Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Ну? — хмуро бросил при нашем появлении Роберт Маркович. — Есть подвижки? Линь, если ты…

— Мой подопечный, — немедленно перебил его Альберт Павлович, — проходит по этому делу свидетелем, только и всего!

— Свидетелем чего?! — возмутился я. — Я сюда просто бумажку подписать заскочил! При мне ничего не происходило!

Городец ощутимо пихнул меня в бок, грозно встопорщил усы и пробурчал:

— Поговори нам ещё тут!

Евгений Вихрь указал на распахнутую дверь и сказал:

— Проходи, только ничего не трогай.

Все эти расспросы заранее приготовили к тому, что ничего хорошего в лаборатории меня не ждёт, ничего хорошего там и не оказалось, ещё и воняло, несмотря на распахнутое настежь окно, редкостной дрянью. Только запах — ерунда, можно и потерпеть.

Семён лежал, навалившись грудью на стол рядом с опрокинутым микроскопом, из его виска торчала загнанная едва ли не на две трети стальная самопишущая ручка. Полной уверенности у меня не было, но что-то подсказало, что мёртв ассистент Леопольда уже не первый день. Пожалуй, лежит тут с субботы.

Иначе к чему бы все эти вопросы? С пяти часов субботы у меня железное алиби…

А так…

Я шумно сглотнул и заявил:

— Когда уходил, он был жив!

Георгий Иванович фыркнул, Альберт Павлович потребовал от входной двери:

— Посмотри, что изменилось!

Что изменилось?! Да тут неизменными остались разве что стены и потолок! В остальном же — будто ураган пронёсся: шкафы распахнуты, книги свалены на пол, папки с рабочей документацией выпотрошены. Сейф нараспашку. В сейфе — пустота.

Я заглянул в основное помещение и обнаружил, что все баки опустошены и, судя по запаху хлора, ещё и продезинфицированы, а на полу в центре помещения высится куча бумажного пепла. Леопольда — нет, Леопольда не увидел. Его в лаборатории не было.

Дальше начальник оперчасти задал с десяток дежурных вопросов, а вот мне проявлять излишнее любопытство показалось не с руки, поэтому вышел в коридор в состоянии крайней озадаченности.

— Ну что? — тут же спросил директор Бюро оперативного реагирования.

— Подвижек нет, — сообщил ему Вихрь.

— А Линь?

Начальник оперчасти вопросительно поглядел на Городца, и тот объявил:

— А с Линем мы ещё поработаем.

— Георгий Иванович, у меня дежурство через полчаса начнётся, — предупредил я. — Успеем уложиться?

— Подменит кто-нибудь! — отрезал Городец и взглянул на директора Бюро: — Так ведь, Роберт Маркович?

— А какие могу быть варианты? — развёл тот руками. — Работайте, раз надо. Дело-то прескверное…

Работать со мной взялись в кабинете Альберта Павловича. Заявились мы туда вчетвером: я, он и оба представителя контрольно-ревизионного дивизиона, да ещё следом с заварочным чайником и накрытой полотенцем тарелкой прошла тётенька средних лет, работавшая на кафедре кем-то вроде делопроизводителя. Вот как только она вышла, я и заявил:

— Там на авторучке мои отпечатки остаться могли.

— О, как! — даже присвистнул Эдуард Лаврентьевич от изумления. — Так это ты его укокошил, получается?

— Нет, я этой ручкой бумаги подписывал.

— А ручку тебе Медунец дал? — прищурился специальный агент.

— Он, — подтвердил я.

Эдуард Лаврентьевич покачал головой.

— Вот же ушлый тип! Дал ручку, потом её телекинезом в голову ассистенту загнал, и на орудие убийства чужие пальчики заполучил! Ловко! Альберт, вы как такого прыткого проглядели?

Мой куратор ответил немигающим взглядом, затем без всякого выражения произнёс:

— Не он первый, не он последний. За всеми не уследишь. Да и не так уж умно он всё обстряпал, если разобраться.

— Возможно, но как вы теперь невиновность своего кадра доказывать собираетесь?

— Уж как-нибудь докажем, — столь же спокойно заявил Альберт Павлович.

— Поговорю с криминалистами, чтобы заключение подкорректировали, — сказал Георгий Иванович, который взял на себя обязанности хозяина и начал разливать по гранёным стаканам чай, затем потребовал: — Пётр, излагай в подробностях о субботнем визите в лабораторию. Что видел, что слышал. Всё!

В лаборатории я не пробыл и пяти минут, поэтому рассказ много времени не занял, но дальше кураторы потребовали поведать обо всём моём предыдущем общении с Леопольдом, и вот тут уж несколькими лаконичными фразами ограничиться не получилось, даже горло пересохло, пока обо всех наших встречах в последнее время поведал. Чай пришёлся как нельзя более кстати.

— Ну что могу сказать, — поднялся на ноги Эдуард Лаврентьевич, когда было покончено с наводящими вопросами, — господин Медунец рехнулся на почве собственной гениальности и в силу неприязненных отношений с заведующим лабораторией убил своего ассистента, уничтожил записи и материалы исследований, после чего скрылся в неизвестном направлении. Не наш профиль, господа! Предлагаю передать дело следственному дивизиону и пусть уже они объявляют беглеца в республиканский розыск и оповещают пограничный корпус.

— Пограничный корпус уже оповещён, — ворчливо произнёс Георгий Иванович. — Скажи лучше, зачем понадобилось убивать ассистента? Тоже на почве неприязненных личных отношений?

Эдуард Лаврентьевич покачал головой.

— Нет, на почве чувства собственного величия. Ваш Медунец так верит в значимость своего исследования, что устранил единственного человека, который мог воспроизвести его результаты. О конкретном мотиве судить не возьмусь. Во-первых, возможна банальная научная ревность. Во-вторых, попытка увеличить ценность собственных выкладок.

Городец кивнул и спросил:

— Выкладок касательно чего? Что говорят наши секретчики?

Его коллега по контрольно-ревизионному дивизиону лишь презрительно фыркнул.

— Какие-то кишечные сверхбактерии — очередной фантастический прожект! Ума не приложу, как выделяют финансирование на всю эту ерунду. Альберт Павлович, надо бы потрясти ваших растратчиков!

Тот предложенного тона не принял и мрачно изрёк:

— Получить грант на собственное исследование не так уж и просто. Опять же абы кого на базу первой лаборатории не пустят. И посему вопрос: а кто этому поспособствовал?

Эдуард Лаврентьевич озадаченно хмыкнул, вытащил из портфеля кипу документов, принялся перебирать их, потом постучал пальцем по одному из листов.

— Реализация проекта началась по ходатайству Вдовца, — заявил он, потом ещё пошелестел бумагами и добавил: — И выделение фондов тоже шло через него.

— Он в соавторы набивался, — подсказал я. — Мне Леопольд жаловался.

— Вдовец заведомую ахинею продвигать бы не стал, — хмыкнул Альберт Павлович. — Нет, тут определённо что-то есть! Какое-то рациональное зерно, какие-то перспективы!

Георгий Иванович помассировал виски пальцами и предложил:

— Нужно посмотреть, что у них там с целевым использованием средств. Могли растратить, а как пришёл срок по результатам отчитываться, так Медунец и запаниковал.

— Маловероятно, — не счёл эту версию правдоподобной Альберт Павлович и вдруг спросил: — Петя, а всё же что было в сейфе?

Городец кивнул.

— Да, Петя, что?

Я подобному повороту не удивился, а вот Эдуард Лаврентьевич не удержался и присвистнул.

— Даже так?

— Там стабильные образцы в запаянных флаконах стояли, — сообщил я присутствующим. — Леопольд показал как-то раз. На той неделе дело было.

Расспросов на сей счёт не последовало. Нет, Городец собирался что-то сказать, только в этот момент по энергетическому фону будто рябь пробежала, меня даже передёрнуло. Георгий Иванович на миг замер с уже открытым ртом, а потом коротко матернулся и наперегонки с коллегой по контрольно-ревизионному дивизиону рванул к входной двери, а секунду спустя по студгородку разнеслось завывание сирены.

Тревога!

Я вскочил было, остановиться заставил резкий окрик Альберта Павловича:

— Стоять!

— Мне в дежурную часть! Тревога же!

— Ты не на службе! Остаёшься в моём распоряжении! — отрезал куратор и принялся расстёгивать пиджак. — Халат в шкафу возьми! И противогаз!