Глубь (СИ) - Белов Артем

Шум, который я раньше едва слышал, стал все больше напоминать музыку. Она словно вымывала всю горечь и усталость, что накопились у меня на душе. Непроизвольно вытянув руку вперед, сделал несколько шагов в сторону сферы. Тут же заверещали датчики скафа, оповещая об опасности, а кончики пальцев обожгло так, что я аж взвыл.

Боль утихла почти моментально, лишь легкие покалывания в руке напоминали о ней. Сделав два шага назад и вновь прижавшись к стене, стал обходить непонятный шар еще аккуратнее.

– А это что за чудо нам попалось? – я начал удаляться от самого холодного места, и передо мной вновь стали появляться загадочные столбы.

– Аномалия температурная какая-то. Они изредка встречаются, при чем в совершенно разных местах. Очень опасные, если не заметишь какие-нибудь признаки, можно угодить в самый центр. Оттуда уже невозможно выбраться, – девушка, вздрогнув, повела плечами.

– Трудно не заметить светящуюся четырехметровую хрень, транслирующую музыку прямо тебе в голову, – сказал я, огибая очередное препятствие. Датчики стали показывать увеличение температуры, и мне уже было видно, что «лес» почти закончился.

– Ты про что? – девушка непонимающе взглянула на меня.

– Хочешь сказать, что не видела белоснежную сферу, окруженную снежинками? А столбы, что нас окружают? Их ты сейчас видишь? – теперь уже настала моя очередь удивляться.

– Нет, здесь ничего такого нет. Просто ты ходишь, петляя. Я сначала подумала, что ты что-то ищешь, но, когда ты отпрыгнул от аномалии, решила, что ты знаешь, что делаешь.

– Ничего не понимаю. Мы же только что прошли через коридор, в котором стояли высоченные столбы, укутанные снегом, а в центре всего этого висел шар, – не прекращая идти, я выдернул руку и поднес ее к лицу. Пальцы были покрыты мелкими белыми точками, которые буквально на глазах рассасывались, возвращая коже нормальный цвет.

– А температура? Датчики же фиксировали ее изменение. Да и в начале, когда я вылез наружу, было заметно холоднее, – продолжил я допытываться.

Вместо ответа, Алин вывела на экран простыню логов и для удобства сгруппировала интересующие меня сведения. Температурные колебания были в пределах семи градусов, что для Станции было все же необычно, но никакой речи об минусовых даже близко не было.

– Ни хрена не понимаю, – пробормотал я. – Ладно, к черту все это. Не покалечило, и то хорошо.

Невидимую границу снежной аномалии пересек со вздохом облегчения, лишь на мгновение в моем мозгу прозвучала мелодия, словно умоляя вернуться к ней.

Переход от аномалии к нормальному окружению ознаменовался еще и сменой освещения. Если в «лесу» царил полумрак со сверкающим в центре источником сияния, то в коридоре яркий свет лился с потолка, не давая теням ни малейшего шанса.

То ли то, что мы вышли из аномалии, то ли из-за запаха гари, о котором мне сообщил скаф, но дети стали приходить в себя. Первым очнулся Рэф. Держась за голову, он выпрямился в корзине. Придя в себя, первым же делом начал тормошить свою сестру.

– Не трогай ее, она в норме, – осадил я парня. Медстаб показывал, что состояние Лирэ удовлетворительно, и сейчас она просто спит.

– Что с нами произошло? Мы далеко прошли? – несмотря на мои слова, Рэф продолжал держать девочку за руку.

– Скажем так, не все коридоры одинаково полезны, если на тебе нет пары сантиметров брони, – пошутил я. – А насчет далеко или нет, это ты мне скажи. Вроде эти места ты уже должен узнавать.

Мы уже прошли пару перекрестков, по одному из них мы и должны были прийти сюда, если бы нам не преградил путь латус. Согласно схеме, нам оставалось чуть меньше полукилометра до поселения.

Судя по тому, как Рэф всматривался вперед, он не терял надежды, что кто-то из его общины выжил. Я же не рисковал посылать в сторону поселения сканеры, так как если там враги, то мы сразу же заявим о себе. Если же поселение устояло, то они могут воспринять это как очередное нападение и не совсем адекватно среагировать.

Чем дальше шли, тем более заметны становились следы боя. Отметины от осколочных снарядов перемежались силуэтами тел, оставленных на стенах от какого-то высокотемпературного оружия. Мой резак даже рядом не стоял с чем-то подобным.

Обходя очередную кучу сгоревшего барахла, я услышал крик парня и увидел, как тот выпрыгивает из корзины. Приземлившись на ноги, Рэф бросился к стене и не дойдя до нее, упал на колени и разрыдался.

Уже примерно догадываясь, что я там увижу, подошел к парню и встал сбоку от него. На полу перед ним лежала оторванная голова, с ужасными ранами на пол лица, в которых уже копошились какие-то насекомые. Судя по поведению, да и по рассказу мальчишки, уж слишком четкий след от взрыва просматривался на противоположной стене, это мог быть только его дядя.

Не зная, что сказать, я лишь молча стоял рядом с ним и внимательно следил за окружающей обстановкой. С одной стороны, мне вроде должно быть, как минимум, грустно, ведь передо мной лежит разумный, что когда-то жил, радовался и грустил, строил планы, а теперь валяется мертвым в каком-то забытом всеми богами месте, и над ним рыдает его близкий человек. С другой стороны, ничего подобного не ощущал, все-таки все мы рано или поздно умрем, и его смерть была далеко не самой худшей, как я уже мог заметить.

– Рэф, нам необходимо идти. Может, кто-то из твоих все-таки выжил, и им сейчас требуется помощь, – я сам не верил в свои слова, так как сомневаюсь, что члены общины, будь они живы, оставили бы просто так гнить тело своего соплеменника, даже из практических соображений.

Парень вздрогнул, услышав мой голос, посмотрел на меня глазами, полными слез:

– Вик, а ты можешь использовать свой резак и сжечь его? Не хочу, чтобы он тут оставался один.

Подобные мысли посещали и меня, но озвучивать их я не осмеливался, не зная традиций местных жителей. Поэтому после слов Рэфа просто взял в руку горелку и включил ее на максимум, слегка расширив пламя.

Рэф встал с боку от меня и молча смотрел, как под яростным пламенем начинает тлеть голова дяди. С каждой секундой плоть все больше обугливалась, обнажая череп, а спустя несколько минут и на его месте осталась лишь горка пепла.

Дав парню еще пару минут прийти в себя, вновь активировал резак и подошел к стене. Затратив куда больше времени, чем рассчитывал, уж больно тугоплавким оказался металл коридора, я закончил выводить надпись.

– Вик, что ты написал? – Рэф, который уже некоторое время с интересом наблюдал за мной, но не решался прервать, наконец-таки, задал вопрос.

– «Криус, тебя будут помнить». Пускай фраза и вышла кривой, но мне кажется эти слова максимально точно передают мои ощущения, – я присел и призывно помахал рукой, указывая парню на корзину, намекая что нам пора уже двигаться.

Тот же провел руками по уже остывшим буквам, словно прощаясь и наступив на скаф, забрался к сестре.

– Ты молодец, смог подбодрить Рэфа, – внезапно сказала Алин, –все-таки ты неплохой человек.

– Спасибо на добром слове, – вполне искренне поблагодарил ее я. – Ты куда опять пропала? Могла бы сама парню несколько утешительных слов сказать.

– Хотела, но у тебя получилось лучше, и я решила не вмешиваться, чтобы не нарушить начинающий устанавливаться эмоциональный контакт.

– Я как будто с психологом разговариваю, – ввернул я.

– Это твое плохое влияние. Кстати, по поводу этого. Я сейчас настраиваю блокировки, чтобы не дать твоей личности захватить меня, так что иногда отвлекаюсь на это, – продолжила свою речь Алин.

– Ну да, второго «меня» эта Станция точно не переживет, – пошутил я.

Вот он, последний поворот, и уже можно было рассмотреть эти грандиозные ворота, что описывал Рэф в своем рассказе. Вживую они выглядели еще более впечатляюще. Для меня уже становились привычными размеры окружающих строений, но вот эти самые привычные для этого мира ворота снова напомнили, какой я букашка.

Баррикады перед входом были раскиданы в стороны, и даже отсюда можно было рассмотреть следы крови, ведущие внутрь ангара. Тел нападающих, как и обороняющих я не видел, а это могло значить лишь одно – кто-то их убрал.