Александр Борисов - Прыжок леопарда 2
Откинулся Ичигаев, когда ему было неполных двадцать четыре. Об этом событии даже писали в местной газете. Так, мол, и так, вернулся из мест заключения уголовный авторитет "И" - первый в истории города коронованный вор в законе. Дали понять, что им "типа гордятся".
Реклама попала в жилу, а тут еще дядя родной порадел. Короче, на сходняке назначили Заура смотрящим. Старый Кытя передал ему кассу и властные полномочия.
Времечко было подлое: цены росли ежедневно, причем - в разы. На помойках пропали объедки. Бродячие псы собирались в стаи, чтобы охотиться на бродячих котов. Родная сермяжная власть все больше напоминала оккупационный режим. Шоковая терапия лишила народ мотивации жить и плодить голытьбу. Это было начало процесса, который в последствие назовут "естественной убылью".
Людям в неволе было намного хуже. Заключенные ели собак и крыс. Цена сигареты сравнилась с ценой жизни. А уголовный авторитет "И" тем временем обрастал свитой - такими же скороспелыми апельсинами, молодыми да ранними. Способностей ноль, а потребности о-го-го!
Жили весело. Целыми днями варили "ханку", да пели блатные песни. На одного Ичигаева в день уходило не меньше стакана мака, да рядом еще голодные рты!
Оппозиция существовала всегда, как вечный противовес существующей власти. Но в уголовной среде не бывает импичментов. В один прекрасный момент на "малину" нагрянули "народные контролеры". "Смотрящего" загрузили в багажник зеленой "шестерки" и увезли на горную речку. Так в далеком средневековье колдунов проверяли на вшивость: утонет - святой человек; выплывет - на костер, сам дьявол ему помощник!
И быть бы бедняге Зауру неопознанным трупом, кабы не Гога Сухумский - Добрые люди "грянули в барабаны" незадолго до часа "Х". Дядя сыграл на упреждение и успел на "правилово" в самый последний момент. Был он на "мерсе" с московскими номерами, при деньгах и вооруженной охране. Стрелять, впрочем, не пришлось. Слово авторитета в уголовной среде звучит громко. К тому же, в местах заключения такая "текучесть кадров", что кто-то когда-то обязательно с кем-то сидел. А Кытя - тот вообще ходячая карта Гулага: во-первых, родился на Колыме, а во-вторых... нету в ГУИНе такого "хозяина", которого Старый не помнит сопливым гавкучим щенком. Был он, кстати, смотрящим и на той самой хате, давшей когда-то приют Жорику Ичигаеву на первые в его биографии три с половиной года.
Разошлись мирно. Оппозиция очень толково изложила свои претензии и Гога Сухумский признал, что она права. "Пусть будет, как было!" - гласил общий вердикт, и голодная братва отступила, унося в зубах отступные.
Черт с ними, с деньгами, - думал Георгий Саитович. - В конце концов, три тысячи баксов - это не деньги. Гораздо важней честь семьи, спокойствие рода. Волчонок подрос и пора его привлекать к семейному делу. Заодно пускай и должок отработает...
Как и все серьезные люди, дядюшка работал в Москве. Попал он туда вторым эшелоном, когда собственность уже поделили. Шел процесс концентрации капитала и в спорах "хозяйствующих субъектов" срочно понадобился аргумент, против которого не попрешь. То есть, именно он - Гога Сухумский - "дедушка русского рэкета".
Еще при Союзе нашел Ичигаев свою криминальную нишу. Он делал деньги из ничего. Скупал за гроши обязательства должников, а из них уже выбивал все: и долги, и проценты, и даже сверхприбыль. Выбивал, не взирая на лица. Будь это самый крутой бизнесмен, самый скользкий карточный шулер или самый последний бомж.
Это нам только кажется, что жизнь - копейка, что она ничего не стоит. Гога тоже сначала так думал, когда начинал. А когда разобрался до тонкостей, понял: стоит, еще о-го-го как стоит, сумей только взять!
- Нет у меня ничего, мамой клянусь, нет, - вещал какой-нибудь хитрован, - через полгода все до копейки отдам!
- Ты же в декабре обещал.
- Не смог в декабре, слушай.
- Почему не пришел, не сказал?
- Хотел, понимаешь, не смог: по срочным делам уезжал.
Такой вот бессребреник: квартиру жена забрала. машину - друг одолжил, да куда-то на ней уехал. Товар - тот вообще не его. А в кармане билет на Штаты и липовый паспорт. Наивный, не знает куда он попал, нужно будет - найдем и в Австралии.
- Сегодня отдашь, - поджимает Гога Сухумский, - с процентами это будет ровно три штуки зеленых.
- Откуда такие деньги?! Войди в положение, слушай.
- Ладно, войду, - ухмыляется Гога, - найду тебе человека. Он деньги сюда принесет, ему должен будешь. Сейчас позвоню...
- Мамой клянусь! - ликуя, лопочет должник. Думает, обошлось, по кривой объехал.
- Алло, Генрих? Привет, дорогой... да нет, не забыл. То, что ты искал, уже у меня: сидит за столом, улыбается...
"Клиент" действительно в эйфории. Он не в силах сдержать эмоции.
- Ну да, он продаст тебе свою почку. Дешево отдает, за каких-то три тысячи долларов. Так что давай, высылай бригаду с контейнером и хирурга.
- Ка... какую еще почку? - лопочет должник, потея от ужаса.
И все! Если человек не дурак, он деньги найдет. А если дурак, и на этот случай имеются варианты. Не подходит объект под конкретный заказ, здоровьем не вышел или еще какая причина: ну, пол, скажем, не тот, или возраст, или этот, как его? - резус-фактор? Такое бывает. Покупатель на этом рынке всегда привередливый. То не беда, ни одна блоха не плоха, найдется и ему применение. Наемники нынче в цене - вон, сколько кругом межнациональных конфликтов. Контракт на три года - и вперед, на Карабах. С молодыми красивыми бабами тоже все ясно: пусть передком долг отрабатывают. А тот, кто не в силах держать оружие - пусть баранов пасет, в кишлаках и горных аулах не хватает рабочих рук.
С приходом в Республику генерала Дудаева для Гоги Сухумского там открылись гигантские перспективы. Нужен был свой человек в Грозном, позарез нужен. Иначе никак: не разорваться же на две половины. Держит его Москва, держит, не отпускает: кто такой Гога Сухумский знают теперь даже в Кремле. Черная слава бежит далеко впереди. Раньше работал он сам - теперь работает это имя. Никто не желает быть его должником, зато приглашают наперебой гарантом при заключении сделок. Прямо рвут нарасхват! Теперь с каждой неразборчивой подписи он имеет хороший процент. Работа не пыльная, но очень доходная. Одно неудобство: нужно быть всегда наготове, в любой момент появиться там, где слово его весомей казенной печати. Нет, свой человек в Чечне обязательно нужен. Без хозяйского глаза новое дело зачахнет.
Судьба Чиги малого была решена. Зимой 92-го он оказался за перевалом. Как подобает правоверному мусульманину, начал с визитов к многочисленным родственникам: новые встречи, новые люди.
О том, что творится в Республике, ходили разные слухи. Чига ожидал всякого, но то, с чем пришлось столкнуться в первый же день, потрясло даже его, бывалого уголовника.
На центральной площади Грозного Ичигаев услышал визг тормозов, обернулся.
Под колесами "Жигулей", неловко раскинув руки, лежала русская женщина. Тело еще билось в конвульсиях, вокруг головы стремительно растекалась лужа дымящейся крови. Особенно запомнились яблоки. Спелые красные яблоки просыпались на дорогу из белой матерчатой сумки, очень похожей на наволочку. Потом нервно хлопнула дверь. Из машины вышел водитель - седовласый, стройный чеченец с автоматом через плечо. Зло шевеля губами, он ногой отпихнул мертвое тело ближе к обочине, а потом спокойно вернулся за руль и уехал.
Никто не свистел. В городе не было ни ментов, ни гаишников - все разбежались. Тех, кто сам не ушел, настигла примерно такая же участь. Более того, никто из свидетелей этой сцены даже не пробовал возмутиться: народы Кавказских республик уже разделились на своих и чужих.
Задолго до парада суверенитетов, ящик Пандоры вдруг прохудился: из него поперли наружу обиды и разногласия, копившиеся веками. "Свободная пресса" старательно ворошила засохшее было, дерьмо, поднимала на вилы и щедрою дланью швыряла в народ. Начало процессу было положено. Последовала череда пограничных конфликтов: Карабах, Приднестровье, Абхазия...
Второй съезд ингушей, состоявшийся в Грозном, тоже поднял вопрос о возврате отторгнутых территорий. Речь шла о Пригородном районе, входящем в состав соседней Алании. Масла в огонь подлил гражданин Ельцин, представлявший Верховный Совет России. Выступая на митингах в Ингушетии и Чечне в марте 1991 года, он обещал во всем разобраться и "помочь восстановить справедливость".
"Закон о реабилитации репрессированных народов", был принят уже через месяц. В нем прямо упоминались спорные территории, что привело к новым волнениям. Их было еще много: законов, решений, постановлений. Не было одного - конкретных шагов по их реализации. Ингушетия осталась одна, без руководства и без четких границ.
