Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
При таких условиях если пуля Ренки куда-то и попала, то это следовало признать официальным чудом. Тут можно было промазать, даже если целился в целое небо или океан.
Ядро, лишь вскользь задевшее грот-мачту, на марсе которой сидел Ренки, тем не менее откололо от нее несколько щепок, и только благодаря большой удаче одна из них не нанесла первому лейтенанту и герою многих сражений весьма обидную и недостойную его славной репутации рану[5]. Но, к счастью, на пути этой щепки встали какой-то моток веревки и часть паруса, замедлившие движение сего снаряда. Так что устрашающего вида осколок дерева лишь слегка ткнул Ренки в область пониже спины, не пробив плотную ткань штанов и позволив лейтенанту избежать ранения, которым он вряд ли смог бы гордиться.
А сражающиеся корабли вновь разошлись. И по «ветвям» мачт, подобно белкам в лесу, запрыгали матросы, мгновенно приводя в порядок порванный и искалеченный такелаж. Повинуясь командам снизу, они подтягивали какие-то веревки, завязывали и развязывали узлы, поднимали и спускали паруса.
Потом тооредаанский корабль резко развернулся. Как показалось Ренки, буквально на одном месте, как разворачивается солдат в строю по команде «кругом», и бросился в погоню за своим противником, расстреливая его корму из носовых орудий и целясь по рулю. При этом во время поворота он так накренился на правый борт, что висящий на мачте юноша едва ли не сверзился со своего нашеста (еще раз спасибо Готору за совет привязаться), в то время как продолжающие скакать по мачтам матросы, казалось бы, даже не заметили этого движения судна.
А вот противник, попав в «глухую» зону, внезапно потерял ветер, вместе с тем утратив и возможность для маневра. Идущий чуть под углом флагман тооредаанцев прошелся вдоль его недавно отстрелявшегося и потому безвредного борта и безнаказанно расстрелял неудачника, дав полный залп.
Ренки видел прочерки черных ядер, выскакивающих из клубящегося дыма, и то, как эти ядра проходили сквозь вражеский корабль, вздымая на своем пути целые облака щепок и круша пушечные порты противника.
Вновь лающие команды снизу. Осмысленная суета матросов на мачтах. И еще один крутой разворот, от которого, как показалось Ренки, мачты вообще почти легли на воду. На этот раз «Морской гусь» подошел к своему противнику почти вплотную, и прежде чем корабль разразился очередным залпом, оу Дарээка успел прицелиться и застрелить кредонца, сидящего в таком же «гнезде», что и он.
А потом был залп в упор! Настолько близко, что показалось даже, будто вырвавшееся из пушек пламя лизнуло обшивку вражеского борта. Одна из мачт этого бедолаги содрогнулась, накренилась, издав жалобный вой, и начала заваливаться прямо на Ренки. К счастью, многочисленные канаты и веревочные лестницы, опутавшие оба судна, удержали ее на весу. Но оба корабля теперь намертво сцепились мачтами, как бойцы, расстрелявшие все заряды и сломавшие шпаги, хватают друг друга руками за глотки, в слепой ярости желая поставить точку в единоборстве, пусть и таким варварским способом.
Впрочем, о расстрелянных зарядах говорить пока было рано. Над бортами обоих судов выросли ряды солдат и матросов, обменявшихся мушкетными залпами. И тут преимущество явно оказалось на стороне Тооредаана! Если враг мог «предъявить» лишь команду обычных морских пехотинцев да вооруженных матросов, то на флагмане оу Ниидшаа располагался еще и полный батальон опытных солдат. И произведенный ими залп был поистине ужасающим. А следом за залпом на вражескую палубу ринулся поток солдат.
Впрочем, кредонцы тоже не растерялись и дали должный отпор. Залп фальконетов, пришедшийся под небольшим углом вдоль борта, вырвал множество жизней и нанес огромное количество ран, сумев на несколько мгновений остановить поток абордажников.
А потом кредонцы встали плотной стеной, ощетинившейся штыками и протазанами, прорваться сквозь которую без предварительного залпа было фактически невозможно. Но мушкеты пехотинцев были уже разряжены, и все, что оставалось абордажникам, – это пытаться давить врага своей численностью.
С первых минут сражения у Ренки началась нормальная боевая работа. Зарядить, прицелиться, выстрелить. Зарядить, прицелиться, выстрелить… Это скорее походило на работу обычного солдата. И Ренки, осознав, что как от командира тут от него мало толку, делал ее весьма прилежно и искусно.
Сначала он расстреливал конкурентов, как и он, засевших на реях вражеского судна. Потом под его пули подвернулась парочка марсовых матросов, и на этом цели кончились. Он попытался было стрелять вниз. Увы, но мостик вражеского судна был закрыт от него парусом, да и потом, фитильный мушкет не слишком приспособлен для такого, порох ссыпается с полки, давая осечку за осечкой.
Тогда Ренки прикинул, какую еще пользу может принести, сидя на мачте, и пришел к выводу, что его нахождение на данной позиции сейчас полностью бессмысленно и даже попахивает трусостью и попыткой отсидеться в стороне от боя. А вот матросы из парусной команды такими сомнениями не мучились, ибо в их уставах все уже было давно прописано. Они хватались за разные свисающие с мачт веревки (Ренки помнил, что сами моряки называют их концами) и шустро спускались по ним вниз, чтобы принять участие в бою. За трусость и попытки укрыться от боя карали смертью. Такова была специфика абордажа, тут дрались все – от юнги до капитана.
Ренки тоже ухватился за какую-то веревку, в пылу боя даже не разглядев, куда именно она ведет. Увы, но закреплена сия канатина была на поникшей мачте вражеского корабля. И когда Ренки заскользил по ней вниз, с непривычки обдирая ладони в кровь, то попал прямиком в самую гущу кредонских матросов. Вылетев из переплетения парусов и облаков дыма, храбрый лейтенант сумел застать не ожидающего от него подобной глупости врага врасплох.
Чья-то шея хрустнула, когда Ренки, отпустив веревку примерно на высоте в два своих роста, сверзился кому-то на голову. Но и сам воитель, не удержавшись на ногах, опрокинулся на бок. Ренки быстро перевернулся на спину, выдирая из-за кушака пистолеты. Спустил курки, направив стволы в сторону окружившей его толпы, а сам кувырком ушел в сторону и, долбя налево и направо по чему ни попадя рукоятками пистолетов, пробился к стоящей посреди палубы клетке с курами. Прислонился к ней спиной, вырвал ободранными ладонями шпагу из ножен и сразу сделал первый выпад.
Следующие несколько минут Ренки был весьма занят, отбивая целящееся в него железо, разя шпагой и долбя по головам и рукам рукоятью зажатого в левой руке пистолета. Пришлось ему совсем несладко – как бы ни был искусен и какую бы резвость ни выказывал оу Ренки Дарээка, тут бы, пожалуй, и пришел конец этой линии его славного рода. Но воспользовавшиеся заминкой в рядах противника тооредаанцы усилили напор и прорвали наконец вражеский строй.
Ренки почти не удивился, когда услышал знакомые голоса и увидел пробивающуюся к нему банду. По центру двигался громила Гаарз, вращая над головой мушкетом и круша черепа тем, кто не удосужился увернуться от превратившегося в дубину приклада. С правой стороны от него шел Готор, скупыми экономичными движениями отражая шпагой метящие в здоровяка удары и даже успевая поражать тех, кто не был достаточно разумен, чтобы податься назад.
С левой стороны тем же занимался Киншаа, ловко орудуя штыком, а позади вышагивал Дроут, чьи глаза опытного мошенника, кажется, успевали видеть на все триста шестьдесят градусов и замечать любую опасность.
За бандой в прорыв устремились и прочие тооредаанцы, солдаты и матросы, ощетинившимся сталью ежом напирая на своих врагов.
Вот этот «еж» поравнялся с Ренки и втянул его в свои ряды. Киншаа отошел назад, а Ренки занял его место, и колонна снова двинулась вперед, очищая палубу вражеского корабля от защитников.
Так они добрались до кормовых надстроек, где и задержались на несколько мгновений, пережидая картечный дождь из фальконета и мушкетов морских пехотинцев, накрепко вставших возле лестниц, которые вели на мостик. Похоже, противники были полны решимости не пропустить тооредаанцев дальше.
– Наверх! – коротко приказал Готор и первый подставил спину.
Бандиты, да и гренадеры Шестого полка, уже давно наловчились штурмовать здания, используя друг друга в качестве ступенек и подпорок. Ренки первый взлетел наверх, перемахнул через перила, ткнул шпагой боцмана, перезаряжающего фальконет, и скрестил клинок с лейтенантом, который все еще зажимал в левой руке специальный держатель для фитиля.
Лейтенант оказался весьма неплохим фехтовальщиком. Но это ему не сильно помогло, когда перелезший следом Дроут ткнул ему в спину штыком. Бой за мостик, начавшийся столь стремительно, столь же стремительно и был проигран защищавшими его кредонскими моряками. Ярость напирающих тооредаанских солдат мгновенно смела капитана корабля и его офицеров. Кое-кто из них еще пытался укрыться в изрядно побитых ядрами каютах, но было уже поздно. Всех их закололи штыками и матросскими тесаками.
