Владимир Поселягин - Беглецы (СИ)
— Знаю, вчера с ним разговаривал, провел он мне экскурсию.
— Черт, время, — воскликнул полковник вскакивая: — Ладно. Сегодня встретится не получиться, давай завтра?
— Вечером, часам к шести встретимся в управлении.
— Лады.
Проводив взглядом спешившего Воронова, собрал все что осталось и убрал в сумку. После ста грамм коньяка появилась легкая бодрость в теле. Мельком глянув на часы, решил идти к Гоголеву, вдруг раньше освободиться.
18 июля. Мир СССР. 15 часов. 12 минут.
Окраина Минска. Тяжелая танковая рота капитана Куницына.
— И что выдержала? — недоверчиво спросил невысокий рыжий танкист.
— Сам посмотри, там два сердечника торчат, — ответил Плохиш.
Вместе с рыжим, встало еще шестеро пришлых танкистов и стали осматривать башню — как наиболее пострадавшую часть, на предмет пробоин.
Остатки роты капитана Куницына после рембата ждали погрузки на железнодорожной станции, их отправляли вместе с экипажами на завод, где временно расквартировался КБ, проводивший модернизацию танков. Однако приказ из штаба фронта перейти в подчинение представителя Генштаба, фактически вернул их с платформ.
За два часа с момента приказа, они успели занять позиции на окраине города. То, что Минск готовят к сдаче — особо не обсуждалось и не афишировалось тоже, но все про это знали.
Представитель Генштаба, тучный полковник с фамилией Бродман, не только снял роту с погрузки, но даже велел вывести все способные стрелять танки из рембата и подготовить из них неподвижные огневые точки, подчинив все их Куницыну.
Вот сейчас как раз экипаж КВ-2, которого притащили на тросе и столкнули в неизвестно кем вырытый капонир, и башня которого торчала в тридцати метрах от танка лейтенанта Хакимова, обсуждали прошедший шесть дней назад бой, проходивший в тридцати километрах от Минска.
Незнакомые танкисты не только осмотрели КаВэшку снаружи, но и изучили ее изнутри.
— М-да. Как только броня выдержала? Нас вон, с первого выстрела срезали. Прямое попадание в двигатель, — хмуро проговорил командир «двойки» старший лейтенант Проса.
— Это экспериментальные машины. Скоро общий выпуск пойдут, — ответил Хакимов, гордо оглядывая свой танк.
Пока Плохиш рассказывал не верящему рыжему, который, кстати тоже был мехводом про ходовую. Панин же в красках описывал, как после попадания их снаряда в лобовую броню «тройки»: у того аж двигатель вылетел сзади, показалась, наконец, «эмка» полковника.
— Товарищи командиры? Попрошу подойти ко мне, — приказал он, расстелив на капоте карту.
Командиров осталось одиннадцать. Это только в самоходках командовали сержанты. В остальных танках, даже зенитных, командиры были в званиях не ниже младшего лейтенанта.
— Так, товарищи командиры, ваша задача…
Возвращаясь к своему танку, капитан Куницын размышлял над поставленным заданием.
«Танков осталось одиннадцать. Восемь КВ. Три „тридцатьчетверки“, две самоходки и зенитки. Да еще эти пришлые. Хотя… Два КВ, „двойка“ и „единица“ тоже не плохо. Но куда мне, восемь тэ двадцать шестых? Да еще у одного башня заклинена, вон экипаж починить пытается. Металлолом!»
— …а вы что скажите, товарищ капитан? — отвлек комроты от размышлений вопрос одного из подчиненных, командира батареи самоходок старшего лейтенанта Скворца.
Оказалось, шедшие рядом командиры вслух обсуждали тот же приказ. А приказ был странным. Было бы неудивительно, если бы их поставили оборонять город, перекрыв шоссе или другие важные подступы. Однако приказ был довольно четок и немногословен. Не оборонять, а именно охранять группу специалистов из Москвы и спецбатальон, которые сейчас как раз разгружался на станции.
Вообще-то, практически все железнодорожные пути были уничтожены, осталась только одна ветка на Минск, которую охраняли особо, но и она была готова к уничтожению. Дорога в основном использовалась для вывоза поврежденной и сгоревшей бронетехники, которую почему-то эвакуировали, даже если восстановить ее невозможно. Также трофейную технику и, конечно же, раненых. Санитарные поезда курсировали по ней постоянно. Так что ничего удивительного в прибытии не было, они и сами должны были отбыть по этой единственной нитке снабжающей войска у города.
— Странный приказ.
— Да нет, товарищ капитан. Мы тут обсуждали, что за батальон нам нужно охранять.
— Да это и так понятно. Опять что-то новое будут испытывать в боевых условиях, — отмахнулся Куницын.
Как ни странно, в этом он не ошибся, когда подошел батальон — они увидели оружие, которое несли бойцы.
— Пулеметы, что ли?
— Странные какие-то, на треногах. Тяжелые, наверное, — обсуждали сидевшие на броне ближайшей бронемашины, танкисты.
Как и для танкистов, для спецбатальона тоже были подготовленные позиции. Окопы полного профиля, а не привычные и не нужные ячейки. Охрана из бойцов НКВД никого к ним не подпускала, и отслеживала все перемещения рядом чужих бойцов. Особенно охрана крутилась у десяти молодых командиров со странным оружием в руках, которое они то и дело закидывали на плечо и как будто прицеливались.
— Расчет три человека. Первый номер, второй… Третий, точно подносчик, — профессионально оценил бойцов спецбата Куницын.
— А эти? — поинтересовался Проса, кивнув на непонятных командиров. В ответ комроты только пожал плечами.
Однако к удивлению танкистов и роты танкодесантников, которые тоже с интересом наблюдали за прибывшими, оружие на бруствер они не устанавливали, а только приготовили позиции.
— Воздух!!! — раздался крик наблюдателя.
Танкисты спокойно стали укрываться, лениво наблюдая за небом. Это был уже не первый налет, и парни ожидали увидеть очередной воздушный бой. Что-что, а воздушной прикрытие города было на высоте. Первыми захлопали зенитки, не ротные, те молчали, не выдавая свои позиции. Через минуту они смолкли, в дело вступили истребители прикрытия. Немцы шли двумя эшелонами. Первыми истребители расчистки воздуха. Вторыми уже сами бомбардировщиков.
— Десять «мессеров», и тридцать «юнкерсов», — пробормотал Плохиш.
— Наверху еще четыре «мессера». Вон, видишь? — ткнул пальцем в точки под облаком сержант Панин.
— Наших мало, шесть только, — вздохнул Плохиш.
— Это да… Черт прорвались все-таки, — стукнул кулаком по брустверу Панин.
В это время масксети сползли с ротных зениток, и тонкие пятидесятисемимиллиметровые стволы приподнялись и, как будто принюхиваясь, стали выцеливать свои жертвы.
— Ща им дадут, — радостно усмехнулся Плохиш.
