Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)
Включая капитан-лейтенанта Кендалл.
Возможно, те, кого захватят живыми, отделаются длительными сроками. Но урановая каторга — та же смерть. Конечно, если Кенди приглянется кому-нибудь из начальства, ей будет чуть полегче… Подумав так, Вернер сжал кулаки. Он вдруг представил себе Иву, грязную, исхудавшую, жалкую, с радиационными оспинами на лице, стонущую от боли под невесть каким по счету мужиком… Она еще не знает, что это такое — цепляться за жизнь когтями, зубами и влагалищем. Этого Вернер не мог допустить.
И теперь, глядя на блокиратор и соображая, когда будет умнее обездвижить и обезоружить корабль, Эндрю не думал о себе. Его волновала только судьба Ивы, которую он в меру своих возможностей намеревался устроить самым лучшим образом.
Он действительно любил эту женщину. И готов был ради того, чтобы она жила, не зная боли, пожертвовать всем. Даже ее любовью.
Ведь Ива сейчас, как и большинство офицеров группы F, хотела только одного: драться, отстаивая свою честь. И едва вскроется причина, отчего ее корабль потерял ход, первое, что она сделает — попробует задушить своего возлюбленного собственными руками. В этом Вернер не сомневался. Конечно, был шанс, что потом Ива его простит. Но когда оно будет, это «потом», и не убьет ли его Рашен намного раньше, Вернер тоже не знал.
Ему было стыдно, больно, обидно, противно. Но с каждой минутой он приближался к самоубийственному выбору: на подходе к эскадре Рабиновича активировать блокировки. Полицейские возьмут беспомощный круизер на абордаж. Все пленные, как не оказавшие сопротивления, отделаются разжалованием и увольнением с флота без пенсий и льгот. Это Вернеру объяснил на всякий случай майор-особист, провожая его наверх.
А еще майор показал ему на прощание фотографию.
«Что это?! — воскликнул Эндрю, в ужасе отодвигая снимок. Там было очень много крови, целая лужа, и в ней лежала обнаженная девушка с обезображенным лицом. — Зачем?!»
«Не узнал? — делано удивился майор. — Конечно, ты же так нажрался, что мать родную не признал бы… А ты, между прочим, именно с этой девицей развлекался».
«Где?!» — обалдело спросил Эндрю, уже предполагая худшее. И худшее не заставило себя ждать.
«В бардаке, куда тебя начальник лагеря возил, — напомнил майор. — Тут понимаешь, какое дело. Твой друг Успенский знает, конечно, что ты уже не псих. Думает, тебя вылечили. Но стоит ему увидеть эту фотку и посмотреть экспертное заключение про твои отпечатки на ноже, которым девочку порезали, про твою сперму у нее во всех дырках и так далее… Кстати, не хочешь сам почитать?»
«Зачем?» — только и спросил Эндрю перед тем, как засветить майору раскрытой ладонью в нос. Он бы точно его убил, если бы майор не оказался вдруг сзади и не въехал ему башмаком под копчик.
«А затем, дорогуша, — ласково сказал майор скрючившемуся в углу Эндрю, — что ты у нас русский. А я вашу породу хорошо изучил. Русские все считают, что только они умные, а остальные — тупое дерьмо. Поэтому русские добра не помнят. Спорим, ты меня кинуть хотел? В порядке, так сказать, глубокой благодарности за то, что я тебя выручил. А теперь ты, лапуля, у меня вот где, — и майор показал сжатый кулак. — До самого конца. На-всег-да».
Так Эндрю и ступил на борт флагмана группы F — потирая ушибленную задницу и думая, а не зарезаться ли ему.
Приблизительно в тех же чувствах он пребывал и теперь, уединившись в центральном стволе «Тушканчика».
Только болело у него сейчас где-то в области сердца.
* * *— Господа офицеры! — рявкнул командир «фон Рея», вскакивая и делая руки по швам.
— Вольно! — крикнул с порога Рашен и властным движением руки всех усадил по местам. — Господа офицеры, времени в обрез. Взяли терминалы, приготовились слушать.
Командиры, многозначительно переглядываясь, откинули крышки своих мобильных терминалов. Рашен уселся за стол и повернул к себе монитор. Эссекс встал у него за спиной, внимательно разглядывая публику. Боровский прислонился к стене у дверей и сложил руки на груди.
— Готовы? — спросил Рашен. — Смотрите. Оперативная схема ноль один. Все нашли свои места?
— Ого! — не удержавшись, выдохнул кто-то.
На мониторах появилась схема расположения судов группы F в непосредственной близости от Земли. Похоже, схему готовили для подавления локального конфликта или мятежа на родной планете.
— Разработка нашего штаба, — объяснил Рашен. — Очень неплохо сделано. И Адмиралтейство не в курсе. Как видите, достать нас с поверхности невозможно. Атаковать силами земного флота тоже нереально: мы их заметим первыми и успеем перегруппироваться или отойти. Теперь, господа, ставлю задачу. Строевая часть сейчас готовит расписание, вскоре вы его получите. Через пять часов начинаете согласно этому расписанию швартоваться к «Гордону» и снимать с него экипаж… Что?!
— Никак нет, сэр! — сказали в задних рядах.
— Придется, господа, немножко потесниться, — продолжил Рашен. — Иначе никак. Мы могли бы посадить около трехсот человек на ремонтник, там есть пустые склады, но это дурно по отношению к людям.
Зал одобрительно загудел.
— Ничего, поместимся как-нибудь, — выразил общее мнение командир «фон Рея». — Правда, господа?
— Отлично, — улыбнулся Рашен. Учтите, с «Гордона» уходят все. Теперь дальше. Эвакуация проводится за час. Затем группа распадается и по одному скрытно уходит на точки, предписанные оперативной схемой ноль один. Там стопорит и ждет указаний. По пути в бой ни с кем и ни в коем случае не вступать. Уходить от любого силового контакта. Сохранять радиомолчание. Связь со штабом только в экстренном случае и только через наш бакен. Учтите, меняются все коды. Порядок связи и новую систему шифрации до вас доведет контр-адмирал Эссекс. На время проведения операции назначаю его исполняющим обязанности командира группы F. Господин контр-адмирал, вы вступаете в должность немедленно по окончании совещания.
— Есть, — кивнул Эссекс с бесстрастным видом.
— Флагманом на время проведения операции назначаю СБК «Лок фон Рей».
— Мне нельзя, у меня реактор греется, — тут же заявил «фон Рей».
— Починишь, — сказал Рашен.
— Да он не чинится!
— А ты починишь, — с угрозой в голосе сообщил от дверей Боровский.
Командир «фон Рея» метнул в сторону Боровского взгляд, полный беспомощной ненависти, повернулся к адмиралу и сделал несчастное лицо.
— Oleg Igorevich! — взмолился он. — Ну за что?! Я же еле ползаю! Охлаждение почти на нуле…
— Очень не хочется? — спросил Рашен вкрадчиво.
— Виноват, — «фон Рей» потупился и уткнулся в свой терминал.
— Пока все, — сказал Рашен. — Вопросы?
В зале снова начали переглядываться, но обсуждать новости вслух никто не рискнул.
— Вопросов нет, — заключил Рашен. — Эссекс, команду.
— Господа офицеры, — негромко сказал Эссекс.
Командиры с похоронными лицами встали. Особенно расстроенным выглядел «фон Рей».
Рашен встал из-за стола и прошелся вдоль первого ряда кресел. Тишина в зале царила гробовая. Никто из офицеров не шелохнулся, только глазами они ели адмирала, и в глазах этих можно было разглядеть все что угодно: от немого вопроса до глубокой скорби.
— Да, — сказал Рашен, оборачиваясь к Эссексу. — Вот это я называю вооруженными силами. Это вам не шайка Рабиновича. И не банда Дяди Гуннара. Это настоящая Attack Force. Принимай группу, Фил.
Эссекс широко улыбнулся.
— Вольно, господа, — разрешил он. — Прошу садиться.
По залу пронесся дружный расслабленный выдох.
— От имени командования группы, — сказал Эссекс, — всем присутствующим объявляю благодарность. В этот нелегкий час вы проявили себя настоящими военными астронавтами. Господа, слово имеет адмирал… адмирал Рашен.
— Спасибо, Фил, — Рашен кивнул, вид у него был польщенный. — Ну что же, уважаемые коллеги. Думаю, своим похвальным единодушием и преданностью интересам группы F вы заслужили некоторые объяснения. Конечно, вы уже заметили, что в оперативной схеме не указано расположение двух кораблей. Это БМК «Джон Гордон» и СБК «Пол Атридес». Все правильно. После того как группа уходит к Земле, я сажаю на «Гордон» одну свою вахту и увожу его прежним курсом навстречу эскадре Рабиновича. Скажу Бобби пару слов, оставлю ему в подарок «Гордон», а сам вернусь на «Атридесе». Вам спешить некуда, а я пойду самым полным, так что соскучиться вы не успеете. Недельку помозолите землянам глаза, напомните им, с кем имеют дело, а тут и я подойду. Вот, собственно, и все. Да, Педро, что тебя волнует?
— Извините, сэр, — встал Педро. — Мы, конечно, знаем, что вы с Рабиновичем старые друзья, но это еще не повод так рисковать. Мы не дети, сэр. Мы отлично понимаем, что вы не вернетесь.
— Да ну? — спросил Рашен, хитро прищурившись.
— Я уважаю ваше мнение, сэр. Но по-моему, прежде чем спасать наши шеи от петли ценой собственной жизни, вы могли бы спросить и нас, — заявил Педро.
