Михаил Гвор - "Ребенки" пленных не берут
Кстати, где папа? Куда ушел? С какого перевала? С Западного? Не поняла! Еще раз, помедленнее и на русе! На какое озеро? Да что у тебя за память такая? Вспоминай, давай! Здесь озер-то всего ничего! Алаудины, Мутные и Большое Алло! Точно на Алло? Ты ничего не перепутал?
Погоди, погоди, как это на Большое Алло? А что им там делать? Что??? Вчетвером? Какие дети? Четырнадцатая группа? Та-а-ак… Только этого не хватало… Там же…
Значит так, иди в кош, ложись дрыхнуть. Да не шуми ты, дядю Борю разбудишь! Я те дам: «Пора вставать»! Ты сначала удержись за ребенками сутки, а потом будешь решать, кому и когда пора вставать! И учти, я с тобой еще не договорила насчет ваших дурацких розыгрышей! Твои уши всё еще в опасности!
Короче, еда в котелке, спальник на месте. Дядь Борю не будить! Если сам проснется — накормить. И никуда не ходить! Ищи потом вас по всем Фанам! Сюда скоро дед придет, он с тобой разберется! А уши я тебе внизу отрежу, а то идти не сможешь!
Всё. Сидишь здесь, стережешь дядю Борю и ждешь деда! Или папу! Или когда я вернусь! А я быстренько сбегаю до папы и назад, мне ему надо кое-что сказать! По рации не могу, он сейчас в режиме радиомолчания, как патрули на захвате. Да и не берет отсюда. Всё, всё, жри, а я помчалась. Вечером приду. Завтра вечером. Или послезавтра. Короче, дед скажет, что тебе делать. Если Коно прибежит, скажи, пусть идет ко мне. Без него скучно! Всё. Убежала.
Ну, папа! Ну, хитрец! Это значит, шестнадцатая группа на Анзоб, четырнадцатая на Большое Алло, а Санька в тыл под предлогом дяди Бори? Это кто интересно придумал? Я что, уродка какая? Или автомат держать не умею? Ну, погоди, я до тебя доберусь. Часов через несколько! Большое Алло они закрывают! Шаков на прижиме отстреливают! А про верхнюю тропу кроме меня кто знает? Даже Коно не знает, ему по ней не пройти. А шаки могут! Большой толпой нет, а человек пять запросто! Ее же перекрыть надо.
А медведя этого не возьму. Он и так на одном упрямстве держится. Чимтаргу в таком состоянии не осилит, только меня тормозить будет. С пятерыми как-нибудь и одна справлюсь. Особенно, если Коно прибежит. Автомат не снайперка, конечно, но и не в честном поединке драться, правила сама устанавливаю. Еще хорошо, что я эту тропу знаю. Потому что сама нашла. А если не знать… Погоди, а шаки ее откуда знать могут? Не могут они ее знать! Тогда зачем я бегу? Просидеть сутки в снегу, пока не добьют шаков и уйти назад? Сутки в снегу не страшно. Только обидно, если зря… Но кто-то же эту дорожку протоптал! Давно, конечно, сильно старая она, с самого Писца нехоженая. С Большого…
Могут шаки ее знать? А ведь могут, наверное. Тогда лететь нужно. Наши, наверняка, в «каменоломне», а по этой тропке можно туда выйти. И даже подняться на позиции выше. Там и пять человек больших дел натворят. А еще есть возможность обойти, и сбежать вниз. В общем, торопиться надо, торопиться. Должна успеть…
Таджикистан, Фанские горы, озеро Большое Алло Олег ЮриновКаждое фанское озеро прекрасно по-своему. Все они красивы и неповторимы, но у каждого свой норов и характер.
Снежные вершины отражаются в спокойной глади Искандеркуля, самого большого в Фанах. Через плечи более низких братьев заглядывает в водяное зеркало Кырк-Шайтан. Несмотря на обилие воды, в пейзаже чувствуется сухость. Зелени мало. Лишь в устьях рек темнеют рощи, нарушая однообразие светлых осыпных склонов. Узкой полоской вдоль берега тянутся кусты шиповника, барбариса и облепихи.
Прячется среди лесов и морен цепочка Куликалонских озер. Даже на верхних из них, Дюшахе и Биби-Джонате, еще удерживается арчовый лес, не побежденный ни трехкилометровой высотой, ни похолоданием и пургенями последнего десятилетия. Не так легко одолеть деревья, живущие полтысячелетия. А вместе с арчой сюда забралась и рябина. Как юная красавица сопровождает в странствиях старика-отца, сурового воина, презирающего возраст и раны, так и она карабкается по камням, будучи не в силах остаться в одиночестве. Глубоко заходят в прихотливо изрезанные берега укромные бухточки, скальные мысы разделяют заливы, извилистый пролив отрезает большой зеленый остров, далеко вдающийся в Большое Куликалонское озеро.
Суровыми вершинами обрамлены Алаудины. Каменный столб Адамташа, строгий конус Мирали, отвесные стены Чапдары, как часовые, берегут красивейшие озера Фан. А под их охраной прячется тихая водная гладь. Ни бурунов, ни шума. Деревья молча стоят у самой воды, а над ними встают в молчании грозные стены серо-зеленых скал. Чистая, прозрачная вода. Тут — ярко-зеленая, рядом синяя, а дальше голубая… А в глубину на всю свою пятикилометровую высоту уходит Чапдара.
Гигантской баррикадой перегораживает ущелье старый моренный вал. Гребень старика ощетинился, словно спина древнего дракона, крупными каменными блоками, плитами и столбами. Здесь, где натиску высоты уступает даже выносливая арча, блестит круглая чаша озера Пиала. Вырвавшийся из-под осыпи поток вливается в озеро невозможного фиолетового цвета и снова уносит свои воды в темную глубину каменных россыпей; только далеко внизу пленнику удастся вырваться из подземного заточения.
На высоту три с половиной километра забрались Мутные озера, в тяжелой борьбе отбившие себе место среди моренных полей. Здесь нет веселых лужаек с цветами и прогретых солнцем лесов. Над Мутными нависают ледники, и облака сеют снежную крупу, совсем рядом пятикилометровые вершины, и даже гордая Чимтарга отсюда не кажется вовсе недоступной. Бурлит наполненная каменной пылью вода: вечные воины фронтира по-прежнему отстаивают своё место под горным солнцем.
Но Большое Алло — особое место. Когда-то мощная неудержимая сила столкнувшихся тектонических плит подтолкнула горы изнутри, в одно мгновение заставив рассыпаться целый хребет. Река остановилась, и в горах родилось новое озеро. Лишь через пять километров вода сумела протиснуться из-под завала. Так появилось озеро-пограничник. Здесь не место рябине. Только арча изредка удерживается цепкими корнями на его берегах. Зато ниже раскинулся розовый сад, в котором можно гулять в аллеях высоченного шиповника. А наверху лишь каменная пустыня, переходящая в пустыню снежную и ледовую, где только холодный ветер проносится над главой Чимтарги. Тесно ущелье Алло, и неласковы берега озера. С двух сторон зажимают его уходящие в воду вертикальные стены скал, отражающиеся в кристально чистой воде, и из-за этого кажущиеся уходящими и в небеса, и под воду.
Обойти озеро можно только по правой стороне ущелья, где в скалах пробита тропа. Человек трудолюбив и всегда найдет способ проложить себе дорогу. Не получилось с одной стороны — зайдет с другой! Больше километра тянется путь вдоль берега: идти можно только цепочкой, по одному, не обгоняя и не подталкивая друг друга. А в середине этого пути — прижим. Самое узкое место, где приходится подниматься на два десятка метров от уреза озера и идти, придерживаясь руками за нависающие скалы. Раньше, еще в советские времена, здесь были прикреплены железные перила. Но железо не живет столь долго, сколь бессмертные каменные горы, и не умеет приспосабливаться, как человек. Перил нет. А пройти можно. Если ты не в прицеле десятка СВД. Даже если снайпер промахивается, и тяжелая пуля бьет в скалу рядом с тобой, и смерть проходит мимо, лишь ударив по лицу хлестким веером каменной крошки, испуганный человек дергается, оступается. И летит вниз, в ледяную воду озера. Вылезать некуда. Скальная стена неприступна, а проплыть пару сотен метров до доступного места, расталкивая плавающие комья снега, наследие недавнего пургеня… Поневоле пожелаешь снайперу не промахиваться.
Впрочем, снайпера точны. С четырех сотен метров «ребенки» четырнадцатой группы попадут белке в глаз. Единственное — винтовочная пуля великовата для белки. А вот для джигита — самое оно. И в глаз попадать не обязательно. Убитым, раненым, испугавшимся путь один — в ледяную воду.
Мы устроились в «каменоломне», старинной крупной осыпи на нижнем конце озера. Тот самый катаклизм, который закупорил долину и создал Большое Алло, навалил здесь камней размером от микроскопических пылинок до великанов с двухэтажный дом. Маленькие за столетия провалились вниз, укрепляя моренное основание запруды, а крупные создали хаотическое нагромождение камней, жуткий лабиринт, в котором очень легко заблудиться и очень непросто выбраться. Троп здесь нет, на камне следов не остается. Турики, метившие дорогу, давно развалились. Впрочем, они тоже показывали огромное количество вариантов пути. «Каменоломня» обычно ходится за час. Нет, сейчас, зная здесь каждый камень, мы пробегаем ее за десять минут. А в мирное время туристские группы, даже не один раз бывавшие в этих хитросплетениях, тратили минимум час. Ахмадовцы будут ковыряться часа три, иногда количество бойцов становится огромным минусом. За это время четырнадцатая группа соберет очень богатый урожай.
