, полы плаща прыгающего в сторону врага расходятся, но я не могу смотреть на то, что скрыто под ним. Все внимание приковано к поднимающемуся по дуге к потолку шару, вокруг которого странно дрожит воздух, искажая все, на что сквозь него падает взгляд.
В моей руке полыхнул огнем излучатель. Светло-сиреневую вспышку затмевает яркий бело-оранжевый шарик плазмы, оставляющий за собой рассеивающийся, почти невидимый невооруженным глазом след. Замороженная в коконе поля, раскаленная до немыслимых температур плазма несется наперерез зависшей в наивысшей точке дуги полета грави-гранате. Сердце замирает, когда кажется, что они разминутся на ничтожные сантиметры – и игла ужаса колет грудь: даже если я успею выстрелить вторично, все равно окажусь в зоне скачком возросшей в полторы сотни раз гравитации.
Стянувшееся в тугую спираль вокруг нас время распрямилось, когда звездный жар освобожденной плазмы испарил обшивку грави-гранаты, ее механизмы. Гулкий хлопок, треск, резанувшая по глазам вспышка…
Я в недоумении уставился на повисшее примерно посередине между нами облачко сероватого, как бы призрачного, дыма, тянущегося к стенам, полу, потолку…
Черная искра внутри…
На последнем витке каменной спирали, я раздвинул ас-саме, поставил вертикально и оперся об него. В груди, где были сломанные ребра, кололо при каждом шаге, а в голове регулярно возникал рокочущий гул, пытающийся состязаться с тем странный ревом, который изредка налетал на меня. В последний раз я не удержался на ногах и скатился вниз на добрую треть витка.
Так. Отдохнуть. Перевести дыхание. Успокоиться.
Держась одной рукой за ас-саме, я второй провел по лицу, словно усталость была чем-то вроде осевшей на шерсти пыли, которую можно смахнуть одним небрежным жестом. С грязью я справился, а вот с остальным – не очень. Еще три или четыре часа я буду в более-менее приличном состоянии, а потом просто упаду на месте. Кипящие в венах препараты, заставляющие организм выкладываться на полную катушку, снисхождения не знали.
Насчитав пятьдесят вдохов, я выдернул посох из камня. Оставалось совсем немного – обойти еще раз по кругу, а потом я ступлю на широкую каменную перемычку, соединяющую две колонны. Если бы не все усиливающаяся неясная тревога – можно было бы считать, что все окончилось. Может, это из-за трещины внизу? Я прикинул – стоит ли еще раз попробовать посмотреть вниз, – и покачал головой: нет уж, хватит. Внизу, перед тем, как начать подъем, я рискнул – и потом ползком убрался подальше. Высоты я не боялся, но вид черной бездны засасывал, втягивал в себя, гипнотизировал, призывал прыгнуть.
