Константин Калбазов - Рубикон
Моры случались и раньше. Иногда они были сильны, иногда слабы и забирали только старых и слабых, но никогда еще не было такого, чтобы беда коснулась только одного племени. Так говорили старики, так говорили предания донесенные до них шаманами, передающими свои знания из поколения в поколение.
Шаманы. Их род остался без шамана. Значит, нужно будет отправлять самого смышленого к верховному шаману. А это значит что один из охотников, причем из лучших, будет учиться и добывать дичь для чужого рода. Может это продлится год, может дольше, все зависит от того, когда наставник посчитает, что ученик постиг достаточно. У волков останется только трое охотников. Очень тяжелые времена настали.
— Их нужно убить у тотемного столба, — когда они отошли в сторону, произнес вождь.
— Почему?
— Если бы ты убил их там, — он неопределенно махнул рукой в сторону, где должно было находиться племя ребят, — то все решилось бы. Но ты пленил их. Уронил их гордость. Мы не можем позволить охотнику умереть без гордости. Мы придадим их мучениям и они своим сильным духом, покажут великому духу, что достойны отправиться в земли вечной охоты.
— А если они окажутся слабыми духом?
— Тогда, то что случилось было предопределено и им не место во владениях великого духа.
— Скажи, Рохт, а нельзя их оставить в живых?
— Нет. Они оскорбили род волка.
— А если бы они смогли достигнуть родных рулов?
— Тогда великий дух был бы на их стороне. Но этого не случилось.
— Но ведь они не оскорбляли род волка.
— …?
— Все просто. Они похитили женщин твоего рода из моего дома. Так кого они оскорбили? Волков или меня?
— Не знаю. Такого раньше не было. Но они похитили женщин моего рода.
— Но из моего дома. Они не знали, что женщины из твоего рода, они думали, что похищают моих женщин.
— Прости. Да, ты прав. Тогда, ты их должен убить, и позволить им очиститься в глазах великого духа и стать достойными мест вечной охоты.
А ху-ху, не хо-хо. Вот сейчас все брошу и начну издеваться над пленниками, уподобившись какому-нибудь палачу, чтобы они могли показать, насколько они сильны духом. Нет, если бы это было необходимо, если бы шла война и из них нужно было бы вытряхнуть важные сведения… Не кисейная барышня, понимание имею, но вот так, по дурному… А не пошли бы вы сударь, туда, куда Макар телят не гонял. Йошки матрешки.
— Значит, убивая пленников у тотемного столба, вы оказываете им честь?
— Этот столб тотем нашего рода, его могут коснуться только охотники рода. Ни один гость не коснется тотема, потому что так он оскорбит род.
Что же, логично. Тотем священен, а парней плотно привяжут к этому столбу. Получается, что мучители как бы призывают своего покровителя, оказать всяческую помощь истязаемому, дабы тот мог обелиться в глазах верховного божества. Хм. А ведь парнишки прекрасно понимают, что их ждет и так спокойны. Выдержка у них дай бог. Выходит они сейчас и сами хотят предстать перед этим судилищем и доказать всем, что они настоящие охотники. Как-то убогонько звучит. Но у каждого народа своя вера, свои нравы. Вот именно! Свои! А я представитель другого народа. Главное, чтобы это было приемлемо для местных, не похоже, но имело бы одинаковый итог.
— Значит, главное дать пленникам показать, что они настоящие охотники?
— Так.
— Ты не получишь пленников. Я оставлю их у себя. Но весь твой род и все племена вокруг будут знать, достойны они отправиться в места вечной охоты или нет.
— Да будет так.
— У меня есть к тебе просьба, Рохт.
— Говори.
— Ваши женщины смогут выделать, шкуру барха?
— Они будут горды выделать шкуру такого зверя.
Вот и ладушки. А то, что-то в собственных способностях он сильно сомневается. Нет, Ларисе очень даже объяснили, как это нужно делать и она уверяет, что прекрасно поняла, что делала правильно, а где ошибалась и чего не знала. Но процесс очень трудоемкий, а чем свежее шкура, тем легче и лучше выделка. Поэтому коли есть возможность избежать траты сил и времени, лучше ее использовать.
Только не подумайте, все к обоюдной выгоде. Ну, сколько женщин смогут похвастать тем, что своими руками выделали шкуру такого свирепого зверя? То-то и оно. Он прекрасно помнил, как Сикайя с гордостью заявляла о том, что она со свекровью лично выделала ту шкуру мамонта, и сколько при этом было затрачено сил. У каждого народа свой предмет гордости.
Когда Рохт и девушки отбыли, Дмитрий направился за припустившей к строящемуся дому Ларисой. Держать у себя такую головную боль, как две девушки которые очень даже могут стать предметом следующего посягательства, у него не было. Уж лучше они как-нибудь вдвоем будут управляться. Тем более, что вроде как наметилась возможность получить таки мужскую помощь. Тут главное все правильно разыграть, так чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Найти решение которое вело бы к обоюдной, так сказать, выгоде.
— Боже! Дима, откуда такая прелесть!?
Когда Дмитрий вернулся, то она разумеется сразу обратила внимание на щенков, вот только практически в то же время появился Рохт, поэтому они быстро спрятали щенков, лишив их свободы посредством выгороженного парой колод угла. Нет. Они не прятали их от вождя, просто боялись, что те куда-нибудь затеряются, ищи их потом.
— Эта прелесть вырастит в здоровых волкодавов, которые станут жрать в три горла.
— Ну и что. Заготовим рыбы, она тут кучами набивается в морду, солить не успеваем. Прокормим. Зато никто больше не будет шастать как у себя дома.
— Мыслим мы с тобой одинаково, это не может не радовать. А щенки. Мамашу их пришлось с испугу пристрелить.
— Великий победитель бархов испугался собаки?
— Смейся, смейся…
— Жаль, что ты ее убил, — когда он закончил рассказ, посетовала она, — тогда у нас уже был бы сторож.
— Не все так просто, Ларчик. Собака взрослая, да еще и кавказец, они вообще дурные, так что и хозяевам нужно быть поаккуратнее, а тут совершенно посторонние люди. Не пошла бы она, тем более прекрасно научилась обходиться собственными силами. Вот сожрать меня она могла, а принять мою руку, это вряд ли. Тут другое. Я тебе говорю про то, что уши у нее были обрезаны, а местные вообще не имеют прирученных животных. Ты понимаешь!? Значит, портал действует!
— И чего прыгаешь как маленький, — грустно остудила она его, играя с щенками. — Ничего это не значит. Перед тем как мы врезались в дерево, я заметила, как из кустов выбежала большая лохматая собака и побежала рядом, с таким видом, что хотела всех на свете покусать, только не лаяла. Вот наверное и влетела в это, вместе с нами. Ты просто не видел ее, а я очень скоро об этом забыла. Ведь ее не было рядом, когда мы стали осматриваться. Нет, Дима. Это навсегда. И прошу не заводи больше об этом разговоры.
