Федор Березин - Создатель черного корабля
Получивший три иглометных залпа в упор Везучий Палец, все еще дергался, лихорадочно разыскивая потерянный при ударе по баллону топорик. Но ведь инструкции пишутся не зря. Игломет бьет пучками, и не смотря на предельно близкое расстояние кое-какие иглы проскочили мимо туземца по прямой. Там две из них нашли затылок человека управляющего судном. При попадании в голову достаточно и одной. Поэтому неизвестно, что бы произошло если бы такого не случилось. Вдруг взявший себя в руки рулевой успел бы опомниться и развернуть водометы на всплытие?
«Дуля» возвышалась над поверхностью бухты всего на пол метра. Уже через секунду, в загороженный только телом визуального наблюдателя люк хлынул поток соленой воды. Первые пять секунд начавшая погружаться лодка двигалась по наклонной вниз, но потом электродвигатели не выдержали дополнительного веса – ведь каждый проглоченный кубометр добавлял внутрь целую тонну. «Дуля» легла на бок и, дергаясь словно живая, упала на расположенное в пятидесяти метрах дно.
Замершие с открытыми ртами и еще ничего не понимающие дружки Хабе Везучего Пальца успели пронаблюдать, как «китенок» выпустил струю белого пара, а затем нырнул, так и не выпустив назад их славного товарища.
Потом они понеслись к берегу. Понеслись, что есть силы.
15. Местное население
– Вот это – оно? – спросил Стат Косакри, тыкая пальцем в экранную развертку.
– Да, это, и вот это. Сейчас введу синюю подсветку, – пояснил линейный акустик. – Видите?
– И сколько же их? Хоть примерно?
– Наверное, несколько тысяч, – пожал плечами Рюдан Одек. – Можно определить точнее, если задействовать ММ.
– Они что, опять плывут к нам? Весть о наших вкусностях разнесена по всему океану? – почти не шутя, предположил Стат Косакри. – К тому же, как я понимаю, тут две независимые стаи?
– Смею предположить, они движутся навстречу друг другу, – сказал старший акустик Рюдак. – Не знаю, что это значит.
– Ладно, – Стат Косакри повернулся в другую сторону и отдал новые распоряжения.
– Из-за какой-то рыбы? – презрительно спросил откуда-то из динамика Понч Эуд.
– Выполняйте приказание, – очень холодно и тихо приструнил его Косакри. – Раскладкой всяких геофизических премудростей заниматься можно, а рыбой нет?
– Да я уже выполняю, выполняю, шторм-капитан, – пискнул издали бортовой математик. – Сейчас все будет в ажуре.
– Таскаем с собой эту гигантскую машину, забери ее Мятая луна; энергию жрет, как прорва, Цэмерик все время жалуется; сам живет-поживает, как старший офицер, и еще чем-то… – Стат Косакри был зол.
– Да вот же подсчеты, вот, командир Стат, – снова материализовался программист Эуд.
– Ну, – развернул кресло к экранам капитан атомного катамарана. – Ну, как мы и предполагали – около двух с половиной тысяч рыб. С ума сойти! И наверное ММ не учитывает всякую мелкую кусучую гадость, так? А какого размера самые большие акулы? Четыре метра? Ну, это еще терпимо… В смысле, не кошмарно. Ха, а это вроде гораздо длинней. Это что?
– Мятая луна меня в бок! – внезапно ругнулся линейный акустик. – Так я и думал.
– Что там, Рюдан? Браши тоже ходят теперь под прикрытием акул?
– Думаю, это не браши, командир Стат. Кто-то другой.
– Другой? – приготовился удивиться чему-нибудь Стат Косакри, но искра озарения уже опередила волну понимания вылившуюся с экрана. – Ба! Сколько же их?
– Несколько сотен. Опять же если…
– Да я – в смысле ММ – считает, уже считает, – донеслось в наушнике.
– Собственно, нам нет дела, сколько их точно, командир Стат, – высказался акустик. – Это ж не эсминцы. И понятно, не Республика.
– Да уж, само собой, – подытожил Косакри, – браши давно на веслах не плавают. Это местные туземцы. Как видим, тут все же имеется население.
– Ладно, это аборигены в лодках, – высказался до того молчаливый линейный помощник. – Но я не пойму, шторм-капитан, эти акулы у них в сопровождении? Они дрессированные?
– Все проще, – сказал Стат Косакри, разглядывая экран «поля боя». Он переключил масштаб, и тогда там выявились две голубые точки. Режим отображения в реальном времени не позволял видеть, как они сближаются. Но это происходило. – Поняли? Нет? Присутствие акул объяснимо просто. Тут не дрессировка – рефлекс.
– Рефлекс на что? – наморщил лоб помощник Пелеко.
– На что? На извечное явление нашего мира, баритон-капитан. Вот имеются два острова, отрезанные от остального мира. Жизнь тут скукотища… Хотя может, повод и другой. Вполне может быть, в деле демографические ножницы. Думаю, здесь готовится плановое морское сражение.
– На лодках, что ли? – спросил Дор Пелеко с некоторым сарказмом.
– А что, думаете, они всем скопом собрались половить крабов? – встречно ухмыльнулся Стат Косакри.
– Ну а акулы, значит, предчувствуют обильную трапезу, так я понял? – приснял наушники линейный акустик Рюдан.
– Не верите? – ни чуть не удивился Стат Косакри. – Сейчас убедитесь.
– Подняться на перископ! – скомандовал он в сторону.
– Смотрите в обзорный экран, друзья-товарищи, а я уж отсюда, – он встал, взялся за рукоятки и погрузил глазницы в мягкий, истертый тубус.
16. Хоботы
Моряки старожилы (в этом плане, к сожалению, не потомственные, ибо таковые в Эйрарбии, в результате «выкорчевывания корней» сошли на нет) любили рассказывать байки. В том числе и о черверылах. Например, имела место глубоко внедрившаяся в сознание легенда, о том, что роговые набалдашники кито-слонячих хоботов используются ими для жесткого выяснения отношений. В первую очередь среди супружеских пар. Ибо утверждается, что многие видели, как над морем взвиваются занесенные в замахе хоботы, а еще большее количество слышало, как эти самые костяные, полутораметрового охвата, молоты стучат по незадачливым черепам загулявших в соседних морях суженых-ряженых. Трудно сказать, как с километровой – да хоть и со стометровой – дистанции можно определить пол участвующих в разборке червеносов, а уж тем более, сделать такое по хрусту, на счастья прикрытого порядочным слоем жира черепа, однако россказням верили. А чего было не верить? Или как доказать обратное? Что принципиально менялось, в случае если взаимо-линчеванием занимались не супружники, а самцы-конкуренты? Или просто шел нормальный, в тоталитарно-стадном образе жизни, процесс воспитания подрастающего поколения?
Конечно, с такой же убедительностью можно предположить, будто слоно-киты колошматят не друг дружку, а какой-нибудь другой вид, по несчастью водящийся в том же самом ареале. Например, все реже встречающуюся в шельфе Эйрарбии императорскую гига-устрицу, кою никак не получится вскрыть простой кувалдой человеческой масштабности. Или, например, проходит процесс изготовления отбивной из, по несчастью проплывающей мимо, и совершенно генетически неродственной касатки. Нет, на счастье, черверылы плотоядны вполне в меру, так что антрекоты и прочие излишки уплотнения протоплазмы пользует кто-то другой. Вот она взаимовыручка отработанная биологией! Хотя кто знает наверняка, изготавливаются ли эти самые бефстроганов на самом деле?
Зато вот, опять же по словесным зарисовочкам вполне представимо, как этот самый роговой наконечник обрушивается сверху на шлюпочку гарпунера – обычную деталь процесса китового промысла стоцикловой давности. И даже снизу, по деревянному днищу пароходика, обратным ходом прихватывая оказавшееся совсем нерадиво закрепленным в механизме лопаточное колесо. Конечно, остается под вопросом, могут ли после такой разминки посреди океана Бесконечности сохраниться живые, говорящие на эйрарбакском или даже языке браши, свидетели? Разумеется, одиноко и беззаботно плавающее, по случаю горизонтального возлежания в воде, гребное колесо является уликой. Но вот против кого? Разве кито-слон оставил на нем отпечатки пальцев? Еще с большей вероятностью такое мог проделать четырнадцатибальный ураган, а с несколько меньшей – одинокая экваториальная Волна-Убийца (есть такая штука в арсенале добротного, но не без кривоточины, климата Мамы-Геи).
Еще, в артикуляционных колебаниях воздуха расходящегося от любителей открытого моря, передается сообщение о том, что самое страшное для какого-нибудь гребца-салаги, это оказаться в непосредственной близости от производящего вдох слонорыла, в смысле, в паре-тройке метров от внезапно явившегося из глубины хоботного отверстия. Все ведают, это труба метрового охвата без учета набалдашника, и примерно полуметрового диаметра внутри? Так вот, утверждают, будто всасывание производится с такой силой, что даже цепляющегося за весло человека легко вырывает из баркаса вместе с уключиной. И наверное, не бывает среди китобоев смерти хуже, чем застрять где-нибудь в поперечине бесконечной мясистой трубы, которая легко прессует твои ребра, тазобедренные суставы и прочую подразумеваемую внутри всячину. Но конечно и черверылу не позавидуешь. Представьте, вернуться приблизительно с километрового нырка, и вместо глотка свежей атмосферы получить в носоглотке непонятно-угластого вида тромб, просто не желающий покидать многокамерную ноздрю – а ведь чихнуть уже попросту нечем, все выдохнуто еще десять минут тому, при начале всплытия. Если же чихнуть есть чем, то, разумеется, такое «ап-чхи» отнюдь не подарок для окружающих. Вельбот помельче способен даже взлететь, а уж про матросика с уключиной не стоит и рассказывать. От антрекота получающегося из шельфовой гига-мидии отличить сходу не выйдет.