Александр Зорич - Гипершторм
Но, в отличие от локации Киры, где еще сохранились болота и даже редкие сосновые рощи, территории, примыкавшие к полуразрушенному Новосибирску, находились в полной и безраздельной власти техноса. А все красивые теории биологического возрождения Академзоны, по мнению Штурмана, были для «ковчеговцев» лишь ширмой для процветавшего в этой локации бизнеса подпольной экспериментальной имплантатологии.
…«Внимание!» — тревожно взвыли имплантаты.
Это Брат Федор остановился на краю дороги, выложенной из бетонных плит, и отправил на общий канал группы предупредительный сигнал. Он указывал на руины городских зданий, закрывавших горизонт, над которым одна за другой беззвучно вспыхивали далекие молнии.
Пылевые облака ползли на запад, а по земле прямо навстречу сталкерам весело бежала поземка из каких-то белесых, ноздреватых хлопьев, похожих на засохшую грязную пену из портовой акватории. Часть этих хлопьев становилась добычей лужиц «Кислоты», разбросанных впереди. Такая плотность ловушек была здесь ранее невообразима!
— Внимание, мы в районе пульсации, — передал Штурман на том же открытом канале связи. — Скоро тут будут гости. Курс — север, делай как я!
На сей раз им крупно повезло. Они вышли из портала сразу после окончания пульсации, которая бушевала здесь, быть может, еще несколько минут назад. Попасть под нее — бррр… очень опасно!
Пульсация приносит с собой множество гостинцев с территорий, по которой частым гребнем прошлись ее вихри. Это может быть что угодно: от обломка каменной стены до «Сердца зверя» из выпотрошенного механоида или огромной ветви необычно мутировавшего, плодоносящего автона.
И, конечно же, после пульсации сразу сбегаются бандиты-«грибники», сталкеры, а равно ученые, по своим мудреным алгоритмам предсказавшие время и географические координаты очередной пульсации, чтобы заняться охотой на артефакты, упавшие в буквальном смысле с неба.
Но пока вокруг царили тишь да благодать. Ни души!
Артефакты и аномалии тоже не спешили себя проявлять.
Виднелись лишь лужицы «Кислоты», сконденсированной вихревыми потоками и хаотично расплесканной по зоне тамбура.
Штурман аккуратно миновал их все, ловко лавируя также и среди бетонных шпал, которые принесла невесть откуда пульсация и щедро рассыпала, как спички из коробка.
Были те шпалы какие-то неправильные: чистенькие, беленькие. Штурман чуял опасность сталкерским шестым чувством, а потому приказал своим людям ни в коем случае их не касаться.
— И вообще нужно быстрее уносить ноги из этого сектора, — в роли Капитана Очевидность выступил Брат Федор.
— Однозначно, — откликнулся Мизгирь из вежливости.
Четверть часа понадобилось группе Штурмана, чтобы пересечь зону тамбура и углубиться в дикую целину, где давно не ступала нога даже егерей «Ковчега».
На это указывали самые разные приметы, но главная — отдельные кустики молодой поросли автонов. Эдакие стальные ежи, блестящие, еще без единого пятнышка ржавчины или налета окалины. Егеря «Ковчега» убили бы их на корню при помощи своих страховидных acid guns — своеобразного оружия, стреляющего плавиковой кислотой, которая охотно растворяет почти все металлы.
Целина тянулась четыре километра.
Дальше виднелись полуразрушенные здания новосибирской окраины. А еще дальше открывался прямой путь к Железным Полям — малоприятному месту, где должны обретаться «Стабилизаторы».
По словам Слепого Тараса, энергии каждого такого артефакта вполне должно хватить для гарантированной адресной транспортировки группы. То есть не вопреки, как не раз уже случалось с людьми Штурмана, а в точном соответствии с указанием маркеров.
Внезапно активировался и ожил дополнительный канал связи, которой товарищи Юла были связаны с ним без возможности перекрестной прослушки.
— Командир, мы идем на Железные Поля?
Это был Мизгирь. Крестоносец шел в правом боковом охранении их маленького отряда и сейчас обращался к Юлу, едва заметно шевеля губами и даже не повернув головы в его сторону.
— Точно так.
— У меня личная просьба.
Ого, это что-то новенькое. И самое главное, как вовремя!
— Слушаю.
— Свяжись с Олафом. С ним что-то не в порядке.
— Спасибо, Мизгирь. Конец связи.
Штурман украдкой глянул на стрелка Ордена. Тот был, как всегда, сосредоточен, медленно поворачивал голову, расставляя перед броском по целине ориентиры для имплантатов, в случае возможного открытия огня.
Чуть прищуренные глаза, точеный, хотя и несколько тяжеловатый скандинавский подбородок. Плотно сжатые губы. Ну, может, сжатые чуть плотнее обычного для этого сдержанного, рассудительного северянина.
— Олаф, это Юл. С тобой все в порядке?
— Да. Но у меня дурное предчувствие, командир.
— Пред-чув-стви-е? И все?
— Все.
— Это на тебя не похоже. Возьми себя в руки, старина. Конец связи.
Штурман видел, как Олаф медленно кивнул в такт собственным мыслям, тоже не повернув головы. Мизгирь, Олаф — да что с ними творится сегодня?
«После обратной ментопластической трансформации неадекват вполне обычен и даже характерен. Возможны и неврозы», — тут же припомнил Юл наставления Слепого Тараса.
Значит, вот оно что! А ведь похоже…
— Внимание всем! На счет «три» — за мной, колонной по одному! — скомандовал Штурман.
И задержав на миг дыхание, словно перед прыжком в ледяную купель, кинулся вперед.
Группа бежала по целине с хорошим темпом.
Имплантаты Штурмана непрерывно сканировали местность. Она была безжизненной… Чересчур безжизненной даже для зоны отчуждения!
Что-то во всем этом было не то…
Теперь нервозность Олафа передалась и ему. Каждый штришок пейзажа, каждая тень начали казаться Штурману подозрительными.
Вдруг ему почудилось, что в его слуховом имплантате родился некий новый звук.
Он резко остановился, чтобы исключить помехи от звуков собственного движения.
Затаил дыхание.
Прислушался.
Так и есть — тихое басовитое гудение, точно где-то впереди под землей располагалось осиное гнездо.
Гнездо огромных непоседливых ос…
Ну какие здесь осы, а? В Академзоне!
«Так что же это такое на самом деле?! Что так гудит?! Трансформатор? Пламя? Поток вязкой жидкости в трубе под высоким давлением? Гравитационная аномалия переменного знака? Электромагнитная ловушка?»
Штурман, жестом показав «смотреть в оба» и распределив между всеми секторы для кругового наблюдения, припал на одно колено. Он надеялся почувствовать дрожь земли и получить от нее какую-то подсказку.
В то же время Штурман тщательно сканировал пространство впереди.
Ничего подозрительного.
И в то же время подозрительно — все.
Ему показалось, что чуть левее от их курса, в полукилометре, над складкой местности едва заметно ходит воздух.
«А ну-ка, ну-ка… Что у нас в инфракрасном диапазоне?..»
Штурман переключил режим имплантатов.
Есть!
Земляной горб, поросший редкими молодыми автонами, скрывал за собой несколько теплых образований. Сами они были не видны. И грунт, конечно, ИК-излучения не пропускал. Но восходящие токи воздуха имели тепловой контраст с холодной пустошью.
Это указывало на присутствие кого-то. Или чего-то. Могли быть вентиляционные выходы бункера. Могли быть люди на привале. А могли — и механоиды в засаде…
Пеленг на источник звука, взятый Штурманом за счет совместного использования мощностей имплантатов Олафа и Фреда, указал туда же.
Вероятность того, что там, за бугорком, расположились на привал егеря «Ковчега», была очень маленькой, но все-таки не нулевой.
Но, скорее всего, их поджидала засада. Бандиты, спешащие на зов сокровищ свежей пульсации, или, что вероятнее, свора каких-то механоидов.
— Оружие к бою, — негромко скомандовал Штурман.
— Герман, — обратился он к Вырину, — можешь положить очередь из «карташа» во-он туда?
С этими словами Штурман отослал ему на имплантат цифровую фотографию бугорка с наложенными метками.
— Легко.
Сказано — сделано. Попасть в монету с такого расстояния Вырин, конечно, не мог. Но особой точности никто и не требовал. Главное было достигнуто: десяток пуль выбили фонтанчики именно там, где хотел Штурман, — на гребне бугра.
Если за ним скрываются люди, они после обстрела занервничают и обязательно обнаружат себя.
Если механоиды — кто знает? Но по крайней мере отсутствие реакции будет означать, что…
Додумать Штурман не успел.
Реакция была.
Нет, это гудели не осы. Но — схожие с ними технородственники.
Над землей поднялись и зависли, оценивая обстановку, «шершни».
Сохраняя общие линии корпуса своего предка, беспилотника-разведчика, «шершни» в процессе техноэволюции видоизменили крылья, заострив угол к фюзеляжу, и отрастили новое жало — карбидвольфрамовую иглу для разорения н-капсул и впрыскивания своей жертве различных токсинов.
