Эми Тинтера - Мятеж
– Я тоже.
Рука у нее была теплой, и миссис Рейес становилась похожа на Каллума, когда улыбалась.
В кухню вприпрыжку вбежал Дэвид и повел носом.
– Что это? – Он заглянул через мамино плечо. – Откуда мясо?
– Каллум принес оленины, – ответила миссис Рейес, вернувшись к плите.
Я удивленно посмотрела на Каллума:
– Ты ходил на охоту?
– Ну да, сейчас, – фыркнул он. – Это мне Айзек дал за помощь на строительстве.
Я кивнула. Мы с Каллумом занялись восстановлением Остина, после того как я наотрез отказалась патрулировать улицы или уехать из города в глубинки Техаса, чтобы оценить тамошнее положение. Хотя многие рибуты – и даже некоторые люди – с воодушевлением ухватились за такую работу. Я этим больше не занималась. И никого не тренировала. Когда-то мне это нравилось, но теперь претила сама мысль о боевой подготовке рибутов. Хватит, навоевалась.
Мне даже не захотелось носить пистолет, а потому я отдала все оружие Адди несколько дней назад. После того как я решила не убивать офицера Майера, мир изменился. После убийств я всегда испытывала смутное чувство вины, словно оно подразумевалось, но в действительности отсутствовало. Но когда я не убила его, я вдруг ощутила гордость, как будто это решение было всецело моим.
А когда рассказала Каллуму, он посмотрел на меня как на героиню, и я поклялась никогда не брать в руки оружие.
– А оленина съедобна? – с сомнением спросил Дэвид.
– Понятия не имею, – ответил Каллум, уселся за стол и пригласил меня сесть рядом.
– Да, – сказала я, опустившись на стул. – Мне нравится.
Мама Каллума как будто пришла в восторг, хотя я не поняла от чего.
Дэвид плюхнулся напротив меня, поедая нас взглядом.
– Выбрал, где обосноваться? – спросил он у Каллума.
– Пока живем в филиале – пусть сначала починят высотки. Я снял местечко неподалеку от того, где будут Рен и Адди.
Его отец озабоченно посмотрел на нас:
– Ты уверен? Там не так уж приятно жить.
– Все лучше, чем в филиале КРВЧ, – рассмеялся Каллум. – К тому же в трущобах не так уж плохо. Особенно теперь, когда там не рыщут офицеры.
– Ты ведь знаешь, что вы можете поселиться и здесь, – мягко напомнил мистер Рейес.
Я знала, что он предложил Каллуму вернуться, а тот отказался. Заявил, что это нелепо и у него разовьется клаустрофобия, так как он уже привык жить сам по себе. Я его понимала. Сейчас мы жили отдельно, приспосабливаясь к жизни вне стен корпорации, хотя в дальнейшем, наверно, будем чаще вместе, нежели врозь. У меня все равно была своя комната, первый раз в жизни, и это явилось занятным новшеством.
– Нам и так хорошо, – улыбнулся Каллум отцу. – Но спасибо.
Уже стемнело, когда мы возвращались от его родителей. На улицах почти не было прохожих. Каллум обнял меня за талию и чмокнул в макушку.
– По-моему, я им немножко понравилась, – сказала я, подняв на него глаза.
– Так и есть, – рассмеялся он. – Оно и не удивительно.
Нагнувшись, он поцеловал меня, и мы пошли дальше, держась за руки.
– Сегодня прибыла новая партия рибутов из резервации, – сообщила я.
– Да ну?
– Вот тебе и ну. Пока наш порядок здесь им не очень понятен, но, думаю, он получше, чем у Михея, – рассмеялась я. – Посмотрел бы ты на физиономию Тони, когда он увидел младенца-рибута! Небось до сих пор не оправился.
– Может быть, кто-нибудь из них поможет нам в Капитолии. На всех заседаниях правительства из рибутов бываю только я да еще один.
– Сам виноват, что запросто сходишься с людьми, – усмехнулась я.
Он скорчил недовольную мину, но я-то знала, что ему нравилось заниматься формированием правительства, куда войдут и рибуты, и люди.
Мы подошли к школе. Перед входом прохаживалось несколько рибутов и людей. Вообще, в Остине стало меньше народу, после того как многие решили вернуться в родные города. Кое-кто из людей подался в Нью-Даллас, где рибутов почти не было. Тони сказал, что желающих нашлось немало. Я не удивилась. Глупо рассчитывать на то, что все люди будут прыгать от радости оттого, что им представилась возможность жить бок о бок с толпой рибутов.
На пустой площадке перед зданием КРВЧ горел костер, который разводили каждый вечер с тех пор, как мы вернулись из Розы. Рибуты собирались там почти всегда, а иногда приходили и люди. Сегодня у костра была Адди, Гейб стоял рядом, обнимая ее за плечи.
При виде нас она улыбнулась, вскочила и потянула Гейба за собой.
– Как прошел обед?
– Нормально. Олениной кормили.
– Я не об этом.
Я с улыбкой закатила глаза:
– Все было хорошо. Я вела себя прилично.
Каллум сделал жест: мол, так себе, и я шутливо толкнула его в плечо. Он захохотал.
Уловив какое-то движение, я глянула в сторону и увидела Хьюго, который направлялся в филиал с каким-то рибутом. Оба были мрачны.
– Я сейчас вернусь, ладно? Пойду проверю, как там новички.
Каллум кивнул и чуть поморщился, взглянув на здание за моей спиной. Вчера челнок из Нью-Далласа высадил у границы Остина кучу больных детей, и у нас уже появилось три новоиспеченных рибута.
– Хочешь, пойду с тобой? – спросил он.
– Нет, сама справлюсь.
Я понимала, что он просто хочет сделать мне приятное. Накануне Каллум уже присутствовал при Перезагрузке ребенка, и это зрелище сильно его расстроило.
– Тогда я попозже зайду к тебе? – Он взял меня за руки и привлек к себе.
Я кивнула, встала на цыпочки, коснулась его губами. Он обнял меня за талию, почти приподняв от земли, и я рассмеялась, как только мы оторвались друг от друга.
С трудом подавив желание поцеловать его снова, я отступила. Потом наверстаю.
Я повернулась и вошла в здание филиала, пересекла темный, безлюдный вестибюль и быстро поднялась на второй этаж. Открыла дверь и окунулась в море света и шума. Мимо прошли на лестницу и улыбнулись мне знакомые рибуты из Розы.
Посреди коридора стоял Хьюго и несколько ребят. Он мотнул головой, показывая назад:
– Только что умерли двое. А одна девчонка из Нью-Далласа умерла, пока тебя не было, но вряд ли перезагрузится. Слишком много времени прошло.
– Сколько?
– Около трех часов.
– Подождем как минимум до четырех. Как знать! – Я окинула взглядом коридор. – Которая дверь?
– Третья слева.
Я дошла до двери и рывком распахнула ее. Раньше весь этот этаж был отведен под опыты и исследования, и помещения здесь напоминали то, в котором меня истязали в Нью-Далласе, хотя мы и постарались сделать их немного поуютнее. Компьютер и прочее оборудование сдвинули к стене, а жесткий стол посреди комнаты накрыли одеялами. На них неподвижно лежала девочка лет пятнадцати, а в кресле рядом сидел юный рибут.
– Можешь идти, – сказала я ему, придерживая дверь. – Я побуду с ней.
– Наверное, уже поздно, – отозвался он, потянулся и встал.
– Знаю.
Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Я села возле импровизированной постели и посмотрела на лицо девчонки. Она была бледна, темные волосы разметались по подушке. Я уже видела ее вчера, когда больных детей только привезли, но ей было слишком худо, и говорить она не могла. Имени ее никто не знал.
Вздохнув, я потерла лоб. Как же ее вывезли? Может, родные сами позволили нью-далласским властям забрать ее или же город попросту избавлялся от больных вирусом КДХ? Нам явно предстояло долгое и упорное налаживание отношений.
Неожиданно тело девочки дернулось, я замерла, потом быстро вскочила на ноги. Руки держала по швам – лично мне, когда я перезагрузилась, было бы неприятно, если бы ко мне прикоснулся кто-нибудь незнакомый. Но видеть кого-то рядом хотелось наверняка. Это я знала точно.
Тело дернулось еще несколько раз, и вот она распахнула ярко-зеленые глаза. Пальцы вцепились в одеяло. Девочка сделала резкий вдох и завертела головой. Наконец ее испуганный взгляд остановился на мне.
Я приготовилась к воплям, но их не было. Она часто дышала, но смотрела на меня молча.
Издав короткий вздох облегчения, я улыбнулась ей.
– Рен, – тихо сказала я.
У меня чуть было не сорвалось с языка привычное: «Сто семьдесят восемь», но я сдержалась. Нас больше не интересовали номера.
Она встревоженно провела ладонью по руке:
– Сколько… сколько времени я?..
– Это не важно, – ответила я. – Теперь ты проснулась.
