Василий Головачёв - Атлантарктида
«Краб» дождался, пока осядет облако мути у подножия Колонны, опустился ниже, снова включил водомёт.
В свете прожектора сверкнул металл — там, где струя воды сняла иловое наслоение.
— Железяка! — прокомментировал бортинженер.
— Ниже опуститься нельзя? — обратился возбуждённый, жарко дышащий ему в затылок Пальковский. — Видите, на чём стоит Колонна? Это же и в самом деле настоящий тамбур!
Действительно, выпуклый край трубы, из которой торчал обелиск, формой напоминал коровье вымя и был разделён надвое зубчатой полосой, похожей на молнию.
— Осторожнее, — буркнул Вербов, покосившись на Ингу.
Девушка не прореагировала, и Лобанов начал опускать аппарат в облако мути.
И тотчас же закричал моторист:
— Кэп, дятел на макушке!
Лобанов отреагировал мгновенно: скинул изображение верхней телекамеры на главный экран, развернул лазер так, чтобы он мог светить вверх, и дёрнул моторы аппарата «враздрай»: левый водомёт — вправо, правый — влево.
«Краб» с тяжеловесной грацией повернулся вокруг оси, пропуская мимо опускавшийся сверху предмет размером с человеческую голову, но формой напоминавший огурец.
— Опять бомба! — охнул бортинженер.
— Проявились, черти рогатые! — скрипнул зубами Лобанов, ворочая рулями; «Краб» повело боком. — Подстерегли-таки нас!
— Надо было установить «ультрик», — тихо проговорила Инга.
Вербов не ответил, понимая, что она права. Лазер нельзя было считать оружием, а воспользоваться для отпора подводными автоматами можно было лишь после выхода в воду.
Лазер выпустил очередь воздушных пузырей — след луча, нагревающего воду, унёсшегося к тёмной глыбе американского батиплава, что завис над «Крабом» на высоте шестидесяти метров.
Глыба стала таять, растворяться в темноте, мини-подлодка поспешно всплывала, не рискуя схватиться с «Крабом» «врукопашную».
«Огурец» гранаты исчез в облаке мути, на глубине всего десяти метров под «Крабом».
Господи, пронеси! — мелькнуло в голове Вербова.
Не пронесло.
Внизу вспыхнул пузырь жёлто-оранжевого пламени, распадаясь на мутные коричневые струи, по корпусу аппарата гулко ударила невидимая кувалда.
Все пассажиры послетали с сидений на пол и друг на друга.
К счастью, от взрывной волны кабину с экипажем прикрыл нижний корпус батиплава, и она уцелела, но моторное отделение смялось от гидравлического удара, и батиплав отбросило на шпиль Колонны. С длинным скрежетом, от которого у Вербова похолодела спина, аппарат начал соскальзывать по обелиску Колонны к её вздутому основанию. Свет в кабине погас, за ним вырубились экраны. Наступила темнота.
— Аварийка! — рявкнул невидимый Лобанов.
Компьютер включил аварийную линию подачи энергии.
Заработали телекамеры.
Стало видно, что «Краб» носом летит в «коровье вымя» Колонны и вот-вот врежется.
— Тормози! — Вербов метнулся к Инге, удержал девушку, начавшую падать в нос кабины, за плечи, прижал к себе.
— Нечем тормозить! — прохрипел Лобанов.
— Разобьёмся! — пискнул Пальковский.
— Держитесь!
Однако случилось то, чего никто не ожидал.
По «сшивной молнии» на округлом выступе «вымени» пробежала струйка голубого огня, выступ раздался в стороны двумя крыльями гигантского жука, и «Краб» ухнул в серебристое сияние клуба воздушных пузырей, вылетевших из выступа в воду. С гулом, грохотом и скрежетом струя воды внесла батиплав сквозь облако пузырей внутрь трубы, и экраны аппарата снова ослепли. В кабине наступила полная темнота. Лишь на панели управления тлела россыпь красных огней, сигнализирующих о бедственном состоянии оборудования «Краба».
Скрежет стих. Стали слышны стоны металла, бульканье, тихие щелчки. Батиплав осел на бок. Стоны металла и прочие звуки стихли.
— Пусти, — прошептала Инга, прижатая Вербовым к полу кабины.
Он разжал руки, помог ей подняться на ноги.
— Вот паскудство! — раздался голос Лобанова. — Я, кажется, ребро сломал. Ваня, Володя?
— Здесь мы, — ответил Пинчук, ворочаясь между сиденьями.
— Живы?
— Левым глазом не вижу, удачно приложился.
— Правым видишь?
— Так темно же…
— Контроль фунциклирования!
— Щас, только сяду на место.
— Андрон Рифгатович? — позвал Вербов. — Виктор Степанович?
— Всё в порядке, — отозвался археолог.
— Что произошло? — просипел Пальковский.
— Нас внесло в трубу под Колонной, — сказал Лобанов, выравнивая свою «рабочую станцию».
— Я думал — нас гранатой разорвало!
— Смят нижний корпус, мы лишились хода и сидим на аварийке.
— Где сидим?
— В трубе. Сейчас посмотрим, куда нас занесло.
По кабине разнеслись шорохи, скрипы, позвякиванье, стук: пассажиры устраивались на своих местах, хотя сидеть стало неудобно: крен батиплава достигал тридцати градусов, и сиденья торчали косо.
— Надо будет подсказать конструкторам, — проворчал Пальковский.
— Что подсказать? — не понял Дрёмов.
— Чтобы они предусмотрели на всех сиденьях ремни безопасности как на автомобилях и регулировку положения сидений.
— Кто же знал, что нам придётся воевать?
— Макс, — позвал Вербов, — давай я тебя осмотрю.
— Зачем?
— Ты же сказал — ребро сломал.
— Пройдёт, да и не врач ты, майор. Осмотримся — займусь лечением.
Над панелью управления загорелся транспарант: «Реактор заглушен. Режим ЧП».
По панели разбежались огни индикаторов, преимущественно красные и оранжевые, плюс один фиолетовый — светлячок включения аккумуляторов.
Лобанов щёлкнул тумблером.
Включился носовой прожектор. Засветились экраны.
«Краб» лежал на боку, его правая телекамера не работала, левая показывала серо-синего цвета нишу, проросшую неровными узкими полосами наподобие корней дерева на поверхности земли. По сути, это был потолок помещения, в котором оказался батиплав. Передняя телекамера отражала само помещение, стены которого представляли собой пласты перепонок и чешуй.
Углубление пола, в котором лежал батиплав, напоминало корыто, заполненное водой. Но весь этот необычный объём заполнял воздух. Вода, хлынувшая в «коровье вымя» под Колонной, куда-то ушла.
— Где мы? — осведомился Вербов после минутного молчания.
— Внутри чужого владения, — ответил Лобанов. — Не знаю, по чьей воле. Может быть, взрыв гранаты инициировал включение местной автоматики?
Никто ему не ответил. Благодаря невероятному стечению обстоятельств «Краб» и в самом деле оказался внутри таинственного сооружения, названного Куполом. Однако ни один учёный не смог бы сейчас сказать, что оно собой представляет.
