Виталий Романов - Выстрел в зеркало
Два человека в полете – «рыбкой» – миновали опасный участок открытого пространства. Оказались у стены дома. Прижавшись спинами к теплой черной поверхности, продвинулись до угла.
– Есть! Вышли!!! – крикнул майор, отбрасывая ненужное теперь лучевое ружье. – Давай, Тополь!
Они выскочили на площадку перед энергетической «улиткой». Каждый из спецназовцев успел выпустить по три огненных шара в объект, прежде чем пауки, настигшие офицеров, превратили обжигающее пламя страшного взрыва в непроглядную темень сна.
Когда все очнулись – «ожили» возле казарм, – к лагерю русских подошли лейтенанты Мэрфи и Дэвидсон. Пожав руки офицерам ГРУ, они присели на песок возле стены.
– Китайцам не удалось вывести из строя информационный центр, – сказал чернокожий «тюлень». – Их сожрали пауки. Мы с задачей справились, потеряли на космодроме только двоих. Нас бросили в город, на подмогу узкоглазым. Матерь Божья!!! Там творилось невесть что! Море серебристых тварей. Стены из отрубленных паучьих лап и раскаленного металла! Все мои люди остались на подступах к этому чертову центру! А у вас как?
– К объекту вышли только трое, остальные погибли в схватке на подступах, – ответил Казаков. – Энергостанцию взорвали. После этого не уцелел никто.
– Вааууу, – протянул Мэрфи. – Я всегда знал, что русские – отличные солдаты. Никто не выжил, но объект уничтожили. Выполнили приказ.
– Так точно, Даниэль! – криво улыбнулся Людоед. – Скверная привычка: умирать только после того, как выполнено задание.
– Это хорошая привычка для солдата спецназа, – уважительно промолвил Дэвидсон и глянул на чернокожего напарника.
Все помолчали.
– Как думаете, что будет дальше? – спросил Мэрфи.
– Скорее всего, тренировки будут продолжены на том же макете, – предположил Владимир Казаков. – Теперь нет сомнений: нас с самого начала готовили к операции на планете крубаров. Помните? Бои против пауков, которые выползали из-под песка, из окружающих скал, атаковали волнами. Нас учили пользоваться такой же картой на сетчатке глаза, как у крубаров. Снабдили переговорными устройствами аналогичного класса и точно таким же оружием. Показали, как управлять звездолетом. Вживили мускульный усилитель. Шаг за шагом нас делали похожими на крубаров – неотличимыми от них внешне. Учили пользоваться их техническими средствами, дабы мы с крубарскими солдатами оказались в равных условиях.
Но мы пока еще не справились, не выполнили задачи, которые были поставлены «штабом». Только боевые пловцы США сделали все, как надо. Причем лишь в первой части, пока вас, Даниэль, не бросили в город. Там – провал. И у китайцев нет результата. У нас был, но, честно говоря, спорный. Когда к объекту выбираются три человека из девяти – это низкая вероятность уничтожения цели. По логике, должны были выйти человек шесть-семь, тогда все было бы в норме.
– Володя, мне непонятно, зачем понадобилась клоунада двух предыдущих дней! – возразил капитан Мясников. – С клонированными Арнольдами, стрельбой по нашим десантникам и американским «зеленым беретам».
Людоед задал вопрос по-русски, и «тюлени» переглянулись. Даже Мэрфи, который чуть лучше знал язык, не сумел ухватить суть. Увидев это, капитан Мясников повторил фразу на английском.
– Я думаю, мы сами в этом виноваты, – медленно, стараясь подобрать правильные слова, ответил на английском Казаков. – Слишком долго не могли разобраться, как следует управлять крубарским звездолетом. Вспомните, мвалану удалось лишь с третьей попытки «влить» нам в головы нужный план действий. Вернее, технологию взаимодействия с компьютерным мозгом корабля.
Надо понимать, из-за этого и случилась пауза. «Зеленые человечки» решили ее заполнить так, как им захотелось. Один день повеселили нас, другой – ввергли в уныние, заставив стрелять по своим. Возможно, у них такое своеобразное чувство юмора.
– Шутили, значит? – побагровел Людоед.
– Наверное, – ответил Казаков.
– Узкоглазые с радостью палили в наших! – в ярости сжав кулаки, напомнил капитан. – И затем прыгали от восторга! Обезьяны чертовы!
– Мы тоже имеем к ним счет, – по-русски ответил Мэрфи. – За ребят из десанта, которых китайцы добивали…
Он запнулся, пытаясь отыскать нужное слово в чужом языке.
– Мы поняли, Даниэль, – положил ему руку на плечо Людоед. – Поняли! На полигоне. Добивали ваших. В упор. Даже тех, кто ранен. Поднял руки. И наших добивали.
Лейтенант кивнул, скрипнув зубами. Его лицо на миг изменилось, гримаса боли и ненависти промелькнула, исчезла.
– Китайцы с радостью убивали наших и ваших, но не справились с заданием, которое им дали инопланетяне, – подытожил Казаков. – Даниэль, если будешь говорить с Фанг Ли, так ему и передай: позор китайскому спецназу!
Чернокожий лейтенант понимающе улыбнулся.
– Для них это страшное оскорбление, – согласился он. – Потеряли лицо на виду у своих врагов.
– Вот и пусть старательнее работают на тренажере против крубаров, а не добивают полумертвых земных солдат!
Американцы шумно выразили одобрение. После, еще раз пожав всем руки, двинулись обратно в свой лагерь. Пройдя несколько шагов, Мэрфи остановился, будто что-то вспомнил.
– Владимир! – сказал он, неловко переступая с ноги на ногу, будто школьник, не выучивший урок. – А вам не кажется, что нам чересчур старательно прививают ненависть к крубарам? Вроде так, по всему выходит, что мы в плену у мваланов. Учат – мваланы. Показывают, как чужим звездолетом управлять, – мваланы. Знания в голову вливают – тоже мваланы. Может, и ненависть к крубарам не наша? От них идет?
– Мы думали об этом, – ответил майор Казаков. – Очень многое говорит в пользу такой гипотезы, Даниэль. Да пока неясно, что с нашими догадками делать. Выход простой: не верить тому, что крубары напали на Землю и уничтожают наши города. Не верить собственным снам. Заставить себя не думать о том, что видишь. Не относиться к этому серьезно, как если бы дело происходило в фильме ужасов. Знаешь, они с виду страшные, но пустые, как воздушный шарик. Хлоп! И нет ничего!
Американец подумал, кивнул и, улыбнувшись, двинулся в сторону казармы, возле которой на шесте по-прежнему болтался звездно-полосатый флаг.
Во сне майор Казаков снова оказался дома. Это получилось как-то неожиданно для него, против воли. Владимир думал: увидит крубарский космодром, путь от входа в звездолет до рубки управления. Мвалан еще раз зажурчит, зашелестит, объясняя, как поднять чужую машину в небо. А потом укажет дорогу к нужной планетной системе. Той самой, где находились объекты, которые должны были уничтожить земляне.
Вместо этого майор очутился возле своего дома. Причем в этот раз он не был прозрачным, воздушно-невесомым. Он вернулся домой именно как человек. Казаков ухватился за ручку двери, потянул. Дверь в подъезд скрипнула – обычно, буднично. Так было тысячи раз, наверное. Но не в два последних посещения, когда Владимир – дуновением ветра – проникал в холл через неплотно прикрытые створки.
В подъезде было темновато. Как обычно, лампочка на первом этаже отсутствовала. Если жильцы прочих этажей сами – не дожидаясь милости от жилконторы – регулярно ввинчивали лампы, то на первом этаже это было некому сделать. Квартиры начинались со второго, а тут размещалась дворницкая да недавно появившиеся «модерновые» почтовые ящики из блестящего металла.
Майор неторопливо, внимательно оглядывая каждую мелочь, поднялся по лестнице до третьего этажа. Если бы кто-то спросил офицера, почему он так задерживается возле любого грязного оконца, на каждой лестничной площадке, он бы, наверное, смутился. В самом деле, трудно объяснить тем, кто никогда не покидал Землю, что такое вернуться домой. Читать надписи на стенах, – и свежие, и уже покрытые краской, – оставленные бесчисленными поколениями дворовой шпаны. Вглядываться в чужие квартиры. С восторгом понимать – там люди. Люди. Родные. Свои. Не чужие.
Владимир Казаков, потоптавшись возле квартиры, в которой они с Людмилой прожили более десяти лет, позвонил. Ключей в кармане не нашлось. Потому он просто несколько раз вдавил кнопку, веря в то, что его ждут.
Дверь распахнулась, очень быстро, неожиданно для него. Людмила стояла на пороге.
– Здравствуй! – сказал Владимир. – Вот я. Вернулся…
Женщина не бросилась ему на шею, не заплакала. Как-то странно посмотрела на мужа, тихо, отступила назад:
– Входи!
И он вошел в собственный дом. Повозился в небольшой прихожей, стаскивая запыленные армейские ботинки, в которых прошагал десятки километров по «макетам» на чужой планете. Не стал надевать тапки и прошел в спальню. Квартира была небольшой: комната старшей дочери, Насти; общая комната, она же гостиная, где до поры до времени спала маленькая Вероника; и третья, в которой обитали Владимир и Людмила. Вернее, бо€льшую часть года – Людмила. Ведь главы семьи постоянно не было дома.
