Вадим Львов - Оперативное вмешательство
Стоящие на жаре машины еле двигались, оглашая окрестности нервным вяканьем клаксонов. Открыв окно и вдохнув провонявший выхлопными газами, горячим асфальтом и резиной воздух, Роман прокричал стоящему рядом водителю фургона «Фиат»:
– Что там случилось?
– Не знаю, «гайцы» вместе с ОМОН выезд перекрыли. Пропускают в час по чайной ложке. Еще какие-то военные.
– Военные?
– Да. Хрень какая-то!
«Все, по ходу, приехали! Может, опять теракт?»
Как выяснилось, все было гораздо хуже.
Дорогу действительно перекрыли суровые транспортные полицейские, изнывающие от жары в салатовых жилетах, которые на них сидели внатяг, как на бочках. Рядом с ними торчал носатый уродливый трехосный грузовик, явно бронированный, с буквами «ОМОН» на кузове. Тут же находилось несколько затянутых в камуфляж фигур, с автоматами в руках.
Но только потом Рома увидел еще одну, необычную для полицейских постов, машину. Серо-зеленый фургон «Хендэ» с двуглавым орлом на дверце и черными армейскими номерами.
Возле него и происходило основное столпотворение. После часа толкотни и нервотрепки на тридцатиградусной жаре уже с головной болью и взбешенный до последней стадии Ефременко увидел, что это все означает.
К каждой подъехавшей к посту машине подходил полицейский и забирал у водителя-мужчины права, женщин и стариков пропускали без остановки, что только усиливало бардак. Потом «гайец» передавал права в армейский фургон, где сидели замученные тетки в военной форме. Тетки либо возвращали права владельцу, либо вместе с правами всучивали водителю белый листок из плотной бумаги с красной полосой. Тогда водитель вынужден был расписываться за бумажку.
Только сейчас Рома все понял. Это и есть мобилизация! В Москве самый надежный способ ловить мобилизованных – это вот так, устраивая посты на основных магистралях. Или в метро. Туда небось скоро доберутся. У военных руки длинные…
– Ваши права, уважаемый! – прохрипел ему в окно замученный и багровый от жары полицейский.
– Пожалуйста, – Роман протянул запаянный в пластик четырехугольник. – Только я мобилизации пока не подлежу. Третья возрастная категория.
– Там разберутся, – неопределенно сказал «гайец» и кивнул в сторону «Хендэ».
– Не боись, дядя, третий сорт – не брак… – весело пророкотал появившийся за спиной «гайца» молоденький омоновец в новомодном однотонном камуфляже с матерчатыми вставками.
Смерив сопляка убийственным взглядом и не обнаружив у него сержантских лычек, Роман сказал:
– Пошел на …, юморист.
Омоновец мгновенно изменился в лице и сделал резкое движение рукой в сторону двери «Мерседеса».
– Отставить, Васильчаков! – рявкнул гаишник. – Иди делом займись! – Потом, повернув лицо к Ефременко, веско сказал: – За словами следи. А то сейчас мигом отправим куда надо. За оскорбление при исполнении, понимаешь…
– Понял, не дурак, – согласился Рома. – День не задался, нервы на пределе! – пожаловался он «гайцу».
– У всех не задался! Вишь, чего творится!
Уже через пару минут рука с коротенькими пальцами, похожими на волосатые сосиски, протянула обратно водительские права.
«Повелитель полосатой палочки» покровительственно ухмыльнулся и приказал:
– Проезжайте.
– Спасибо.
Покосившись на часы и намертво стоящий МКАД, Роман сплюнул от ненависти в открытое окно.
Он опаздывает к Анжеле! Ну что сегодня за день?!
Здесь господин Ефременко был абсолютно прав. Начало мобилизации породило в Москве немыслимый транспортный хаос. Но только на первые двое суток. Потом государственная машина отстроилась и закрутилась со всей силой.
В территориальные части хлынул поток мобилизованных мужиков в спортивных костюмах в предвкушении простых, уже многими забытых мужских радостей – стрельбы на свежем воздухе, марш-бросков, ночевок в армейских палатках и каши с тушенкой…
Сунжа. Республика Алания. 19 июля
Фарид осторожно вытащил руку из-под головы спящей Заремы и пружинисто поднялся с кровати. Он сделал несколько глотков из стоящего у края стола кувшина и пальцем раздвинул плотные занавески. Тихо… Только куры квохчут у соседей.
– Ты уже проснулся? – Узкая прохладная ладонь коснулась старого шрама на его спине. Зарема Маджидова – вдова полевого командира Султана, убитого почти двенадцать лет назад.
Шик продолжал смотреть в щель между занавесками, думая, как изменился Кавказ за последние двадцать лет. Куда делись скромные и гордые горянки? Их смыло волной перемен. Как и все местные обычаи, основанные на подчинении роду, семье, старикам и древним адатам.
Теперь здесь все по-другому. Если раньше на одинокую девушку все указывали пальцем, то теперь здесь этим никого не удивишь. Край вдов… Война с русскими и еще более жестокая междоусобная война, обычаи кровной мести – все это здорово прорядило здесь мужское население.
Шик не переставал удивляться иезуитской хитрости нынешних правителей Кремля. «Русисты» из века в век были весьма примитивными существами, неспособными на резкие и парадоксальные шаги. Но не в этот раз.
Когда «русисты» ушли за Терек, отгородившись «поясом безопасности», или, как его еще в шутку называют, засечной чертой из железобетонных стен пятиметровой высоты с мощными сторожевыми башнями, Северный Кавказ мгновенно, за какие-то месяцы, скатился до уровня раннего средневековья. Медицина, социальное обеспечение, ЖКХ, оставшись без русских, щедро раздаваемых и быстро разворовываемых денег, исчезли почти сразу. Теперь большинство домов освещали либо с помощью дизель-генераторов, либо вообще керосиновыми лампами. В восстановленном за сумасшедшие деньги городе, «жемчужине Кавказа», небоскребы, построенные турками по японской технологии, теперь заброшены, разграблены, сожжены и торчат, словно скелеты великанов. Фонтаны на центральной площади загажены, из них пьют овцы…
«Русня», выведя войска и вывезя остатки славянского населения, с упоением била по новостройкам и отличным дорогам, словно вдалбливая ненавистных горцев обратно в каменный век. В первую очередь были уничтожены аэродромы, закрывая свободным горцам воздушный мост на Ближний Восток и Турцию. Затем разобрали железнодорожные пути и перекрыли шоссе. Вместо республик Северного Кавказа образовалось семь маленьких псевдогосударств, управляемых верными Москве полевыми командирами. Денег теперь стало на порядок меньше (Москва содержала только лояльные боевые отряды), и всю «социалку» горцам приходилось тащить самим. Следом за инфраструктурой рухнули и национальные традиции.
Стариков никто уже не слушал, на религию было всем плевать, распадались казавшиеся незыблемыми роды и кланы. Для мужчин, кроме службы в полиции и национальной гвардии или бандитизма под зеленым знаменем ислама, другой работы не было, и из Кремля с ухмылкой наблюдали, как горцы рвут друг друга за копейки…
Девушки занимались торговлей, пытаясь прокормить многочисленных членов семьи. Или проституцией, уверенно вытесняя из борделей Турции, Греции и Италии украинок и румынок.
Попытки эмиссаров с Ближнего Востока объединить разрозненные племена и кланы и бросить их на «газават» закончились провалом. Слишком много противоречий, слишком мастерски стали работать русские провокаторы и каратели. Если раньше «русиста» можно было купить или запугать, то теперь с этим покончено. Нескольких особо любящих зеленые бумажки офицеров-пограничников арестовала контрразведка, и они все «погибли при попытке к бегству». Пример более чем наглядный, и желающих устанавливать коммерческие отношения с бородачами, скрывающимися в лесах, больше не находилось. Последний всплеск активности был в рамках операции ЕС на Украине. Но «русня» опять выкрутилась, обработав отряды «волков ислама» и наемников и положив конец организованному сопротивлению. Теперь ни о каких громких вылазках за «пояс безопасности» речи не шло. Остались комариные укусы и тявканье из-за забора.
Оплотом порядка считалась Осетия, ставшая теперь Аланией и объединившая северную и южную части. Москва откровенно опиралась на осетин, сделав их «смотрящими» на Кавказе. Сюда, в поселок Сунжу, Фарид добирался три месяца. Шел исключительно по ночам, днем хоронился в зарослях. Малоприятное путешествие, Северный Кавказ, и так никогда не бывший тихим местом, сейчас вообще превратился в разворошенный улей с дикими осами.
На Шика охотились все, кто мог держать оружие, но он воевал в этих диких горах больше десяти лет, сначала как офицер ФСБ, потом как боевик исламского подполья, и умело обходил расставленные ловушки. Одному всегда легче уходить и прятаться, если тебе одному известна конечная цель. Преследователи думали, что он уйдет на юг, к границе с Азербайджаном, но Фарид пошел на запад, в Ичкерию. Вряд ли кто будет искать лисицу прямо в курятнике. Проблема была с питанием, но в горных аулах, несмотря на высокие заборы, злых собак и еще более злых жителей, всегда можно найти чем поживиться. Главное, не оставлять свидетелей и опасаться случайных ран. Раненый не выживет в горах.
