Зеб Шилликот - Костяное Племя. Порошок жизни
— Кто такая Азелия? — спросил Джаг.
Охранник неопределенно хмыкнул:
— Скоро узнаешь!
Джага втолкнули в камеру, мгновенно раздели догола и приковали к стене. Теперь он стоял с разведенными в сторону руками, а на его запястьях и лодыжках были закреплены тяжелые металлические браслеты.
Наконец, церберы покинули камеру, дверь которой со скрипом захлопнулась, а три стальных стержня зловеще щелкнули, войдя в гнезда. Наступила оглушающая тишина.
Джаг попытался осмотреться. В камере было холодно и сыро, но, главное, в воздухе ощущалось омерзительное зловоние, представлявшее собой смесь запаха гниющего мяса и экскрементов. Джаг, опасаясь, что его может вырвать, стал дышать только ртом.
Понемногу глаза Джага привыкли к темноте, но, пожалуй, лишь благодаря инстинкту он понял, что в камере есть кто-то еще. Джаг напряг зрение и увидел в углу, слева от себя, странную скрючившуюся фигуру, укрытую каким-то покрывалом. Оттуда раздавалось прерывистое, почти бесшумное дыхание.
Джаг осмотрел всю камеру: в глубине ее он увидел колоду, сделанную из ствола огромного дерева, которая стояла у стены. На стене были развешаны различные орудия пыток. Джаг узнал клещи, жгуты, тиски, различного вида «испанские сапоги», повязки для сжимания головы, приспособления для разрывания барабанных перепонок, специальные груши, предназначенные для того, чтобы помешать жертве кричать. Остальные орудия пыток были Джагу не известны, однако он чувствовал, что скоро познакомится с ними…
Вскоре пронизывающий холод камеры заставил Джага задрожать. Цепи, приковывавшие его к стене, зазвенели.
Джага охватил страх, он закрыл глаза и заставил себя долго и ровно дышать, мысленно повторяя, что не должен бояться.
Наконец он успокоился и принялся раздумывать над своим положением, которое казалось безвыходным. Теперь, после всего того, что произошло, Джаг подумал, что было бы лучше попытаться сбежать раньше, когда они с Кортой шли по Эдему. Он не сделал этого из-за Энджела. Побег с ребенком был явно невозможен! И вот результат! Больше всего на свете Джаг жалел о том, что не свернул шею этому Корту. Образ Стража стоял у него перед глазами, вызывая одновременно отвращение и страстное желание выбраться из этой мышеловки, чтобы убить мерзавца. Последнее чувство оказалось самым сильным. Ему, действительно, было необходимо освободиться и выйти на поверхность. Для этого Джаг был готов на любые жертвы.
Внезапно он подумал о Кавендише — разведчик уже давно был под главным куполом города. Что он будет делать, когда не обнаружит Джага в условленном месте? О чем он подумает? Может быть, о том, что Джаг попросту удрал, захватив с собой его золото? Во всяком случае, сам Кавендиш пришел в город с какой-то определенной, вполне конкретной целью, и вряд ли он будет отклоняться от нее. Значит, в создавшейся ситуации приходилось рассчитывать только на свои силы. К тому же, разведчик и сам мог попасть в какую-нибудь передрягу.
Джаг решил действовать и для начала попробовал, насколько прочны его цепи: их звенья были толщиной в большой палец, а ручные и ножные кандалы были шириной в ладонь.
Джаг схватил рукой одну из цепей, прогнулся, словно натянутый лук, сжал зубы и изо всех сил потянул ее. От усилия на его лбу и шее выступили вены.
Звено цепи, вделанное в каменную стену, неожиданно подалось на несколько миллиметров — из-под него на пол посыпалась мелкая белая пыль. Джаг сразу понял, что следует делать, — надо раскачивать цепь в том месте, где она вделана в стену. Видимо, с годами влажность разрушила цемент, которым цепь была закреплена в стене.
Джаг попытался удвоить усилия, но тут в коридоре послышались шаги, которые приближались к камере.
Бесформенное существо, скрючившееся под покрывалом в углу камеры, принялось стонать.
* * *
Кавендиш, удобно устроившись за столом, практически не притрагивался к бокалу лавового вина, а с интересом слушал болтовню пьяницы, сидевшего напротив.
Время от времени разведчик бросал взгляд на седельные сумки, которые отдал Джагу, и в его глазах вспыхивала злоба.
Корта был слишком пьян, чтобы себя контролировать. Болтал без умолку, и его совсем не нужно было упрашивать продолжить рассказ. К тому же, в его голове, видимо, даже не возник вопрос, как Проводник оказался в компании такого распущенного Моралиста. Корта умолкал лишь для того, чтобы сделать очередной глоток вина. Он так ни разу и не притронулся к лежавшему в его тарелке рагу из горной козы, приготовленному вместе со шкурой животного.
У Корты был настоящий словесный понос, и он подробно объяснил, как ухитрился воспользоваться обстоятельствами и извлечь двойную прибыль, продав и уродца, и чужака. Он говорил, что это, действительно, лучшее дело, которое ему удалось провернуть за всю его жизнь. Конечно, чтобы убедиться в этом окончательно, нужно подождать, когда Шон вернется после беседы с Владельцами Бессмертия. Однако Корта ничуть не сомневался, что получит все, чего пожелает. Он даже поблагодарил Проводника и предложил ему довольно много денег — ведь, в конце концов, именно Крыса направил к нему чужака…
Позеленевший от страха Крыса сидел на углу скамейки, между Стражем и разведчиком. Напрасно он старался отказаться от денег — Корта, стараясь быть справедливым, настойчиво предлагал их ему. Наконец Корта произнес какой-то тост, и Кавендишу пришлось вмешаться.
— Крыса, почему ты не хочешь выпить с нами? — с хорошо разыгранным удивлением спросил он.
Проводник отрицательно покачал головой. Он попал между молотом и наковальней и чувствовал себя явно не в своей тарелке.
— Так ты будешь пить? — улыбнулся разведчик, просунувший левую руку под стол и сильно сжав своими железными пальцами обрубок ноги своего спутника.
Побледнев от боли, Крыса со слезами на глазах быстро поднял свой бокал. Корта помутневшим взглядом смотрел на него.
Кавендиш делал вид, что пьет вино, а на самом деле лишь притрагивался к нему губами. Новости, которые он узнал, были неутешительными: Джага и ребенка разделили и продали, и это было тяжелым ударом для разведчика. Конечно, он не нес прямой ответственности за случившееся, но чувствовал, что отчасти виноват и сам. Но что он мог сделать, чтобы помочь им? Он сам пришел в город для того, чтобы убить Шона, и не собирался отказываться от своего замысла. Ему понадобилось два года, чтобы собрать деньги, которые предоставили ему возможность проникнуть под купол Эдема. Теперь он не мог отступить. Оставалось лишь попробовать совместить оба дела.
— Скажи, а когда того уродца, про которого ты рассказываешь, выставят на продажу? — спросил он.
Корта задумчиво надул щеки.
— Кто его знает! Но я думаю, что это произойдет очень скоро. Мальчишка совсем плохо себя чувствовал. Слушай-ка, Моралист, а у тебя странные наклонности.
Кавендиш покачал пальцем руки.
— Я совсем не об этом думаю, — сказал он, — мною движет простое любопытство, ведь даже этот уродец создан Всемогущим, и мне очень хотелось бы узнать, какие ловушки расставляет нам Создатель для того, чтобы испытать нас.
Страж расхохотался.
— В этом случае твой Создатель здорово ошибся, можно сказать, что этот пацан — его неудача. Если хочешь увидеть его, поторопись, пожалуйста! Я никогда не видел, чтобы хоть один Моралист входил в какой-нибудь бордель!
Действительно, Моралисты никогда не пользовались услугами домов свиданий — они могли выпить, хорошо поесть, обычно не отказывались от угощений, но ничего большего не предпринимали.
— Наверное, этого мальчишку уже успели поместить в бордель с уродцами, — тихо сказал Кавендиш, словно рассуждая сам с собой. — В таком случае мне не удастся его увидеть. Но, может быть, он пока еще там, где ты его оставил?
— Может быть, — икнул Корта, которому становилось все труднее удерживать в голове смысл разговора.
— Тогда мне необходимо… — продолжал разведчик, словно разговаривая сам с собой, — тогда мне необходимо переодеться, избавиться от моей тоги. Мне нужно достать обычную одежду или какую-нибудь униформу…
Страж сидел напротив него, согласно кивал головой, но не попался на эту уловку. К тому же, он был уже не в силах следить за разговором: его голова беспрестанно болталась вверх и вниз, словно он заранее одобрял все, что будет сказано.
А вот Крыса прекрасно понял намек разведчика и заерзал на месте, словно не знал, куда ему деться. Ему хотелось раствориться в воздухе, или, в крайнем случае, забраться под стол.
В голове Кавендиша начал вырисовываться план. Конечно, это было глупо, учитывая цель, которую он преследовал, однако, он ни за что не решился бы бросить Джага, даже не попытавшись ему помочь. В конце концов, Джаг много раз спасал ему жизнь, и, может быть, как раз из-за Кавендиша он и очутился сейчас в безвыходной ситуации.
