Андрей Круз - Земля лишних. Новая жизнь
Девушка улыбнулась и ушла к стойке, а я спросил Марию Пилар:
— Ты что хулиганишь? А вдруг и вправду принесут grandissimo? Что мы будем с ним делать?
— Не знаю. Я тебя люблю, — вдруг неожиданно закончила она фразу.
— Я тоже тебя люблю. Безумно люблю.
Она протянула руку через стол и подсунула свою ладонь под мою. Я аккуратно сжал её тонкие пальцы, и так мы молча сидели, пока нам не принесли кофе, оказавшийся, к счастью, обычным «Grande».
— Corazon, как ты думаешь, чем закончится вся эта история, которую мы с тобой закрутили? Я имею в виду — чем она закончится для нас с тобой? Где мы окажемся? — спросила она.
— Если всё пройдёт, как мы рассчитываем, то никаких проблем нам она не принесёт, скорее — наоборот, — ответил я задумчиво. — Будем работать дальше, ездить в новые места. Мы даже очень неплохо на этом заработаем. Если всё пройдёт не совсем так, как мы надеемся, то мы можем уехать в Аламо, где нам рады. Или если совсем не так, то уедем в ППД, где нам тоже рады, и где мы будем в абсолютной безопасности.
— А если совсем-совсем «не так»? — спросила она, посмотрев мне в глаза.
— Mi Amor, тогда лишь один Бог ведает, или кто за него в этом мире, во что всё это выльется, — ответил я честно. — В любом случае могу тебе обещать, что мы будем вместе.
— Именно это я и хотела услышать. А кофе здесь действительно вкусный, ты не наврал.
— Ты забыла, что я — живое воплощение понятия «честность»?
— Не заметила и не замечу. Потому что как только я тебе поверю, тут ты мне и изменять начнёшь — поймёшь, что я ослабила бдительность. И что мне тогда делать? Придётся убить, а мне тебя жалко. А пока я тебе не доверяю, ты вон какой — живой и здоровый.
— М-да, — развел я руками. — И ведь даже логика какая-то во всём этом бреде наблюдается.
— Я тебе дам бред! — замахнулась она кулачком. — Логика в чистом виде: просто женская, а значит — самая логичная. Понял?
— Понял, сдаюсь.
— То-то же. Бойся меня.
Бояться у меня пока не очень получалось, а вот любить её — очень. Так мы и сидели, пили кофе, а я смотрел на неё и любил. А потом всё же поехали обратно в мотель — только не за тем, за чем вы подумали, а посмотреть, что привёз новоодесский снабженец Саркису.
Мы приехали к саркисовскому «Gun Store» ровно к двум, припарковав машину у главного здания мотеля — как раз перед входом в магазин. Рядом уже стоял трёхдверный, но длинный «гелендваген» армейского типа, в «московских» расцветок камуфляже, с закрытым кузовом. Слышал, что они такие вроде централизованно закупали. Хороший выбор. Я заглянул в машину через окно — в багажном отсеке стояли какие-то ящики защитного цвета — с товаром, видать.
Мы с Бонитой прошли в магазин. В магазине у прилавка стояли Саркис, Билл и высокий суетливый худой мужик лет сорока в гражданской одежде с массивным золотым браслетом на руке, который обернулся на звон колокольчика, висевшего над дверью.
— Андрей, знакомься, это Толя, — представил его Саркис.
Я протянул руку Толе, пожал её:
— Андрей.
— Толя. Толян можно, — широко заулыбался живчик. — А красавицу как зовут?
Бонита улыбнулась, протянула ему руку:
— Мария Пилар.
— Мария?
— Именно Мария Пилар, — поправила его Бонита. — Двойное имя, у нас так часто бывает. Мария будет неправильно — не моё имя.
— Ой, девушка, да вот вы как скажете — так оно и будет, — согласился Толян, явно сделавший стойку.
«Да» у него звучало как «та»: «Та вы как скажете…» — а вообще акцент больше всего напоминал не одесский, а скорее… харьковский, пожалуй.
Я вопросительно посмотрел на Саркиса, тот пожал плечами и поднял с прилавка уже знакомый и привычный «сто четвёртый».
— В общем, Толя автоматы привёз, предлагает, а я сразу о тебе подумал, — сказал Саркис. — Тебе такое нужнее может быть.
— Стволы — новьё, прямо с Тулы! — совершенно неожиданно добавил Толян. — Муха не шалила, разве что в тапочках.
— Из Ижевска, — машинально поправил его я.
— Чего?
— Из Ижевска, — повторил я. — «Калашниковы» в Ижевске делают, на Ижмаше — не в Туле. Там же «абаканы», а вот «винторезы», ВСК и АКСУ — уже в Туле.
— А, ну, может быть, как скажешь, — не стал возражать собеседник, ничуть не смутившись. — Один хрен — стволы нулёвые, модель новая, а эти чего-то жмутся, как целки в казарме.
— Толя, не жмёмся, а человека ждём, — сказал Саркис. — Может быть, ему нужнее: чего я у друга буду перехватывать? А мы с ним сочтёмся.
Естественно, сочтёмся, мне орденских денег на это не жалко. Только вот тут один момент, его прояснить бы надо:
— А как насчёт ка-дэ-о к ним? Ну, приблуды всякие? — спросил я у Толи.
— Обижаешь! — заулыбался он. — Знал, зачем ехал, с Одессы прихватил. Всё есть. Три к этим… — Он постучал пальцем по ствольной коробке «сто четвёртого». — И три к длинным.
— «Сто третьи» тоже есть? — оживился я.
— Три таких, маленьких, и три больших, — максимально понятно объяснил Толян и даже руками показал. — Все с чемоданчиками, и по четыре рожка на каждый.
Рожки дополнительные не проблема: у меня в магазине их ящики, на любой вкус, а товар у Толи хороший. Это грех отрицать. Очень пригодиться может.
— Почём? — задал я самый существенный вопрос.
— Большие по три, а маленькие по две пятьсот, потому что без граников, — скороговоркой ответил он.
— Побойся бога! — аж подскочил на месте Саркис. — Толя, я тебя не первый год знаю! Давай нормальную цену.
— Да я же тебе накладные показал — они же дороже стоят, если с чемоданчиками считать! — аж заголосил Толян. — А ты «сто третьими», что у меня брал, по две пятьсот за ствол здесь торговал без всяких чемоданчиков, мне пацаны рассказали.
— Толя, будто ты за них хоть копейку заплатил, — с укоризной заявил Саркис.
— А вот это не твоя проблема, — отрезал Толян. — Товар мой — цена моя. Где взял — там больше нет. К тому же мне делиться надо. Думай!
Судя по всему, харьковский Толя и дилижанский Саркис торговались уже давно. Я отозвал Саркиса в сторону, тихо спросил:
— А ты что, не зарабатываешь?
— Ну что я — с друзей буду брать? — возмутился Саркис. — Ты мне долю в деле дал, а я на тебе наживать? Только дорого он просит: торгуйся.
Я повернулся к картинно, но неискренне надутому Толяну, хотел согласиться, но Саркис меня опередил:
— Толя, если я не возьму, то никто в городе не возьмёт. Иди тогда на улице торгуй, с лотка — как раз твой уровень. Паоло, что в центре торговал, неделю как закрылся, конкуренции не выдержал. А кроме него остался только я.
— У терминала магазин открылся, — напомнил Толян.
— Так я им и управляю, — захохотал Саркис. — В доле я там, а главный пайщик в отъезде. Так что тоже со мной договариваться. Думай, в общем, насчёт скидок.
Толян вздохнул, уставился в потолок. С десяток секунд думал, шевеля губами, затем повернулся к нам и сказал:
— Давай пятнадцать пятьсот на круг — и забирай.
— Штуку скинул? — переспросил я. — Пятнадцать — и я деньги прямо сейчас считаю.
Деньги у меня действительно были с собой. Из тех пятидесяти тысяч, которые мне выделил Родман на оперативные нужды, десять тысяч я выдал под отчёт Дмитрию с Раулито, а восемь пачек по сто «карт» достоинством в пятьдесят экю каждая лежали у меня в поясной сумке прямо сейчас.
— Ладно, можете грабить, — махнул рукой Толик, явно не слишком сожалея, из чего я сделал вывод, что он этому товару не хозяин, а просто пускает его налево. — Коли эта шашлычная душа тут монополистом стал — куды теперь крестьянину податься?
— Давай, заносим товар, считаем. — Это уже Саркис, который решил времени не тянуть.
Мы вчетвером быстро перетащили в магазин ящики из Толянова «мерседеса», который он именовал «бенцем», разложили их содержимое на прилавке и верстаке. Толян не обманул — шесть автоматов двух типов, к каждому по комплекту навесного и по четыре магазина. Всё правильно, без обмана. Я взял в руки «сто третий», а Билл уже осматривал укороченный автомат. Всё было новым, с завода — не прикопаться. Тогда я достал из сумки три пачки по пять тысяч, протянул их Толяну:
— Считай.
Тот быстро, так, что пальцев не видно было, пересчитал все «карты» из каждой «колоды», убрал всё в свою сумку. Вот сноровка у человека!
— Как в аптеке, — объявил Толян после того, как деньги дематериализовались. — Обмыть бы надо!
— О чём разговор? Сейчас в кладовку всё закинем — и пойдём обмоем, — пообещал Саркис.
Обмывалась сделка недолго — суетливому Толяну надо было ехать к формирующемуся конвою, поэтому он просто чокнулся бокалом вина с присутствующими, довольно быстро его выпил, пожал всем руки, кроме Бониты, которой он руку поцеловал церемонно, — и ушёл к своей машине.
— Мы же их не собираемся продавать? — спросила меня Бонита, когда за Толяном закрылась дверь.
