Юрий Корчевский - Спасение «попаданцев». Против течения Времени
Иван протянул Михаилу и Мигелю войлочные шапочки.
– Надевайте и ложитесь.
Михаил с удовольствием растянулся на полке, и Иван стал охаживать его веником.
Потом подошел черед Мигеля. Однако он не выдержал и пары минут – вскочил и с воплем выскочил в моечную.
А Михаил продолжал париться. Потом обмылся в моечной и вышел в просторный предбанник. Там, обмотавшись полотенцем, уже сидел Мигель.
– Тонка кишка у чужеземца, – заметил Иван, – пара толком еще не нагнали, а он уже испекся.
– Ничего, пообвыкнется. Давай пиво!
Из жбана литров на пять Иван разлил по кружкам прохладное пиво.
– Однако пиво удачное получилось. Хмеля отменного по случаю купил.
Все трое отхлебнули пенного напитка. Пиво и в самом деле оказалось вкусным, прохладным и слегка пощипывало язык.
Мигель покачал головой:
– Зачем люди на Руси так над собой издеваются?
– Ты про парную? Кожа хорошо очищается после парной, все тело дышит, легко становится.
– Не по мне это, смыл с себя грязь – и все.
– Грязь смыть мало. Русская баня – это ритуал, традиция. Баня любую хворь выгонит.
Они посидели, поостыли, обмылись еще раз, чтобы смыть пот, и прошли в дом.
– Мигель, можешь отдыхать – Маша покажет тебе комнату. Иван, пойдем побеседуем.
Иван уже достал бересту, где были записаны все расходы. Михаилу было все равно – пулом больше, двумя меньше, но слушал он со вниманием. Прислуга должна чувствовать за собой контроль, иначе подворовывать начнут. Да и интересно было – разумно ли тратил деньги управляющий? Выходило – с умом.
– Молодец, хвалю. Дом в порядке, деньги потрачены дельно. Что по дому делать надо?
Беседовали они часа два. За полгода, что Михаила не было, управляющий обследовал дом, увидел, что и где требует ремонта. Михаил выделил ему денег, а также жалованье на всю прислугу.
– Раздай, людям деньги потребны.
– Премного благодарствую.
– И еще. Завтра стекло привезут. Штука хрупкая, выгружайте осторожнее. Надо будет слюду в окнах стеклом заменить. Найдешь толкового плотника?
– Сам справлюсь, ничего хитрого.
– Как знаешь.
Михаил прошел к себе в комнату. Время было вечернее, пора спать. Как давно он не отдыхал на нормальной кровати – с периной, подушкой! На корабле комфорта не было, зачастую приходилось спать на берегу или на палубе. Кожа на лице и руках от морской соли, ветра и солнца потемнела, задубела.
Он разделся и с удовольствием растянулся на кровати. И качки нет, к которой он уже привык.
Понемногу накатился сон.
Проснулся Михаил посреди ночи оттого, что кто-то его гладит. Сначала он хотел вскочить, но потом ощутил, что руки были нежные, женские. А поскольку женщин в доме было только две, прийти могла только Маша.
– Ты чего?
– Что ж ты, любый мой, мне не улыбнешься, к себе не позовешь? Али я уродина какая? – Маша пустила слезу.
Михаилу стало неудобно. С Иваном о делах говорил, с испанцем в бане парился, а девушке даже подарка малого из чужих стран не привез, не поговорил, слова доброго не сказал. Как есть непорядок, она же не мебель! Сразу же решил завтра на торгу подарок купить, оплошность исправить.
Были в институте у Михаила девушки, не святой был. Гулял с ними, ходил в ночные клубы, спал. Но ни одна не зацепила, не хотелось на ней жениться, завести семью, детей – к женитьбе он относился серьезно. А Маша? Сказать, что любит ее – так нет, но симпатия есть. И после вызволения ее из рабства он чувствовал ответственность за ее судьбу. И потом – запросто мог ею попользоваться, знал, что отказать она не посмеет. Но чувствовал, что это все как-то не по-людски. Девушка и так жизнью обижена, в рабство попала, насиловали ее там – сама же сказала. И уподобляться ее насильникам он не хотел, иначе и сам встал бы с ними на одну доску. Ну а коли сама пришла… он не святой.
Полгода он женщин, можно сказать, и не видел, и потому набросился на девушку, как оголодавший зверь. Хоть и устал после трудного похода, но, немного отдохнув, снова начинал ласкать Машу. И так – почти до утра. Уже утром она выскользнула из постели, слегка помятая и потрепанная, но довольная.
– Я уж думала, ты совсем меня только за прислугу держишь. Я потом простыню сменю.
А Михаил вырубился начисто.
Проснулся в полдень, когда солнце уже било в окно. Снизу, с первого этажа, были слышны голоса.
Михаил оделся, протер глаза и спустился.
В прихожей стоял Григорий, а перед ним, загораживая путь к лестнице, – слегка уже распаленный Иван.
– Я ему говорю – спит хозяин, а он – Пафнутий требует.
– Ступай, Иван. Что случилось?
– С утра Пафнутий на корабль заявился, корзины с товаром в лавку вывозить стал. Я ему говорю – погоди, моего хозяина нет.
– А он?
– Все равно возит. Не драться же мне с ним…
– Сейчас разберемся. А уж коли ты домой ко мне пришел, давай отобедаем по-человечески.
Из кухни уже доносились аппетитные запахи.
– Агриппина, подавай обедать.
В честь приезда хозяина кухарка расстаралась: и курица жареная, и рассольник, и пирожки с разной начинкой – и все с пылу с жару!
Ели втроем – Михаил, Григорий и Мигель. Потом Михаил отдал Григорию жалованье на команду.
– Все, на корабль.
У причала, возле судна, стояло несколько подвод.
– День добрый, Михаил! Я тут товар в свою лавку перевожу. С перцем мы ведь так же урядились.
– А про стекло уговора не было, – не согласился Михаил. – Товар дорогой, на торгу плохо пойдет.
– Авось! В Москве народ богатый, одних бояр сколько!
– Ну-ну! Григорий, там, в трюме, стекло оконное есть. Погрузи его со своими ребятами осторожно – и ко мне домой. Иван знает, что делать. А я на торг с Мигелем схожу.
Испанца надо было одеть по русской моде – ни запасной рубахи, ни исподнего, ни портов у него не было. Кроме того, Михаил хотел приобрести Маше подарок.
В лавках выбрали то, что понравилось Мигелю, – он явно тяготел к ярким краскам. К синим штанам Мигель выбрал зеленую рубаху. А еще взяли легкую летнюю шапку – ходить с непокрытой головой для мужчины было непотребно.
– Мигель, ты оружием каким владеешь ли?
– Абордажной саблей, шпагой.
– В поход хочу тебя взять летом.
– Я готов, господин.
– А на лошадях когда-нибудь ездил?
– Приходилось, но на корабле мне привычнее.
– Будет и корабль, будет и лошадь.
– Страна у вас огромная, хозяин, никогда бы не подумал, что такие есть.
На торгу Михаил выбрал для Маши подарок – тоненький головной обруч с височными кольцами. Обруч был из серебра, тонкой работы.
А потом направились в немецкую слободу, к знакомому оружейнику.
Штоф встретил Михаила и Мигеля, как старых знакомых – не забыл еще.
– Гутен таг!
Михаил ответил по-немецки, и хозяину это явно понравилось.
– Ну как, не подвел арбалет?
– Нет, хочу еще болтов к нему взять и Мигелю – саблю или шпагу.
– Герр, судя по имени, испанец?
– Вы угадали.
– Тогда у меня найдется для него великолепная шпага из Толедо.
Мигель услышал про Толедо и встрепенулся.
Немец вынес из задней комнаты оружие.
Мигель вытащил шпагу из ножен, осмотрел клинок. Отступив к двери, сделал несколько взмахов.
– Шпага хороша. – Он вопросительно посмотрел на Михаила.
– Тогда берем.
Михаил рассчитался с хозяином. Тот завернул покупки в холстину – ходить по городу с оружием позволялось лишь воинам. Ножи под запрет не попадали.
– Я бы к поясу подвесил, – попросил Мигель.
– В городе не положено.
Михаил поймал себя на мысли, что уже начал готовиться к летнему походу на Акчим, иначе зачем тратиться на шпагу – оружие на Руси редкое и дорогое?
От немца они отправились к Михаилу домой. С оружием ходить по городу неудобно, да и подарок Маше надо вручить.
Мигель сразу прошел в отведенную ему комнату и стал фехтовать, вспоминая подзабытые приемы.
Михаил же направился с подарком к Маше, но немного схитрил:
– Подарок вчера на корабле остался, в суете забыл я о нем. Но сегодня оплошность свою исправляю. Дарю от чистого сердца, носи!
Взвизгнув от радости, Маша бросилась Михаилу на шею и поцеловала его. Потом подбежала к зеркалу и стала примерять подарок. Покрутилась и так и эдак, помчалась к Агриппине – похвастать.
Михаил же нашел Ивана.
– Стекло привезли?
– Только что.
– Вот и славно, действуй.
– Снятую с окон слюду можно забрать?
– Бери.
Слюда стояла в богатых домах, а стекло и вовсе в княжеских да боярских. После обеда Михаил отправился на торг. Пафнутий стоял у своей лавки, выложив на прилавок перед ней несколько стеклянных кубков, ваз, кувшинов и бокалов.
– Как торговля, Пафнутий?
– Никак, – буркнул купец. – Подходят, смотрят, а как цену узнают – сразу уходят. Похоже – прогадали мы с товаром.
– Нет, Пафнутий. Говорил я тебе – на торгу брать будут плохо, сюда народ простой ходит. Надо товар боярам предложить, князьям – в богатые дворы, а лучше самые красивые вещи представить к царскому двору. Я ведь в Твери так и делал.
