Роман Афанасьев - Охотники ночного города
Бросив распечатку обратно на диван, охотник обхватил колени руками и с раздражением воззрился на ноутбук, медленно, но верно скачивающий видеофайл из Интернета – с очередным самым точным, потрясающим и умопомрачительным свидетельством существования потустороннего мира. Кобылин, которого этот мир уже не раз пробовал на зуб, в его существовании не сомневался. Но страстно желал знать – как, зачем, почему и когда его попробуют на зуб в следующий раз.
Следующий раз все откладывался. После операции в подземелье, когда Алексу удалось разобраться в конфликте с подземниками, никто из Двух Нулей ему не звонил. Алексей прекрасно понимал почему – едва он выбрался на поверхность, как у него состоялся весьма неприятный разговор с Вещим, главой конторы. Пока охотник дежурил внизу у тел погибших подростков, координатор операции Петр настроил Вещего Олега против Кобылина. И Алексу было очень трудно втолковать главе Двух Нулей все то, что он думал по поводу организации операции. Они поссорились. Хотя Олег и признал, что все действия охотника были правильными и привели к разрешению конфликта, но он так и не простил ему резкие оценки подготовки отряда и рукоприкладства. Его логику можно было понять – сначала охотник дает по морде координатору операции, а там уж до царственной физиономии начальника конторы рукой подать. Закончили они разговор на повышенных тонах и расстались весьма недовольные друг другом.
С того дня Кобылину никто не звонил. Он мог бы сам позвонить Григорию, знал его номер, но так и не сделал этого. Из чистого упрямства он не хотел признавать то, что охотнику надо всегда выполнять распоряжения руководства, пусть даже и самые глупые. Все внутри Алекса противилось этому. И он начинал понимать, почему подземник по имени Треш называл глупостью то, что охотники начали работать сообща. Каждый охотник должен был в доли секунды принимать решения, от которых зависела жизнь других людей, и следовать своему плану до конца, с полной отдачей и уверенностью. Иначе его ждало поражение, что было равносильно смертному приговору. И если охотник, чаще всего полагавшийся на свое чутье и интуицию, чувствовал, что можно было разрешить ситуацию по-иному, он выбирал свой вариант. Алекс судил об этом по себе и по тому немногому, что ему довелось увидеть на дежурствах за прошедшие месяцы. Фродо, Сэм, Гриша, Женя, даже близнецы охранники – все они полагались на себя и свое чутье, теперь Кобылин это понимал. И все же… Он все бы отдал за еще один звонок черного телефона.
Когда раздался пронзительный звон, Кобылин подпрыгнул, повалился набок и судорожно схватился за карман джинсов. Вытащив дрожащими от предвкушения пальцами черную коробочку телефона, он откинул крышку и с недоумением воззрился на темный экран. Пронзительный звук повторился, и только тогда Кобылин понял, что это звонят в дверь.
Он поднялся на ноги, медленно засунул телефон в карман и побрел в коридор. К нему никто не ходил в гости – так давно, что Кобылин уже забыл, какой противный голос у его дверного звонка. Даже сделав полный ремонт в квартире, он не сменил звонок. Просто забыл про него.
Открыв деревянную дверь, защищавшую от холодных сквозняков, Алексей воззрился на железную, что должна была защитить от шпаны. По идее.
– Кто? – резко спросил он.
– Откройте, милиция! – донеслось из-за двери.
Кобылин с сомнением взглянул на дверной глазок. Очень некстати вспомнилось первое знакомство с охотниками Двух Нулей – Фродо и Сэмом. Надо бы взглянуть, что там за милиция, но…
Опустившись на колени, Алекс снял тапку, вытянув руку, прикрыл им глазок.
– Кто? – громче переспросил он, непроизвольно напрягшись в ожидании выстрела.
– Милиция! – отозвался рассерженный голос. – Кобыла, открывай! Ты бухой, что ли?
Алексей медленно поднялся с колен, бросил тапок на пол, всунул в него ногу и припал к глазку. Так и есть. Перед дверью мялась объемистая туша Палыча – участкового, что раньше довольно часто навещал шумные вечеринки в квартире у алкоголика Кобылина. О его существовании Алексей благополучно забыл – как и о пьяных вечеринках, кончившихся так неожиданно.
Погремев ключами, охотник отпер замки и чуть приоткрыл дверь.
– Что случилось? – спросил он.
Участковый, что был ростом не меньше Кобылина, но толще его раза в два, нахмурился. Пухлые щеки, налитые румянцем, затряслись, когда участковый втянул картофельным носом холодный воздух подъезда.
– Трезвый? – сердито осведомился он. – Чего не открываешь?
– Вот, открыл, – отозвался Кобылин. – Что случилось, Сергей Палыч?
– Разговор есть, – отозвался тот, все еще хмурясь. – Давай-ка посмотрим на твое житье-бытье.
Он сделал шаг к двери, но Кобылин и не подумал открыть ее шире. Он прекрасно знал, что может захлопнуть дверь, послать участкового подальше и дожидаться, когда тот явится с дежурными, ОМОНом, постановлением суда. Алексей вполне мог это сделать. Но, разглядывая маленькие круглые глазки участкового, что уже начали расширяться в неподдельном удивлении, решил не обострять.
Вздохнув, Кобылин не глядя сунул руку за спину и нащупал на вешалке в коридоре пальто, из кармана которого торчал верный дробовик. Сунув его поглубже в складки пальто, Алексей подался назад и распахнул дверь.
Участковый сердито ввалился в прихожую, роняя на пол талый снег с мохнатого воротника черной форменной куртки.
– Ну ты ваще, – недовольно буркнул он, протискиваясь в коридор мимо хозяина квартиры, даже не подумав разуться.
Кобылин еще раз тяжело вздохнул, собирая остатки выдержки в кулак, и закрыл дверь на все замки.
– Ну ты ваще! – вновь выдохнул Палыч, уже с восхищением, разглядев наконец, во что превратилась после ремонта квартира знакомого ему алкаша.
Он сделал несколько шагов вперед, заглянул в большую комнату и покрутил головой, разглядывая результаты трудов Кобылина. Охотник мрачно глянул в толстую спину, обтянутую кожзамом, и сухо произнес.
– Чайку не желаете, Сергей Палыч?
Участковый резко обернулся, в удивлении вскинул кустистые брови.
– Чайку? – переспросил он внезапно севшим голосом. – Кобылин, ты че?
– Завязал я, Сергей Палыч, – охотник развел руками. – Полгода уже в доме ни капли.
– Я и вижу, – буркнул участковый, обводя тяжелым взглядом стены, заклеенные новенькими обоями. – Ну, значит, по чайку.
Кобылин прошел на кухню, щелкнул выключателем чайника, достал две чашки и заварной чайник. Участковый, шумно отдуваясь, появился в дверном проеме, осмотрел кухню и присел на мягкую табуретку, за чисто вымытый кухонный стол.
– Что за разговор? – спросил Кобылин, доставая заварку. – Жалобы?
– Нет, жалоб нету, – признался участковый, расстегивая куртку. – Смотрю, богато стал ты жить, Алешенька.
– Не жалуюсь, – сухо ответил Кобылин, наливая кипяток в заварочный чайник. – Как завязал, так сразу и жить стало лучше, жить стало веселее.
Разлив горячий чай по чашкам, Алексей осторожно выставил их на стол – одну перед гостем, другую перед собой. Медленно опустился на табурет, снял салфетку с плетеной корзиночки, наполненной печеньем.
– Тогда с чем пожаловали, Сергей Палыч? – спросил он участкового, что внимательно рассматривал новую плиту и посудомоечную машину.
– Хорошая техника, – отозвался тот. – У моего зятя такая. И мне все грозится поставить, чтоб моя Клавка его не пилила.
Обернувшись, он наткнулся на твердый взгляд хозяина квартиры и отвел глаза. Взялся за чашку. Кобылин ждал.
– Скажи мне Кобылин, откуда у тебя это все? Вроде ни гроша за душой у тебя, болезного, не было.
– Бросил пить, устроился на работу, – серьезно ответил Алексей. – Баб не вожу, водку не пью. Все зарплату на ремонт и пустил.
– А работаешь нынче где? – спросил участковый и шумно отхлебнул чаю. – У наших-то во дворе я тебя видел, когда ты фуры разгружал. А потом как сгинул.
– Да с компьютерами работаю, – отозвался Кобылин. – Сначала тоже грузил, потом экспедитором, сейчас менеджер, продаю товар.
– Неплохо устроился, – оценил участковый. – Как, говоришь, контора называется?
– Два Нуля, – спокойно отозвался Кобылин.
– Не слыхал, – признался Палыч. – Много их нынче развелось. Так, значит, менеджер?
– Уже старший менеджер, – отозвался Кобылин, начиная потихоньку закипать.
– А телефончик конторы-то своей не дашь?
Кобылин вытащил из кармана черный телефон без надписей, задумчиво посмотрел на него.
– Не дам, Сереженька, – серьезно сказал он и поднял тяжелый взгляд на гостя. – Надо будет, тебе самому позвонят.
Участковый, которому на секунду показалось, что на него смотрят сквозь оптический прицел, поперхнулся чаем и невольно отодвинулся, вжавшись спиной в стену. За время службы ему доводилось встречать такие взгляды, но редко, очень редко. И всегда дело кончалось кровью. Так смотрят те, кому уже доводилось убивать, те, кто подумывает сделать это еще раз. Прямо сейчас.
