Кристофер Банч - Космос-Риск, Лимитед
— Может быть, там не было шахтеров, — предположила Рисс.
— Учитывая это, я все проверил. И добавил зеленые точки, обозначив ими действовавшие в те дни шахты. К братцу Регу я не обращался, так как он сказал мне, что они все еще не могут восстановить данные о существовавших прежде участках после взрыва офиса с архивом. Да и мне почему-то кажется, что можно нарваться на неприятности, если начнем разыскивать основные файлы с данными, которые находятся где-то на Глейсе. Поэтому я работал с тем, что у меня есть.
— Потом я обратил внимание на один симпатичный шахтерский участок — здесь он обозначен голубым — с романтическим названием Астероид Сорок Семь Альфа. Там было все, что нужно для добычи, — две рудные установки и одна площадка для перегрузки на транспортные корабли, то есть в этом секторе какая-никакая руда добывалась. Вроде никакого смысла, да?
— Никакого, — сказала Рисс. — Если только там не было этой проклятой базы пиратов.
— Об этом я тоже подумал, — сказал Гуднайт. — Но ничего подобного там не было.
— Ну, так какая у тебя возникла идея?
— Именно там место для таких криминальных голов, как моя, — сказал Гуднайт. — Преступники для получения выгоды делают две вещи. Во-первых, становятся преступниками. Во-вторых, ищут способ сделать деньги, не очень нарушая закон.
— Прекрасно. Настоящий профессор. Как я сама не догадалась!
— Один из самых легких способов избежать столкновения с законом — это старая защита через рэкет, — продолжил Гуднайт, игнорируя реплику Мичел. — Заплати мне деньги, и я не буду похищать твоих детей, взрывать твои склады, отбирать твои драгоценности и тому подобное. В экстремальных случаях такая защита означает противодействие другим, более слабым преступным группировкам. Но чаще всего это лишь способ держать напуганных людей напуганными и набивать себе карманы.
— Ты думаешь, по этому сектору не наносилось ударов потому, что…
— Потому что там кто-то платил, — сказал Гуднайт. — А скорее, целая группа этих «кто-то».
— Может, есть смысл прояснить ситуацию на месте? — спросила Рисс.
— Может быть, — согласился Гуднайт. — Это займет не больше двух корабельных дней.
— А как насчет нашего участка?
— Если его уже один раз бросили, то и незачем нарушать традицию.
— Я слишком давно оставил службу, — посетовал Гуднайт. — И совсем забыл, как скучно заниматься чем-то на одном месте, особенно если это место — «Банкрот».
— Несчастный ребенок, — промолвила Мичел. — Он привык быть всемирно известным похитителем бриллиантов, который прокладывает себе путь среди звезд с улыбкой на устах, песней в сердце и полными штанами дерьма.
— Ха-ха. А как насчет того, чтобы найти какой-нибудь участок и там законно копаться, как ты настаиваешь. Не можем же мы ковыряться в пустой породе, как раньше?
— Нас никогда не станут проверять.
— А могут и проверить. Ладно, ближе к делу. Последний раз спрашиваю: как нам застолбить участок?
— Согласно руководству «Настольная книга шахтера», которое ты видишь на экране, — сказала Рисс, — руды, которые нас интересуют и которые нужны промышленности, могут быть обнаружены, я цитирую, «когда в них содержатся тяжелые металлы с твердостью пятьсот сорок три или выше. Визуально эти руды можно определить по серо-зеленому отливу и прожилкам от серого до черного цвета». Конец цитаты.
— Великолепно, — сказал Гуднайт. — Я смотрю на эту проклятую скалу, и она вся черная, черная, черная.
— Я только что взорвала старую крепкую-крепкую скалу, которая, похоже, видна на этом экране… Теперь, наверное, надо исследовать эти куски породы… Хм-м-м…
— Пустышка. Что, проверим другую скалу?
— Книга так и советует.
— Господи Иисусе, — вздохнул наконец Гуднайт. — Вся шахтерская работа заключается в том, чтобы наблюдать, как камни превращаются в песок.
— Как только мы найдем что-то стоящее, все будет хорошо, — сказала Рисс. — Так что надо продолжать.
— Не знаю, что за это получают шахтеры, — сказал Гуднайт. — Никакой зарплаты не хватит.
Случайно они нашли глыбу, которая казалась обнадеживающей. Но визуальных подтверждений, о которых говорилось в руководстве для шахтеров, не было.
Рисс просверлила несколько глыб и поняла, что напрасно теряет время. Они двинулись дальше.
— Не могу поверить, — сказал Гуднайт. — Этот кусок действительно выглядит как камень-эталон. Суммарная плотность семьсот восемьдесят четыре. Что дальше?
Глыба была раз в шесть больше их корабля.
— Мы надеваем скафандры, выходим и берем образцы. Ты просверлишь несколько отверстий здесь, а я — с другой стороны.
— Звучит не очень привлекательно, как само слово «работа», — проворчал Гуднайт, но начал залезать в свой скафандр.
Рисс последовала его примеру, и, нагруженные всевозможными инструментами, они вышли из корабля и поплыли к глыбе, и прикрепили ее накрепко к кораблю, когда долетели.
Гуднайт работал отбойным молотком, а отколотые носил к кораблю. Даже он мог на глаз отличить вкрапления нужной руды от пустой породы.
Монотонность работы его угнетала, и он чувствовал, как вибрация молотка проникает через скафандр; у него тряслись руки и даже мозги. Это немного напоминало музыку, под которую он когда-то танцевал.
Он положил еще один кусок породы на корабельный захват. Тот втянулся в хранилище. Гуднайт пошел за другим куском породы, и в этот момент включилась рация.
— Вот черт! — услышал он тихий возглас Рисс.
— Что случилось?
— Думаю… лучше тебе самому подойти.
Гуднайт решил, что она пробила молотком дырку в скафандре, что часто случается с людьми, когда они вдруг оказываются в безвоздушном пространстве.
Он оттолкнулся от поверхности и с помощью небольшого двигателя скафандра полетел вокруг астероида. Очень хотелось включить двигатели на полную мощность, но он прекрасно понимал, что может улететь в открытый космос — из-за малой массы астероида ускорение для преодоления его гравитации не превышало одного метра в год.
Рисс праздно витала сразу за скалой.
— С тобой все в порядке?
— Все хорошо, — хихикнула она. — Думаю, даже просто замечательно.
Гуднайт начал раздражаться:
— Так в чем проблема?
— Смотри.
Он посмотрел.
— Камень, — сказал он.
— Да, — почти благоговейным голосом проговорила она. — Черный камень с маслянистым блеском.
— Богатая руда?
— Никакая не руда, олух, — сказала она. — Это алмаз.
— Алмаз? А почему он не блестит? Где искорки?
— Сейчас позовем ювелира, придурок. Ты думаешь, алмазы так и валяются ограненными?
— Черт их знает, — сказал Гуднайт. — Я никогда к этим камешкам интереса не испытывал, пока они не оказывались в чужом сейфе или в витрине шикарного бутика.
— Это алмаз, — сказала Рисс. — Скорее всего, кимберлитовая трубка… Она уходит… Не знаю, как глубоко… Обычно алмазная трубка образуется в недрах планеты под воздействием высокой температуры и давления, и в ней находятся целые грозди алмазов. А это… по крайней мере то, что мы видим… один из самых больших камней…
— Ну-ка, — сказал Гуднайт. Он подплыл и пощупал камень. — Вот это да!
— И еще не известно, как глубоко эта трубка уходит, — мечтательным голосом промолвила Рисс.
— Ты хочешь сказать, что мы богачи?
Я хочу сказать, что кое-кто богач. Кто-то один. И это человек женского пола.
— Ну, и насколько он богат?
— Не знаю. Давай выковыряем этот камень и вернемся на корабль. Похоже, мне надо выпить.
— До сих пор не могу в это поверить, — сказал Чес Гуднайт. Осколок кристалла лежал на штурманском столе «Банкрота». Очищенный ультразвуком, алмаз теперь поблескивал. Гуднайт был под таким сильным впечатлением от случившегося, что даже не взял его в руки.
— Ну, и что мы имеем? — спросил он.
Рисс постучала по клавиатуре, покачала головой, глядя на экран.
— Судя по тому, что мне удалось узнать, этот камешек, примерно в три тысячи карат, не самый большой в мире, но, безусловно, входит в первую десятку.
— Ого, — благоговейно протянул Гуднайт. — Так что теперь нам деньги «Транскотина» не нужны. Мы можем сказать моему братцу, чтобы он парился в своем кабинете сколько угодно, а сами вернемся на Тримальчио и будем купаться в роскоши.
— Могу ли я осведомиться, — ласковым голосом промолвила Рисс, — что ты подразумеваешь под словом «мы»? Это я, я одна его нашла.
— Но мы же партнеры?
— И это где-нибудь записано? — спросила она. — О да. Ты же только что сказал: «Будем купаться в роскоши». Помню, как я сидела голодная в ресторане на Тримальчио. Кто-то там оставил голографический рекламный проспект, и я его подобрала. Это были виды продающегося острова, полного дворцов и слуг. Как раз то, что мне надо, чтобы встретить старость.
