Вячеслав Шалыгин - Миссия Сокола
— Я уловил вашу мысль, — Бойд кивнул. — И все равно, прямых улик нет.
— Они и не потребуются. На исходе тех же суток, буквально за час до полуночи, произошел третий инцидент. Сценарий аналогичный. Три трупа. И снова «Networld» ничего не увидел, но охранная видеосистема зафиксировала появление типа, убившего Нико и Ди. Теперь человек в черном наведался к одному из боссов Триады. Разве у вас не было инцидентов с этой организацией?
— Были, — согласился Бойд. — Они касались «Золотого треугольника». Но это давние дела. А в последнее время… какая-то судебная тяжба, кажется, была, но что там за тема, я не помню.
— Дело касается счетов в «Мэйфлауэр Банке». Цена вопроса — триста пятьдесят миллионов, — подсказал Фоули. — Все это очень скверно, мистер Бойд. Поэтому известный нам обоим друг и попросил меня прийти к вам и передать наши с ним соображения.
— Вы так и не сказали, кто этот друг.
— Друг, известный нам обоим по… старым записям на DVD.
Бойд удивленно взглянул на Фоули. Это было достаточно секретное и уже подзабытое (вместе с популярным некогда форматом) кодовое имя Владислава Добрецова. В шутку его расшифровывали, как «дорогой Владислав Добрецов». Кое-кто утверждал, что собственно от стандартной «шапки» из переписки по S-почте этот код и ведет свое происхождение. Впрочем, Бойд не слишком хорошо знал подноготную Добрецова. Поговаривали, что в далеком прошлом он был успешным резидентом русской внешней разведки. Если так, этот Фоули мог оказаться одним из старых агентов Влада, и, следовательно, ему можно верить. Как это ни парадоксально звучало: верить шпиону, предателю.
— Это… друг из Москвы? — осторожно уточнил Бойд.
— Да, сэр. Он подозревает, что некоторые служебные программы в ваших спутниках взломаны, а потому предпочел работать через меня.
— Он мог бы связаться через Интернет или по традиционному телефону, — продолжил сомневаться Роберт.
— Это еще менее защищенные средства связи, особенно когда речь идет о глобальных и прямо-таки системных, — Фоули сделал ударение, — проблемах.
— А прилететь он не мог?
— Нет, сэр. У него в Москве сейчас ничуть не меньше проблем. Ну и, наконец, свежая голова, в данном случае моя, никогда не помешает.
— Я понял, — сдался Бойд. — Что вы посоветуете?
— Думаю, вам следует основательно пересмотреть программы безопасности «Networld» и подготовиться к серьезным неприятностям. То, что все погибшие были буквально в шаге от выигрыша таких крупных дел, и то, что «Networld» не зафиксировал ни одного из трех инцидентов, вызвало у следователей особый интерес. За ходом следствия наблюдает Генеральная прокуратура. А еще вчера вечером была создана отдельная комиссия по расследованию бездействия спутников. Ее выводы будет изучать Большое Жюри.
— Но ведь это очевидная провокация! Вся история шита белыми нитками!
— Тем не менее, сэр, отвечать придется вам, а не тем, кто вас подставил. Я уверен, что карателя-невидимку наняли ваши враги, но если быть объективным, факты говорят против вас.
— И что же делать? — Бойд разволновался.
— Немедленно залатать «дыры» в программах «Networld» и установить особый контроль над домами всех мафиози, с которыми вы конфликтовали, политиков, которые открыто выступали против «Networld», менеджеров и владельцев фирм, хоть в чем-то составляющих конкуренцию вашей компании. Не знаю, насколько это поможет, но сделать все это просто необходимо.
Бойд неуверенно открыл смарт. Все, что перечислил Фоули, не было чем-то особенным, обычная процедура «оранжевой» тревоги. Стоило Роберту отдать приказ — и под усиленное наблюдение попали бы не только «закадычные враги», но и «заклятые друзья», а также еще десятки тысяч человек, имеющих хоть какой-то общественно-политический вес.
Но объявление тревоги накладывало ответственность на самого Бойда. А что, если опасность преувеличена? Этот «каратель» мог оказаться мифом, стечением обстоятельств… Бойд себя одернул. «Networld» дал три сбоя подряд, причем в момент совершения тяжких преступлений. Какие могут быть сомнения? Тревога! Роберт вздохнул и набрал «оранжевый» код. Теперь взломать «Networld» становилось труднее раз в десять. Возможно, чтобы придержать «карателя», этого окажется достаточно. А возможно, нет.
Бойд уже слышал от Владислава о чем-то похожем, произошедшем на днях сначала в Москве, а затем в Африке. Там тоже объявляли «оранжевый» код, но, кажется, это не сильно помогло. И если между всеми этими сбоями в «Networld» есть связь, понапрасну пропадут и усилия Бойда.
— Я объявил «оранжевую» тревогу, — сообщил Бойд гостю. — Благодарю за предупреждение. Если у вас все…
— Да, сэр, — Фоули как-то странно взглянул на Роберта. Он словно бы хотел сказать ему что-то еще, но передумал. — Желаю удачи.
Агент АН Б откланялся, а Бойд достал из бара бутылку виски и плеснул на самое донышко стакана… ну, может, чуть выше, буквально на палеи. Максимум — на полтора. Исключительно, чтобы проснуться и серьезно обмозговать новую информацию.
Собственно, вопрос стоял только один: кто же этот каратель-невидимка и почему «Networld» его не видит? Кто и зачем подставляет фирму в целом и Бойда в частности, было бы тоже интересно узнать, но тут, пожалуй, одно цеплялось за другое.
Роберт залпом выпил свой бурбон, потянулся было за бутылкой, чтобы повторить, но тут ожил смарт. В одном лишь звуковом режиме, но достаточно громко. Это случилось настолько внезапно, что Бойд едва не выронил бутылку.
— Вы снова пьете в одиночестве и на ночь?
— Пойдите к черту! — Роберт перехватил бутылку поудобнее. — Рявкаете тут под руку! Я, кажется, ясно сказал вам, Блэк, бизнеса у нас не получится!
— Насколько я знаю, у вас по горло хлопот с этим неуловимым и невидимым убийцей? — игнорируя раздраженный возглас Бойда, заметил невидимка.
— Да, но вас это не касается.
— Как раз наоборот. Ведь нам все-таки придется начать совместный бизнес.
— Вы хотите помочь мне с поимкой карателя и его хозяина?
— Я по-прежнему хочу предложить вам совместное предприятие. Ведь после событий этих суток вы изменили свое мнение, не так ли?
— Постойте, постойте… Так это ваш наемник?!
— Допустим.
— Я найду вас и посажу на электрический стул! Обоих!
— Не трудитесь, мистер Бойд, мы найдем вас сами.
Связь прервалась, но теперь не по инициативе Бойда. Невидимый Блэк исчез из эфира так же внезапно, как появился.
Ошарашенный Роберт налил себе еще, выпил одним большим глотком и с размаху запустил полупустой бутылкой в стену. Бутылка не разбилась, отскочила от покрытой пробковыми панелями стены и закатилась под диванчик, сидя на котором Бойд обычно смотрел 3D-TV. На этот жест отчаяния ушли все остатки душевных сил. Ни размышлять, ни возмущаться Роберт больше не мог. Он доплелся до кровати и рухнул ничком. До шести утра этот проклятый мир со всеми его интригами мог катиться к черту!
* * *Агент Фоули провел утро в делах. Дела были настолько мелкими, что легко решались по телефону, но отложить их он не мог. Не все касались службы, например, надо было уладить вопросы по кредиту на учебу дочери и обязательно позвонить Дане, но времени требовали все, даже теоретически короткие звонки.
Ну, как можно не поговорить с миссис Гершвин хотя бы пять минут? Немыслимо! Эта проклятая работа и так показала свой ревнивый нрав, забросив Пита не в кровать к очаровательной леди, а в Вашингтон, так что же теперь, упускать шанс стать счастливым? Никогда! Хватит! Времени хватит на все.
Фоули в очередной раз пожалел, что в сутках только двадцать четыре часа. Конгрессу давно следовало рассмотреть этот вопрос. Что за доисторическая тирания в эпоху просвещенной демократии? Почему в самой свободной стране мира до сих пор не пересмотрен этот неудобный график сна и бодрствования налогоплательщиков (в устаревшем варианте — граждан)? Надо разработать гибкий календарь и каждому дать свободу выбора. Кому-то в сутках достаточно и трех часов: на сон, на еду и на просмотр телевизора, а кому-то требуется сорок. Но всем почему-то дается по двадцать четыре, даже тем, кто этого не заслуживает. Что за несправедливость?
Бредово-ироничные рассуждения о смысле и бессмыслице окружающей жизни были для Питера чем-то вроде утреннего кофе. И не потому, что Фоули родился и вырос там, где подтрунивать — или издеваться, в зависимости от настроения — над американцами было в порядке вещей. Питер не любил Штаты по иной причине. Он жил здесь уже тридцать лет, но так и не стал частицей этой страны, не проникся ее национальными идеями и духом свободы. Нельзя сказать, что он скучал по Родине, пожалуй, нет, но и здесь он не прижился. Не получилось. Потому и креп его сарказм, день ото дня, час от часа. Быть может, дело в одиночестве? Но тогда встреча с Даной — это двойной шанс: наладить личную жизнь и найти в этой стране хоть что-то хорошее.
